Теперь малыш ее приоритет.

         Амара арендовала кабинет в пяти минутах от того места, где она купила крошечный дом, но достаточно большой для двух человек, с красивым садом, в который она очень хотела попасть. Хотя садоводство никогда не было чем-то, что она позволяла себе исследовать, это всегда очаровывало ее, искусство выращивания и воспитания жизни.

         Ее район был одной из причин, по которой недвижимость стоила дорого, это был самый безопасный район во всем городе. Стояли ряды домов, подобных ее, с семьями и пожилыми людьми, и это был закрытый поселок с охраной и камерами. Ей это нравилось. Она нуждалась в дополнительном одеяле безопасности.

         Она пошла к своему дому. К симпатичному месту, выкрашенному в ярко-желтый цвет снаружи и в белый цвет внутри. Амара подтянула сумку повыше на плече, шелковый шарф на ее шее развевался на ветру. Тонкий слой пота покрыл ее тело от небольшой влажности, и она огляделась на другие дома, кивнув одному из своих соседей, который был очень дружелюбен с ней, когда она переехала несколько недель назад.

         Подушечки ее ступней болели от короткой прогулки на двухдюймовых каблуках, кожа вокруг шрамов на ступнях покалывала. Амара отперла дверь и открыла ее.

         — Лулу, — позвала она, уронив ключи на столик, сняв пятками обувь и кинув ее в сторону, заперла за собой дверь. — Я дома.

         Вспышка кремовой шерстки обрушилась на нее, обвивая ноги, и Амара наклонилась, чтобы поднять ее на руки.

         Большие зеленые глаза Лулу наблюдали за ней, когда она испустила восторженное мяуканье.

         Амара улыбнулась.

         — Я тоже рада тебя видеть. Ты скучала по мне, да? — спросила она, идя к кухне.

         — Мяу, — она получила в ответ.

         Ее сердце смягчилось.

         Лулу была единственным верным спутником Амары на протяжении всех ее лет в изгнании, и Амара была ей благодарна, особенно потому, что она была невероятно нежной кошкой. Конечно, у нее бывали моменты, когда она махала хвостом и уходила делать то, что делали кошки, но ей нравилось находиться рядом с Амарой. Ее терапевт в Порту Теней сказал, насколько домашние животные могут помочь с тревогой, и она поверила в это. Она потеряла счет тому, сколько раз она находилась на грани падения, когда Лулу моментально запрыгивала на нее и начинала мурлыкать, вибрации от ее теплого, пушистого тельца становилось достаточным, чтобы вернуть ее обратно.

         Именно Лулу почувствовала беременность Амары еще до того, как стала искать признаки. Лулу, которая уткнулась головой в ее животик, и начала лизать его, хотя никогда раньше не делала этого.

         Сжимая своего шерстяного ребенка, она отпустила ее и налила себе стакан воды, вытащив из свободного кармана брюк свой старый телефон. Обычно она не любила носить брюки, но с годами свободные брюки стали ее рабочей формой. Они помогали ей отстраниться от себя, чтобы она могла сосредоточиться на своих клиентах.

         Набрав номер матери, она поднесла телефон к уху, услышала пять гудков, прежде чем мама подняла трубку.

         — Привет, мам, — мягко сказала она по телефону, ее сердце болело от желания снова встретиться с ней.

         Она не знала, как, но однажды она привезёт свою мать в Лос-Фортис и позаботится о ней.

         — Муму, — раздался голос ее матери, улыбка в ее голосе наполнила Амару теплом. — Как ты? Ты хорошо устроилась?

         — Да, мам, — сказала Амара, открывая банку с тунцом и кладя ее в миску Лулу. — Дом обустроен, и здесь так хорошо. Не могу дождаться твоего приезда.

         — Я тоже, — вздохнула ее мать. — Сейчас пока слишком рано. Через несколько месяцев это будет более естественно.

         Амара согласилась.

         — Ты уже сходила к врачу?

         — Нет, пойду на этой неделе.

         Амара села на стул за обеденным столом.

         На кухне не было островка, но она была просторной и выходила в задний сад, который ей очень нравился. Продолжая разговор, она сказала матери:

         — У меня назначен приём с терапевтом, про которого говорил доктор Нейман в Среду. А в Пятницу встречаюсь с гинекологом.

         — Хорошо, хорошо, — сказала ее мама, и позади нее донесся звук горшков. — Данте жив.

         Это большой сюрприз.

         — Я же говорила тебе, что твой драгоценный мальчик слишком умен, чтобы умереть, — бесчисленное количество раз говорила Амара своей матери. — Он со всеми играет.

         — Да, — понизила голос ее мама. — Но Мистер Марони мертв.

         Это остановило Амару.

         — На самом деле мертв? — спросила она, ее сердце колотилось.

         — На самом деле мертв, — подтвердила ее мама. — Данте занимается организацией своего захвата власти.

         Он взял верх.

         Наконец-то он, блядь, взял верх.

         Лоренцо Марони мертв.

         Амара улыбнулась, ее наполнила гордость за мужчину, которого она любила, зная, что его годы работы и стратегии привели его к вершине. Наконец-то он стал императором королевства.

         — Разве ты не должна сказать ему, Муму? — спросила ее мама, как всегда, надеясь, что Амара просто сообщит Данте, что беременна их ребенком, и они будут жить долго и счастливо.

         Я не могу быть с тобой, ради твоей безопасности, пока мой отец не умрет.

         Все было сложнее. Она любила Данте, но его отсутствие предупреждения глубоко ранило ее. На протяжении многих лет она всегда чувствовала, что они были командой. Он делился с ней секретами — о его матери, о возможном похищении и изнасиловании ее отцом, о своем брате и о том, где он его спрятал, и о том, как больно не видеться с ним, о Тристане и его ненависти к Моране, исходящей из его убийства своего отца, о том, что он совершил. Хотя Амара никогда не принимала непосредственного участия в том, что он делал на протяжении многих лет, она была в курсе событий. Он приходил к ней, когда был обеспокоен, делился вещами о людях в их мире, просил ее совета в ситуациях, которые вызывали у него конфликт. Она всегда являлась частью его секретов.

         Это заставило ее поверить, что они могут играть со всеми, но не могут играть друг с другом. Почти семь лет она провела, скрывая их в тени, месяцами ждала с ним минут, а тем временем жила своей жизнью, и не для того, чтобы он умер, не предупредив ее. Нет, она заслуживала большего. Будь проклята любовь, она заслуживала большего. Она доверила ему свою жизнь и свое сердце, и хотя она все еще доверяла ему свою жизнь, ее сердце болело.

         Он был мудаком, и она, вероятно, простила бы его, когда он извинится, если бы она не была беременна. У перспективы стать матерью все защитные инстинкты рвались наружу внутри нее. Ее ребенок, их ребенок, заслужил отца, который не был просто гостем. Что еще более важно, он или она заслуживает, чтобы появиться на этот свет в без защиты. Просто быть ребенком Данте Марони подвергнет его или ее опасности. Нет. Она вырастила бы своего ребенка в любви, с которой воспитывала ее мама, и со всей защитой, которую она могла обеспечить при их анонимности.

         — Нет смысла, мама, — сказала она. — Я была его секретом так долго, что он, возможно, забыл, что должен вывести меня в свет. Особенно сейчас, когда вступит во власть, ему нужно будет жениться на ком-то, у кого есть власть, которая сможет стабилизировать Наряд. Если я попаду на всеобщее обозрение, он только покажет себя слабым. И я больше не могу быть его секретом, мама. И не мой ребенок. Так что лучше, если он никогда не узнает об этом.

         — Я понимаю, малышка . Я сделала то же самое для тебя. Но Данте другой. Я все еще думаю, что тебе следует сообщить ему, Амара, — пыталась убедить ее мать, используя имя, звуча твердо.

         Амара хорошо знала эту тактику.

         — Он любит тебя. А с кончины Мистера Марони он сможет дать тебе и моему внуку все, что вам нужно.