Но Лара крикнула:

– Блэк!

Он не обратил внимания. Ну её нахуй.

Просто шёл себе дальше, но вскоре замедлил ход, потому что идти стало тяжеловато, снова было больно.

К нему вдруг подошла стоявшая тут неподалёку активистка Лена и сказала:

– Лёш, привет. Слушай, я понимаю, тебе наверно очень тяжело сейчас, но ты главное ничего с собой не делай, ладно?

– Спасибо… но всё нормально, – как-то неловко ответил парень, чувствуя себя максимально неудобно.

– Да, да, конечно, но если что, не думай, что это из-за того, что ты такое ничтожество.

– Да блин, да всё нормально! Извини.

Вроде как, несмотря на то, как она тупо это делала, Лена всё равно пыталась ему помочь. Не стоит так огрызаться на тех, кто помочь хочет.

Тут к ним подбежала Вера, которая нахуй проигнорировала Блэквайтера(да и уже хорошо, хоть она о вчерашнем напоминать, значит, не будет), и обратилась к Лене, начав трясти её за плечи:

– Лена, Лена, Лена, Лена, Лена! ЛЕНА!

И трясла она всё сильнее и сильнее, так что Блэквайтер вскоре почувствовал, что Лена нахуй улетит отсюда.

– Да что?! – Не выдержала та.

– У нас там пиздец, – эмоционально проговорила Вера, наконец закончив трясти подругу за плечи, – Жюль Верн этот должен приехать, ну который критик. Мы вообще случайно узнали, он же анонимно всегда… ну, приезжает. У нас там пиздец как всё не готово ещё к нормальному приёму, даже волонтёров не хватает.

Вера вся напряглась, уставившись куда-то в сторону и скрестив руки на груди.

Лена вскоре предложила:

– А может вон, Лёшу возьмём?

Нормально. Так говорят, как будто меня тут и нет вовсе.

Но потом Лена всё же вспомнила о нём и спросила:

– Лёш, поможешь нам? Волонтёров не хватает, а там очень важное мероприятие.

– Ну ладно.

Он решил, что это, наверное, неплохой способ отвлечься и расслабиться… хоть чуть-чуть.

«По крайней мере, надеюсь, мне там не придётся вечно пялиться на этих прижимающихся друг к другу Лару с её Иннокентием».

Вера сразу недовольно на него поглядела и прошипела:

– Ушастик, вот только попробуй тут залажать.

Блэквайтер в ответ выдавил из себя фальшивую улыбку – да, да, очень мило с её стороны так реагировать на помощь.

В общем, на парня скоро нацепили синюю шерстяную жилетку с огромной надписью «ВОЛОНТЁР», и привели в вестибюль, где из знакомых, помимо Лены с Верой, были также все эти – ботан Семён, Ян с Аней, Морозов, ну и ещё Машка с Галкиным. И кучка волонтёров-ноунеймов.

Аня собрала всех в ряд и, похлопав в ладоши для концентрации внимания, громко заговорила:

– Короче так, ребят. У нас тут Жюль Верн настоящий будет, критик литературный, так что всё готовить по высшему разряду к Новому Году в срочном темпе будем. И пожалуйста, без косяков, тут уж никакие связи со Степановым не помогут.

В этот момент она поглядела на Блэквайтера, и остальные посмеялись.

Потом Аня, так толком ничего и не объяснив, стала распределять всем обязанности: кто-то на входе стоять, улыбаться с коробкой угощений в руках, кто-то столы двигать из столовой, а вот Блэквайтера вместе с Леной отправили во Дворец Культуры мишуру вешать.

Машка попыталась заговорить с Блэквайтером, узнать, как он(как, как, спать хотелось, ну и повеситься), но им не дал поговорить Галкин, сразу строго подозвавший девушку к себе.

Блондинка виновато посмотрела на Блэквайтера, извинилась и ушла.

«Да ничего, я уже привык».

Потом, во Дворце Культуры, он держал стремянку, а Лена развешивала мишуру к Новому Году; и тогда, подыхая от скуки, Блэквайтер решил спросить:

– Слушай, Лен, а что ещё за Жюль Верн, я так ничего и не понял.

– Писатель такой есть, – пошутила она и сама же посмеялась над своей шуткой.

– Понятно.

Да больно надо, не хочет, пусть не отвечает, он же по-нормальному спросил.

Но Лена всё же вскоре сжалилась над ним и объяснила:

– Ну в общем, есть такой очень жёсткий критик из популярной газеты, он под псевдонимом «Жюль Верн» работает, и работает он анонимно, мы даже лица его не знаем. Вот, очень-очень-очень случайно удалось узнать, что он в наш универ тайно прибудет, посмотреть какие-нибудь статьи из нашей газеты… если ему понравится, он может, захочет слить нашу университетскую газету со своей, и нам тогда грант выделят. Но это вообще-вообще невозможно, он уже так приезжал в другие универы в других городах, ему вообще ничего не понравилось. Это надо наверно гуру быть, чтоб его заинтересовать… а гуру таких не существует.

– Слушай, а может, мне тоже что-нибудь ему показать? Я целую кучу фанфиков написал, мне много говорили, что у меня прям талант к этому.

Лена рассмеялась, потом слезла со стремянки и сказала:

– Лёш, ты вот нормальный парень, но иногда такую чушь мелешь… ну кто в здравом уме станет твои фанфики читать?

Блэквайтеру стало обидно, и он сказал с вызовом:

– Я вообще-то на первом курсе даже несколько статей для универа по просьбе куратора написал. Щас я даже в переписках найду.

И действительно нашёл за несколько минут в телефоне, и показал Лене. Она почитала, усмехнулась и сказала:

– Тебе любой журналист в нашем универе после такого скажет, что у тебя шансов нет. Ну ты посмотри, никакого следования канонам, одна отсебятина, ты статью пишешь или книжку фэнтезийную? Не, писать нужно по строго установленным правилам.

И хоть вроде и пофиг, чего ему какой-то там критик, который настолько неоригинальный, что Жюль Верном назвался, но всё равно Блэквайтеру стало как-то не очень после такой колкости.

А Лена сказала:

– Ладно, я пойду ещё из спортзала мишуры принесу. Не нарубишь каких-нибудь дров за это время?

– Что ж я, по-твоему, совсем, что ли?

– Точно?

Блэквайтер неохотно кивнул, совсем обидевшийся, что в него настолько не верят.

И когда Лена сделала несколько шагов вперёд, он вдруг спохватился и крикнул ей вслед:

– Лен, а если вдруг этот ваш критик сюда придёт?

– Никто в своём уме не станет заходить в универ через ДК, даже анонимный критик, так что поменьше нервничай.

И похихикав, девушка ушла, оставив Блэквайтера в смятении.

Он в полной тишине уселся на скамейке, и сидел так аж минуты две, пока в ДК через входную дверь не вошёл какой-то пожилой старик в странной шляпе и чёрном плаще.

«Да уж, вряд ли бы известный критик стал бы так одеваться… так что зря нервничаешь, Блэквайтер»

Старик подошёл к Блэквайтеру и спросил:

– Извините, молодой человек, вы мне не покажете, где тут главный вход?

– Да, конечно, пойдёмте.

И пока они шли, старик вдруг начал ему говорить:

– А я когда-то и сам учился в этом университете. В газете, помнится, работал.

– О, правда? Я тоже писать люблю.

– Тоже пишешь для газеты?

– Нет, нет, я решил, что могу и сам всего… ну, вообще-то, меня не взяли, я пробовал на первом курсе, – честно признался Блэквайтер.

И рассказал ещё, как он ещё со школы любил читать книги и писать разные сочинения, и в шестнадцать лет настрочил целую самостоятельную книгу, которую, естественно, нигде не опубликовали, и сочинения в школе писал на одни пятёрки, даже не парясь… но вот с канонами у него была беда, за что даже на ЕГЭ снизили баллы.

И как его не взяли в газету универа на первом курсе, сказав, что он слишком выходит за рамки дозволенного в своей писанине; и он потом писал фанфики в интернете, где мог писать вообще всё что хочет, как только не развлекаясь со стилем, и качая его…

Старик рассказал ему, что сам тоже в своей юности очень любил писать, и тренировал письмо самостоятельно, никому свои личные дневники не показывая.

«Удивительно, как много мы друг другу успели рассказать, пока просто шли по коридору… мы прям как две встретившиеся родственные души»

И когда они уже дошли до вестибюля, где повсюду таскались волонтёры, Блэквайтер даже признался, что они тут какого-то критика ждут, и он хотел свою рукопись со времён первого курса попробовать выставить, но ему строго запретили, сказав, что залажает.