– Это дом Руслана Назаровича, владельца фермы, – пояснила Люба, уверенно шагая к дому. – От старого хутора одни развалины остались, да там и не жил уж никто. Старик один обретался, так хозяин его сюда забрал, вроде как в сторожа определил. Алексей Петрович! Гостей принимайте!

В ответ где-то за углом раздался заливистый лай. Носатая низкорослая дворняжка выкатилась на полянку перед домом и принялась добросовестно обгавкивать женщин, держась при этом на безопасном расстоянии.

– Маська, уймись! – приказала ей Люба, и собачонка тут же умчалась обратно. – Не бойся, она не кусается.

– Я и не боюсь, – пожала плечами Тоня. – Странная у вас тут охрана. Калитка открыта, сторожа не дозовёшься, сигнализация срабатывает только после того, как заорёшь…

– Какая сигнализация? – не поняла Люба. – А, ты про Масю… Так она тут не для охраны, а чтобы Петровичу не скучно было. Для охраны другой зверь есть, Полкаша. Вон, видишь, хоромы?

Женщина кивнула в сторону высокого крыльца, и Тоня только теперь разглядела, что под ступенями сбоку прячется будка. Если звонкоголосая дворняжка не производила устрашающего впечатления, то при виде миски возле будки у девушки по спине прошёл озноб – это был средних размеров тазик, а не миска. Самого обитателя тёмного пространства под лестницей видно не было, но Тоня и не горела желанием с ним знакомиться, поскольку больших собак она как раз таки боялась.

– Здравствуйте, здравствуйте, – подслеповато щурясь, из-за угла дома показался невысокий сухонький старичок в камуфляжных штанах и синей футболке. В глаза Тоне сразу бросился безобразный шрам на правой руке, но она отвела взгляд, не желая показаться бестактной.

– Дядь Лёш, привет! – Люба двинулась навстречу старику и потащила Тоню за собой. – Это Тоня. Помнишь, я тебе вчера говорила?

– Здравствуйте, – застенчиво улыбнулась девушка.

– Тоня… – старик задумчиво нахмурился, но его лицо почти сразу же просветлело. – А, Настасьина протеже! Помню, как же… Ну пошли ко мне, чего застыли-то?

– Ты мне велосипед починил? А то я с вами тут засиживаться не буду, мне ещё на вечернюю электричку успеть надо.

– А то как же! Вон он, конь твой железный, у ворот стоит.

– Отлично! – обрадовалась Люба. – А то пешком долго. Ну ладно, дальше вы тут как-нибудь сами, а я побежала. Всё, пока!

Алексей Петрович пошёл провожать женщину и запирать калитку, а Тоня ещё раз оглядела двор и остановила взгляд на песочнице под дощатым зонтиком, которую она раньше не заметила. Из кучи золотистого песка торчала синяя пластиковая ручка детской лопатки, а рядом в траве стоял большой игрушечный грузовичок.

Мягкий толчок под колено отвлёк девушку от размышлений о том, сколько лет может быть сыну здешнего хозяина. Тоня повернулась и застыла, почувствовав, как сердце провалилось куда-то в область желудка – прямо рядом с ней сидел здоровенный лохматый пёс. В породах девушка разбиралась не слишком хорошо, но кавказскую овчарку не спутала бы ни с кем другим, потому что в детстве едва не попала на зуб такому же точно чудовищу. Тогда её спасло то, что собака была на цепи, а теперь бежать не имело смысла – Полкан оказался не привязан.

– Хороший пёс… – протянула Тоня, не решаясь даже попятиться в сторону от зверюги. – Что ж тебя, красивого такого, на цепь-то не посадили, а?

– Дык лес же кругом, чего зверя на цепи-то держать? Да и не злой он, ежели в дом не лезть. Умный. Да, Полкаша? – подоспевший на выручку гостье старик потрепал пса по косматой голове. – Ну пойдём что ли? Я супчик грибной сварил. Ароматный, эх…

Тоня поплелась следом за стариком, бросая косые взгляды на Полкана, который проводил их до угла дома и вернулся назад. С переднего двора не были видны постройки позади хозяйского дома, и девушка с удивлением обнаружила на огороженном забором участке ещё несколько небольших срубов.

– Это баня, тут сарай с мастерской, – пояснял Алексей Петрович по мере продвижения по каменной дорожке. – Вон там гостевой домик, а здесь моя скромная обитель. Добро пожаловать, Антонина… Как тебя по батюшке-то?

– Сергеевна, – отозвалась Тоня. – А вам не страшно одному тут жить?

– Ну так не один я. Полкан вон, Маська… Звери-птицы кругом. Заходь, Сергевна, не разувайся, у меня полы отродясь не мыты.

Тяжёлая деревянная дверь отворилась без скрипа, впуская в дом хозяина и гостью, которая чувствовала себя так, будто всё это происходило не с ней. Покушение, странные видения, невероятно добрые и отзывчивые спасители, готовые приютить совершенно незнакомого человека… Так не бывает.

– Мой руки вон там и садись за стол, кормить тебя буду, – старик указал на рукомойник в углу, рядом с которым на гвозде висело вафельное полотенце. – Отказы не принимаются. У тебя в животе так урчит, что аж на улице слыхать.

Тоня послушно вымыла руки и села за стол, на котором её уже ждали тарелка грибного супа, горка жареной рыбы, салат из свежих овощей и нарезанный тонкими ломтями хлеб в плетёной корзиночке. Хлеб был свежим и определённо магазинным.

– А здесь где-то недалеко деревня, да? – поинтересовалась девушка.

– Ну как недалеко… – замялся старик, присаживаясь на лавку по другую сторону стола. – Километров шесть по дороге будет. Я вот сегодня пока ходил за хлебушком-то, заодно и грибочков набрал два ведра. Супчик вот сварил да засолил малость на зиму. Назарыч подосиновики страсть как любит, даже больше белых… А ты чего не ешь-то? Ешь давай, пока не остыло.

Девушка зачерпнула ложкой горячий бульон и только тогда заметила, как сильно у неё дрожат руки. Непрошенные слёзы сдавили горло и потекли по щекам, капая на расстеленную на столе клеёнку.

– Тебе баньку растопить али душем летним обойдёшься? – Алексей Петрович деликатно отвернулся, сделав вид, что не заметил, в каком состоянии пребывает его гостья. – Пойду-ка я свет во дворе включу, смеркается уже. А ты кушай пока, потом разговоры говорить будем и дела делать.

Он вышел, а Тоня отодвинула от себя тарелку, уронила голову на руки и разрыдалась. Не от жалости к себе, не от осознания собственной беспомощности, а просто потому, что засевшим в душе переживаниям нужно было выплеснуться наружу. С улицы доносились звонкий лай собачонки и ворчание старика, а в голове раз за разом крутилось воспоминание, которое девушка весь день упорно пыталась прогнать, наотрез отказываясь верить в то, что её муж мог быть причастен к покушению.

«Нам ещё надо место найти, откуда поиски организовывать. Хозяин звонка ждёт…» – сказал Георгий. Эта фраза пряталась на задворках памяти до того момента, как Тоня увидела своего двойника в загоне на пастбищах. Призрак это был или галлюцинация, но после видения Тоню не покидала неприятная мысль о том, что это Женя приказал её убить. Это не могло быть правдой. Он её любил!

А если нет? А если это и правда сделал он? За что? Чтобы получить неожиданно свалившееся на жену богатство? Потому что Тоня не оставляла намерения отдать всё Вере? Это объяснение выглядело вполне логично, но от него становилось так больно, как бывает только тогда, когда понимаешь, что тебя предал самый близкий человек. Выплакав обиду на судьбу и вытерев слёзы кулаками, Тоня принялась за еду, решив, что не будет больше изводить себя догадками, пока не узнает правды.

– Всё? Успокоилась? – осведомился Алексей Петрович, который когда-то успел вернуться в дом и теперь тихонько сидел на табурете в углу, наблюдая из-под кустистых бровей за своей гостьей.

Тоня молча кивнула в ответ, глотая суп вперемешку со слезами, которые продолжали сами по себе литься из покрасневших глаз. Маська, чувствуя настроение девушки, понуро подошла к её ногам и улеглась мордочкой на кеды, одолженные заботливой Любой. Собачка выглядела такой несчастно-сочувствующей, что к горлу подкатила очередная порция слёз.

– На-ка вот, – на столе перед Тоней образовался стакан, до краёв наполненный прозрачной жидкостью.

– Я не пью, – запротестовала девушка.

– Я тоже. Сок это берёзовый. Натуральный. А спиртного у меня в доме отродясь не водилось, так что ежели бы ты и захотела, нечем угостить было бы.