Ну шо за несправедливость?
Лара сочувствующе на неё посмотрела, но ничего не сказала, а вскоре Морозов отозвал Машу поболтать наедине, и они отошли, встав близко друг перед другом, и он тихо сказал:
— Да ладно, не расстраивайся ты так из-за этого экзамена, пересдашь ты всё… погнали ко мне щас?
На самом деле тащиться сейчас домой к Морозову Маше хотелось в последнюю очередь, но с другой стороны, не виноват же её парень в том, что она так залажала.
И блондинка, пересилив своё нежелание что-то делать, кивнула.
— Эй, ну ты чё? – Спросил Павлик, и дотронувшись до подбородка девушки, поднял её голову и поцеловал её в губы.
Потом она попрощалась с Ларой, и они с Морозовым пошли по коридору в обнимку.
В вестибюле, выходя из гардероба, ребята заметили одну интересную, но немного печальную сцену расизма в их стране: на подоконнике неподалёку сидел, поставив ноги на батарею, студент-афроамериканец, и к нему подошла вахтёрша и начала хлопать его по руке и кричать:
— Уйди, чёрный, отсюда, тут нельзя сидеть!
Расстроенный студент-афроамериканец отошёл, а за него заступилась проходившая рядом девушка в очках, обратившись к вахтёрше:
— Вы чего так с человеком говорите?
— Ну а как с ними ещё-то, с этими!
Маше стало немного жаль парня – он же по факту ничего такого не сделал, а в цвете кожи не виноват; а вот Морозова эта сцена насмешила.
Он даже сказал, усмехнувшись, когда они выходили во двор:
— Может, она их ещё плетью бить будет, а? Было бы забавно.
— Да ладно, он же не виноват, что наша вахтёрша такая непросвещённая.
— Ох, ладно, ладно, Маша Рогова – защитница всех лузеров. Может нам и тебя плетью бить? – Улыбнулся Павлик, — будешь мой чернокожий раб, а я твой господин.
Маша устало покачала головой, но Морозов уже вошёл в кураж, и пошутив «На колени, негр!», скрутил свою руку вокруг шеи Маши и так заставил её наклониться вперёд, несмотря на попытки Маши вырваться.
— Ну не надо, ну пусти, — запротестовала она.
— Чернокожий совсем от рук отбился! – Продолжал смеяться Морозов.
Потом шлёпнул Машку по заднице, заставив её с визгом подпрыгнуть на месте, а затем, подняв её, бросил на спину в ближайший сугроб.
— Ну ты, блин, ну вообще! – Закричала Рогова.
Морозов посмеялся, а потом помог блондинке подняться и спросил:
— Ну ладно, я же шучу, ну чё ты?
— Идиот, блин.
И обидевшись, Маша зашагала вперёд, а Морозов вздохнул и принялся её догонять.
Когда ребята пришли в квартиру Морозова, то первым делом встретились с его спешащим куда-то и на ходу надевающим дорогой костюм отцом.
Маша сразу, мило улыбнувшись, поздоровалась:
— Здравствуйте.
— Пап, знакомься, это Маша…, — неуверенно начал Паша, так, что Рогова его даже не узнала.
— Да, да, — без интереса кивнул отец, надевая часы, — так, я сейчас ухожу, меня до завтра не будет.
А он был похож на сына, невольно подумала Машка: весь этот пафос и гордость за себя перед другими… ну и тоже выглядит милым, как и сын.
Отец у него тоже был высоким, тоже чёрные волосы, правда, уже поседевшие, хорошо уложены, и тоже запах этого дорогого парфюма.
Так Паша под него, что ли, парфюмом косит?
Сильно он, выходит, папу своего любит. Это мило.
Вскоре Морозов-старший ушёл, и постояв-помолчав немного, Павлик развёл руками:
— Ну, хорошо хоть квартирка наконец в нашем распоряжении.
Они зашли в его комнату, где Маша села на кровать – настроение у неё было каким-то вялым после всего произошедшего сегодня, она надеялась, может, он захочет с ней просто поговорить… ну хоть о чём-нибудь. По факту, они столько времени проводили вместе, но при этом так мало по-настоящему, нормально говорили.
Но вместо этого Морозов начал к ней приставать, лезть целоваться несмотря на попытки Машки отсесть от него и просьбы перестать в начале – настроения совсем для этого не было.
Но вот вскоре он начал трахать её на своей кровати, и делал это в течение где-то получаса, она точно не считала.
Впервые у них что-то было в тот вечер на тусе, когда она сильно разозлилась на Блэквайтера, да и на Пашу тоже за то, что те хотели на неё поспорить, будто… на вещь какую-то. Тогда она серьёзно прям задумывалась расстаться с Морозовым. А потом был секс… как снятие стресса, походу. И надо сказать, секс был хорошим.
Вот в этом был главный плюс Морозова, наверное, для Машки, – секс с ним был хорошим.
Чем он потом активно и стал пользоваться, раз за разом пытаясь затащить Рогову в постель.
Иногда это удавалось, иногда нет. Ей уже даже из-за этого секс перестал нравиться так, как нравился раньше: она чувствовала себя какой-то игрушкой для секса.
«Неужели было бы так сложно просто о чём-то со мной нормально поговорить?».
После окончания процесса, отдышавшись как следует, девушка решила сделать попытку, повернувшись всем телом к парню:
— Ну а у тебя как твоя сессия идёт?
— Да нормально всё, четыре пятёрки уже, глядишь, и на золотую сессию так выйду, хоть этот старый гандон на меня орать перестанет.
— А он на тебя орёт?
Маша знала, что у Паши с родителями какая-то небольшая напряжёнка в отношениях – он вскользь раньше упоминал об этом, но толком ничего не рассказывал.
— Ну да… не хочу об этом, — он потянулся к Машке целоваться, ну и походу снова клеиться.
— Не хочу щас… ну хватит. Как у тебя член вообще до сих пор стоит? – Недовольно пробурчала Маша, отодвинувшись от парня и скрестив руки на груди.
— Ну, детка, недаром я такой секс-гигант.
Рогова фыркнула. Бесит вот он её вот этими вот своими выебонами, с которыми так сложно.
Да, она понимала: они в его дорогой квартире, у него тут куча медалей всяких там, и ему надо статусу своему соответствовать богатого паренька… но с ней-то зачем это делать? Она же с ним не за его секс-заслуги или статус одного из главных альфачей универа.
— А давай ты мне…, — Морозов жестом указал в сторону своего члена, намекая на…
Ой блин.
— Я не буду тебе отсасывать, — возмутилась Маша, — это мерзко.
— Ну а чё такого-то?
— Да ничего… чего ты всё время ко мне с этим лезешь, как будто других дел в жизни и нет?
— Да детка, чё ты такая заводная сегодня, причём не в хорошем смысле. Может, позу поменять, буду сверху.
— Ещё чего!
— А может и ещё чего.
Маша со злостью посмотрела на него, больше усевшись на кровати и закрываясь одеялом, и сказала:
— Да хватит!... Я ведь может просто поговорить с тобой хочу, нормально время наедине проводить. А ты меня просто как какую-то секс-игрушку используешь.
— Да если б я тебя как секс-игрушку использовал, давно бы выбросил. Но я же тут. А вот твой этот дружок Блэквайтер разве пришёл к тебе поддержать, когда ты разозлилась? Нет! А я пришёл. Можно было быть хоть немного благодарной.
Он снова полез целоваться, но Маша оттолкнула его и сказала:
— Знаешь что… вот на друзей моих лезть не надо.
— Да мне вообще плевать на твоих друзей, — огрызнулся Морозов.
— Ну и пожалуйста, тогда я пойду.
Собрав с голого(кроме носков) Морозова одеяло, чтобы укрываться им самой, Машка подошла к валяющейся на полу своей одежде, постояла, думая, как бы её осторожнее взять, чтоб он на неё не пялился, и крикнула злящемуся парню:
— Отвернись!
— Ну и пожалуйста.
Маше было фигово, когда она вышла из дома Морозова, да ещё и снег бил прямо в лицо.
Хотелось будто одной побыть, но и одной при этом оставаться не хотелось. Из всех друзей, с которыми она могла бы щас нормально поговорить, у неё были только Лео с Ларой, с Блэквайтером они явно сейчас переживали не самые лучшие времена. Ещё была, конечно, Аня, но с ней они пока были не настолько близки.
Почему-то Машка решила сейчас пойти в гости к Лео… наверно, потому что он жил к дому Морозова ближе всех.
Было холодно, но назло самой себе Маша купила целую коробку мороженого, чтобы дрожать и жрать его прямо из банки; придя домой к Лео, где он только собирался подрочить втайне ото всех, но в последний момент, перед тем как открыть дверь, пришлось успокаивать свой член, Машка села у него прямо на кровати, а он рядом с ней, и она, лопая вместе с другом двумя ложками мороженое из одной банки, рассказывала ему про всё на свете – от тупой сессии со всеми её экзаменами до козла-бывшего.
