Она замечает, как я осматриваю стол, и краснеет.

— Сожалею. Когда-нибудь у нас будет хороший фарфор и блюда, которые будут соответствовать.

— Нет-нет, — говорю я. — Мне все нравится.

И я именно это имею в виду. Это своеобразно. По-домашнему.

Суровое напоминание о том, что вещи не должны быть совершенными, чтобы быть замечательными.

К нам присоединяются Хейвен и мужчины, и все мы занимаем места, поскольку Деми приносит еду и ставит ее в центр стола в несоответствующей сервировочной посуде, оливково-зеленого и горчично-желтого оттенков. Как я догадываюсь, в подержанной посуде.

— Пахнет вкусно, Деми. Большое тебе спасибо за приготовление этого прекрасного ужина, — говорю я.

— Заткнись, Дерек. — Деми кивает Дереку, и я смущаюсь. — Он был в двух секундах от того, чтобы высмеять мою стряпню. Доложу тебе, дорогой братец, я стала намного лучше готовить.

Губы Дерека изгибаются в едва сдерживаемой улыбке, и он притворяется шокированным.

— Ты отличный повар. Меня бы здесь не было, если бы это было не так.

— Ты здесь только потому, что не хотел готовить ужин для Хейвен. Давай будем честными, — парирует Деми в ответ.

— Некоторые вещи никогда не меняются. — Ройал кладет в рот спагетти.

Мне передают тарелку, и я беру небольшую порцию, так как мой желудок все еще полон от моих гастрономических поблажек во второй половине дня.

— Видишь, теперь ты отпугнул ее от моей стряпни. — Деми указывает на мою тарелку.

Дерек стреляет в нее взглядом, затем поворачивается ко мне.

— Я пошутил. Деми неплохо готовит. Я бы не заставил тебя есть, если бы она была ужасна.

— Нет, нет. — Я отмахиваюсь от них. — Сегодня у меня был поздний обед в «Мараскино».

— Это кафе на улице Рэдклифф? — лицо Деми сияет.

— Да, именно это место, — говорю я.

Она похлопывает Ройала по руке.

— Вот куда мы должны отправиться в субботу. Я умираю как хочу там поесть. Я слышала, они готовят такой хлебный пудинг, за который можно умереть.

— Во что она тебя втянула? — Дерек, затаив дыхание, смотрит на Ройала.

Тот ухмыляется.

— Антиквариат. Она ударилась в старину.

— В старину? — Дерек фыркает.

Деми выпрямляется, накручивая макароны на вилку.

— После Брукса я только и делаю, что выступаю против материализма. Меня не волнуют блестящие новые вещи. Или дорогие. Мне нравятся вещи с историей, те, которые имеют значение.

Она касается Ройала, они встречаются взглядами, а затем улыбаются друг другу.

Дерек закатывает глаза.

— На этой неделе это старые вещи. На следующей неделе это будут вещи, которые напоминают о ее детстве. Слэп-браслеты. Шкатулочки. Куклы Тролли. Что я пропустил?

Деми откидывает голову назад и смеется, и стол трясется, когда она снова ударяет Дерека по голени.

— Игровые приставки, тамагочи, Полли Карман, домик Барби, «Малыши-прыгуши», Гак... — Она вскакивает.

— У меня был Гак. (Примеч.: Гак — разноцветное вязкое вещество для моделирования), — сказала я.

Мой отец когда-то разрешил Эудоре отвезти меня на студию «Юниверсал», и у них был магазин «Никелодеон». Мне было девять лет, и Эудора позволила мне купить Гака каждого цвета.

— Я никогда не забуду запах, — добавляю я.

— А ты смогла бы? Это было ужасно, — говорит Деми, сморщив нос. — От него наши руки воняли, когда мы играли с ним.

— Но это было так весело. — Я отрывала куски Гака и размещала их по всему дому, чтобы досадить нашей экономке, которая не выносила сам факт того, что маленькая девочка хочет играть с вонючей слизью, когда у нее в соседней комнате был отличный кукольный домик.

— Я думаю, что у Далилы есть моя старая шкатулка. — Деми вздыхает. — Она всегда крала у меня вещи. Но вот о Дафне никогда не приходилось беспокоиться. Она оставляла мои вещи в покое.

— Дафна была умна, — говорит Ройал.

— Кто такие Далила и Дафна? — спрашиваю я.

— Наши младшие сестры, — отвечает Дерек, пережевывая пищу.

— Они двойнящки, — добавляет Деми. — Ты вряд ли бы догадалась. Они очень разные и не похожи друг на друга.

— Значит, вас четверо? — спрашиваю я.

Дерек кивает. Мало того, что у него есть дом детства, о котором я могла только мечтать, так у него еще и большая идеальная семья.

Повезло ему.

Я вздыхаю и беру еще немного спагетти Деми, которые, к слову, просто восхитительны. Я уверена, что соус из банки, а макароны из коробки, но все равно вкусно.

— Ты почти ничего не говоришь, мисс Хейвен, — обращаюсь я к маленькой блондинке, личико которой измазано красным соусом. Она улыбается, глядя на меня, а потом на своего папу.

— Она была голодна, — говорит Дерек, взъерошивая ей волосы.

— Папа. — Она отталкивает его руку от своих волос. — Ты испортишь мне прическу.

— Это совсем не круто, Дерек. — Деми подыгрывает.

Это первый ужин в моей жизни, где разговор не сводится к разборкам друг с другом. Нет ничего поверхностного. Нет ничего принудительного. Разговоры не крутятся вокруг денег или щедрых пожертвований, а также вокруг городских сплетен.

Самое лучшее, что никто не спрашивает обо мне. Не задает вопросов. Не ищет информацию. Ничего такого, что заставило бы меня ерзать на сиденье и жалеть, что пришла.

— Я наелся, — объявляет Ройал позже.

Дерек потирает свой живот с точеным прессом и откидывается назад, выдыхая. Деми вздыхает. Я смотрю на свою пустую тарелку.

Ройал поднимается, берет свою тарелку в руки и наклоняется, чтобы поцеловать Деми в макушку.

— Спасибо.

Я тоже встаю, предлагая взять оставшиеся пустые тарелки.

— Позволь мне помочь убраться.

— Нет. Не стоит. — Деми отмахивается от меня.

— Я настаиваю. — Я улыбаюсь, прекрасно понимая, что никогда в жизни не готовила блюда, и мне давно пора этому научиться. — Почту за честь.

Деми смотрит на Дерека, ища одобрения, и пожимает плечами.

— Почему бы тебе не помочь мне, Дерек? Это самое меньшее, что мы можем сделать, так как твоя сестра сегодня вечером любезно открыла для нас двери своего дома. — Я приподнимаю брови. Если я буду по локти в мыльной посуде, то и он тоже.

— Да, Дерек. — оживленно говорит Деми, скрещивает руки на груди и поджимает губы.

Он встает, расстегивая манжеты своей белой рубашки и закатывая их.

Мое сердце совершает кувырок.

Я игнорирую это.

— Пойдем, Хейвен, поиграем в лего в гостиной. Твой папа собирается прибрать мою кухню. Пойдем, прежде чем он передумает.

Деми берет Хейвен за руку, и они следуют за Ройалом в следующую комнату.

Как только мы остаемся на кухне одни, я оглядываюсь и понимаю задачу, которую только что взвалила себе на плечи.

— Готов? — спрашиваю я.

Дерек кивает, крепко сжимая губы, а я направляюсь к раковине, хватаю стопку посуды и включаю теплую воду.

— Ты все еще злишься на меня? — спрашиваю я.

Мы отделены от остальных стеной, но кажется, будто мы в другом мире. Прямо сейчас это просто мы.

— Я и не злился, — говорит он.

— Ты почти не разговариваешь со мной, — говорю я, оставляя другой вопрос без ответа. Это действительно из-за прошлой ночи?

— Мне просто нечего сказать.

Он хватает полупустую бутылку с мылом для посуды и сжимает ее над потоком воды.

— Ты действительно беспокоился обо мне?

— Я сейчас отвечаю за тебя… Я хотел бы знать, где ты. — Он стонет. — Иисус, я похож сейчас на Эудору.

Я киваю.

— Так и есть.

— Это не так.

— Я знаю.

Дерек выключает воду и погружает руки — те самые руки, которые вчера блуждали по моему телу, — в мыльную смесь, ловя губку.

— Я мою. Ты вытираешь, — говорит он, беря грязную тарелку и окуная ее в воду.

Мы работаем рука об руку, и через несколько минут у нас вырабатывается своя система. Я протягиваю Дереку соусник, а он не обращает внимания и поворачивается. Содержимое выливается на его белую рубашку.

— Упс.

— Черт. — Он отступает, изучая вишнево-красное пятно на своей накрахмаленной белой рубашке.