В любом случае, раз у Лары всё круто, то это главное.

Тут и родители Ани были, но они в основном проводили время в другой комнате, хотя сначала и поздоровались со всеми ребятами очень доброжелательно – клёвая у неё всё-таки семья, но сказали, что «не будут молодёжь смущать».

Маша, глядя на них, сразу вдруг заскучала по своей семье.

Ребята сидели в уютной комнате Ани, где вокруг стола были два мягких дивана и одна прикольная кресло-качалка.

Лео, конечно, сразу занял кресло-качалку, начав шутить, что она теперь часть него, и на самом деле Лео – это кресло-качалка, которая вырастила в себе человека, способного существовать самостоятельно.

Все посмеялись.

Остальные парочками сидели на двух диванах, хотя сказать, что Ян с Аней сидели как парочка язык не поворачивался. Скорее, это просто люди, которые сидели рядом. Так и друзья могут сидеть.

На столе лежала целая куча салатов, соки, шоколадное печенье и шоколадный торт… ну и пивко, куда ж без него.

Ребята болтали о сессии, о том, что их дальше впереди ждёт в универе, Аня даже пыталась обсуждать предстоящую студвесну, но все сразу начали делать вид, что им скучно об этом говорить, и смеялись.

Потом компания даже играла в игру, где тебе на лоб клеют стикер с какой-нибудь надписью, а ты должен угадать, что ты такое.

Когда Лео сидел со стикером «Препод» и успел назадавать несколько вопросов, то стал делать выводы:

— Так… я вроде как живое существо, меня никто не любит, и в моей жизни нет никакого разнообразия… я Лео!

Маша с Аней посмеялись, а Лара с Иннокентием начали целоваться.

Вслед за ними, похоже, просто чтобы не отставать, Морозов сразу начал целовать Машку.

Ей казалось, или поцелуй выходил каким-то сухим?

Потом почти все ушли покурить(ну кроме Иннокентия – этот, слопав почти половину торта, засел на толчке), и в комнате остались только Маша с Лео.

Маша вспоминала тот их день почти неделю назад, когда они пили и говорили о своих проблемах… ну ладно, ладно, о ЕЁ проблемах, и что-то во всём этом не давало девушке покоя.

Она даже не знала, что, не могла понять.

Блондинка спросила:

— Быстро полгода пролетели, да? Только, казалось, я только-только пришла в ваш универ.

— Да-а…

Девушка хихикнула, и сказала:

— Вспомнила, как мы с тобой как-то в ноябре в отделение попали. Ну, ты тогда и выдал с массовым побегом.

— Вообще-то я как Робин Гуд – спасаю всех несчастных и убогих.

— Давай потанцуем?

— Да? – Опешил Лео.

Маша улыбнулась, встала и протянула ладонь Лео, и сказала по-актёрски:

— Сэр кресло-качалка, я приглашаю вас на танец.

— Ладно, так уж и быть, посмотрю, что у меня по времени…

— Ну Лео! – С улыбкой запротестовала Машка.

Парень взял её руку, и они, включив плавную музыку в колонках, начали танцевать.

Лео аккуратно приобнял Машу за талию одной рукой, и скрестив пальцы с её рукой другой.

Этот тоже дрожал, прям как… Блэквайтер.

И чё они все дрожат, мысленно усмехнулась девушка.

Они робко ступали туда-сюда.

Маша невольно вдруг вспомнила тот вынужденный танец с Морозовым на сцене, когда на них все пялились, и он лапал её за жопу.

Лео бы себе такого не позволил…

«Каким Пашка был гандоном всё-таки».

Рогова вдруг сделала интересный вывод, что танцевать с Лео это не то же самое, что танцевать с Морозовым.

Они оба как будто по-разному чувствуют танец.

И ЕЁ.

Как будто Лео во время танца относится к ней как к чему-то очень дорогому, чему-то, что возможно навредить, но ни в коем случае навредить нельзя.

«Это завораживало».

— Думаешь, я поступила правильно? – Тихо спросила она, посмотрев на Лео, — когда осталась с ним…

Лео хотел было что-то сказать, но тут в комнату вошёл докуривший первым Морозов, и злобно спросил:

— Что тут происходит?

— Танцуем, — преспокойно ответила Машка, но всё же отстранилась от Лео, — хочешь с нами?

Морозов прижал её к себе, грубо, как какой-то дорогой предмет в доме, который никому из гостей нельзя трогать; положил одну руку ей на жопу, а второй схватил руку, и процедил сквозь зубы:

— Я со своей девушкой и сам могу потанцевать.

Маша заметила, как Лео поморщился, и ей вдруг стало стыдно за поведение своего парня.

Тут зашли Аня и остальные, и Аня сразу рассмеялась:

— О, да у нас тут танцульки.

Маша вырвалась из «объятий» Морозова и начала качать головой, но Аня уже вовсю пританцовывая, начала напевать:

— Люби меня по-французски… люби меня по-английски…

Затем подошла вплотную к усмехнувшейся Маше, танцуя прямо перед ней, и шептала:

— Тебя мне было так мало… тебя мне так не хватало…

Потом прежняя атмосфера вроде как вернулась, ребята толпой уселись на диванах и кресле-качалке, все делали вид, что им весело, ну а кому-то и было вроде как весело…

Потом пришло время поднимать бокалы во время речи президента, и роль толкающего речь в комнате лидера взяла Аня, которая говорила:

— …Давайте, ребят, чтоб в Новом Году у всех у вас всё было хорошо, а у кого не будет хорошо, приду и покусаю, хе-хе, и чтоб всё у вас сбывалось, и…

И ещё, и ещё, Маша плохо слушала. У неё в голове играло напряжение.

Стресс.

«Надо покурить».

Вместе с ней курить пошёл и Морозов, который докурил быстрее неё.

Всё курение они молчали, Маша молча смотрела на падающий снег.

Потом, когда она почти докуривала, Морозов твёрдо сказал:

— Я хочу, чтоб ты перестала общаться с этим Лео… вообще, чтоб держалась на расстоянии от этих придурков вроде него и Блэквайтера.

Маша опешила. Вот такого она никак не могла ожидать.

Девушка была в ахуе.

В ней заиграло чувство свободы, и она сказала:

— Вот ещё, ни за что. Я вообще-то свободная личность.

И гордо выбросила сигарету, которая полетела в какой-то сугроб.

Морозов схватил её за руку и прошипел:

— Слушай, мне вообще не нравится, что моя девушка постоянно трётся с этими задротами-извращенцами, которые тебя трахнуть хотят.

— Пусти… они не такие, — Маша отдёрнула руку, со злостью… дыша, — знаешь чё… ты меня достал. Между нами всё кончено.

Она собралась выходить, но Павлик рукой преградил выход, и сказал:

— Ты меня не сможешь бросить. Ты ж от меня без ума.

— Ещё чего.

— Да, без ума. Все вообще без ума. Это не мне шанс, это тебе шанс… если свалишь щас отсюда, можешь больше не возвращаться, понимаешь? Не будет тебе уже никакой крутой жизни, никакого парня мечты.

Маша проскочила под его рукой и поспешила выйти с балкона.

— Прекрасно! – Крикнул ей вслед Морозов, хлопнул кулаком по стене, — ну и вали. Я-то и без тебя кого хочешь найду! Дура…

Машка отвела Лео за руку в коридор и тихо попросила:

— Лео… пойдём отсюда, а? Пойдём домой… погуляем. Да куда хочешь.

Он согласился.

Они вышли на улицу, где Маше стало полегче.

Она стала ловить падающий снег языком, они с Лео смеялись, играли в снежки.

Как-то он даже налетел на неё, и они оба упали в сугроб, и захохотали.

Потом Маше стало холодно, они поднялись и встали друг напротив друга, и Маша тёрла руки друг о дружку, чтобы согреть, и призналась:

— Мы с Пашей расстались. Он назвал… да неважно. Он хотел, чтобы мы с тобой перестали общаться. Представляешь, заревновал меня к тебе. Это же глупо?

Лео виновато посмотрел на неё.

В тот момент у него в голове вдруг начал переворачиваться целый мир.

— Лео?

И он наконец решился.

Придвинувшись поближе, поцеловал в её губы.

Маша от неожиданности этого момента отпрянула назад, и Лео тоже.

— Ой… извини, — виновато сказал он.

— Ничего… я… слушай, мне пора домой.

И Маша зашагала прочь, пытаясь понять, что, блять, не так с её жизнью.

«Новый, сука, год».

А Лео остался стоять на месте, глядя в спину уходящей девушке своей мечты.

Повсюду взрывались петарды.