Ещё раз перечитав сообщение, я попыталась понять, что она имеет ввиду под «очередное платье, которое не буду носить», ведь она сама всегда просила меня совета с выбором платья. Значит ли это, что она намекала на мой дурной вкус? Может я просто неправильно поняла ее сообщение? Или я слишком близко принимаю ее слова?
Пока я думала, что ей ответить, мы уже подъехали к дому. В Екатеринбурге до сих пор лежал снег, месяц февраль здесь отличается холодной снежной погодой и сильной метелью. Я вышла из машины и в лицо ударил ледяной ветер, сбивающий с ног. Водитель помог мне выгрузить вещи и донести часть багажа до подъезда невысокого дома, в котором мы прожили всю жизнь с семьей. Дом был небольшой, всего четыре подъезда и столько же этажей в нем. Я заметила, что за год моего отсутствия совершенно ничего не поменялось.
В замерзших до косточек руках я держала смартфон и набирала маме, чтобы они с сестрой спустились мне на помощь. Вроде бы ждала их всего пять минут, но из-за сильного ветра и онемевших конечностей ожидание, казалось, длилось вечность. Дверь подъезда затрещала и открылась, оттуда выбежали сестра и мама:
– Привет! Боже мой! Как же мы скучали! – Мама бросилась меня обнимать и целовать в щеки. Сестра схватила чемодан и большую сумку.
– Мам, я тоже рада вас видеть, но давай дома обниматься, тут холодно очень! – Я обняла маму в ответ, слегка похлопала по плечу, и мы зашли внутрь.
Не видеть семью долгое время – болезненно. И вот, когда ты снова сидишь в уютной квартире, в кругу родных людей и пьешь горячий чай, раны от одиночества и расставания с близкими начинают затягиваться. Мы сидели в гостиной на большом мягком диване, напротив нас стоял журнальный столик, где разместились угощения и сладости. Всё как раньше, когда я ещё не познала все трудности взрослой жизни, была под родительским крылом и наслаждалась овсяными печеньями с пряным чаем, смотря сериалы по телевизору.
Утро следующего дня выдалось очень стрессовым. Я приехала в больницу, которая хоть и находилась недалеко от моего дома, но лучше было ехать до неё на такси. В коридоре я ждала свою очередь около часа, хотя талоны выдают на определённое время. И все это ради того, чтобы просто рассказать врачу симптомы и получить хоть какие-то направления. Мне нужно было понять, что делать с паническими атаками и, возможно, получить помощь психолога. Но врач сказала, что запись к психологу на месяц вперед, а сейчас они могут лишь дать направление для сдачи обычных анализов, чтобы проверить состояние организма в целом. Было бы правильнее сразу найти частную клинику, где есть психолог, а записаться можно уже на ближайшее время.
Дорога до больницы и обратно вывела меня из себя. В первом такси водитель был надоедливым, зачем-то расспрашивал обо мне всё, что ему вздумается. Ненавижу, когда таксисты задают слишком много вопросов. Зачем, вообще, им знать обо мне столько информации! Кем работаешь, куда едешь, чем занимаешься в свободное время и так далее по списку, который, по ощущениям, они заготавливают заранее. Хорошо, что я всегда придумываю на ходу какую-то новую несуществующую информацию и делаю это исключительно в целях собственной безопасности. Главное, чтобы выглядело всё правдоподобно. Тем более мне всегда нравилось придумывать какие-то истории, сочинять что-то чего на самом деле не было. Такая привычка передалась мне генетически, от моего отца. Первый раз это заметила моя мама, когда я начала выдумывать, будто встретила на улице странную женщину, похожую на ведьму, которая дала мне книгу сказок, тогда мне было всего семь лет. На самом деле, эту книгу я выкрала у девочки из моего класса. Когда мама это узнала, меня ждала долгая поучительная беседа. Больше к похищению чужих вещей меня не тянуло, но рассказывать выдуманные истории я могу и по сей день.
Другой водитель такси с порога спросил меня будет ли оплата наличными. Очень странно задавать такие вопросы, когда твой пассажир изначально указывает, что платит картой. Я села в машину, а он начал меня отчитывать как ребёнка, что нужно платить таксистам обычными бумажками, а не «этими дурацкими картами». Всю дорогу он сливал на меня гнев, который, видимо, накопился у него за время работы водителем. Я несколько раз сказала, что он может меня высадить и не везти дальше, на что он отвечал: «Уж довезу…»
Как же это было отвратительно!
Придя домой, я сразу налила себе ромашковый чай, чтобы немного согреться и успокоиться. Мама была на работе, сестра как обычно зависала в своей комнате, а кот Ромео разлегся на моей кровати. Только от одного вида этого пушистого комочка на душе становилось немного легче. Его белая шерсть переливалась на солнце, что пробиралось сквозь тюль из окна. Увидев меня, кот растянулся как сосиска вдоль моей подушки. Манер ему, конечно, не хватало. Он считал себя королём этой квартиры и каждая подушка, каждая поверхность здесь была его собственностью, по крайней мере, он так считал. Я прилегла к нему рядом, от чего Ромео вздрогнул, но быстро понял, что никто не собирается его выгонять, развернулся в другую сторону и продолжил сопеть.
Мне хотелось провести сегодняшний день спокойно, за чтением
какой-нибудь интересной книги, возможно, подходящим под настроение романом. Пока я лежала и осматривала полки стеллажа, который находился напротив моей постели, мне пришло сообщение. Это была Лина.
«Привет, Киска! Я сегодня была на пробах в новый сериал. Мне кажется, что меня возьмут на главную роль. Вот просто чувствую! Как у тебя дела? Будешь, кстати, возвращаться на ВауТюб или пока некогда?»
Киска? Она меня раньше так не называла. Хотя Лина была довольна манерной девушкой, между нами никогда не было уменьшительно-ласкательных прозвищ. Подругами мы стали, как я только приехала в Москву. Она первая подошла познакомиться со мной на вечеринке по случаю дня рождения рекламного агентства, которое меня и пригласило в столицу, чтобы сотрудничать и участвовать в различных местных мероприятиях. Таковы были правила «большой игры» блогеров в Москве. Ты приезжаешь, чтобы работать, достигать, покорять и удивлять. Лина была сильным игроком, ведь ее тематикой канала были скандалы. Она освещала всё, что происходит вокруг мира шоу-бизнеса. Однако привлекал людей не только ее контент. Внешность позволяла ей быстро приковать внимание как парней, которые могли влюбиться в нее, так и девчонок, что подражали ей. «Кудряшка Лина с очаровательной голливудской улыбкой и белоснежными зубами» – так порой другие блогеры описывали ее.
Другой вопрос, который меня удивил в ее сообщении «будешь возвращаться на ВауТюб?» Ведь она, как никто другой, знала о моих ментальных проблемах. Меньше всего мои мысли были заняты каналом, на котором уже около трех месяцев не было никаких видео. Желание снимать ролики на ВауТюб начало пропадать тогда, когда просмотры стали падать. Все меньше и меньше видео попадали в рекомендации, а платформа ограничивала показы моих видео. Почему? Потому что интерес к роликам угасал, ведь я взрослела и мои взгляды на жизнь менялись, а значит и видео тоже. Но аудитория ждала взрывов, фейерверков, бесконечного шоу, от которого та Мия Топаз, что была раньше, устала. А еще нужно держать планку и постоянно выдавать что-то уникальное, стараясь прыгать выше головы. Есть и другие пути, которыми идут блогеры, но я волей-неволей оказалась именно на таком.
Да, быть блогером и правда не легко. Если вдруг тебя долгое время нет, то многие начинают спрашивать куда ты пропал. А потом, в какой-то момент люди просто перестают интересоваться твоей жизнью, потому что ты не выкладываешь ничего в соцсети. Так было со мной в Москве, когда я столкнулась с депрессией. Даешь себе неделю отдохнуть, а потом не можешь вернуться в обычный ритм социальной онлайн жизни. И вот уже ты остаешься один в большой квартире, вся твоя семья и все твои друзья где-то далеко в другом городе. Сначала кажется, что всё в порядке и вроде бы тебя приглашают на вечеринки, ты знакомишься с новыми людьми, у тебя даже есть близкая подруга. Разве можно найти здесь повод для грусти? Но вот ты приходишь домой после шумной вечеринки, в свою большую квартиру и сталкиваешься с одиночеством. Чувствуешь, как тебя охватывает паника, в глазах темнеет, а сердце колотится как бешеное. Вокруг никого нет, а если станет плохо – никто не поможет.
