Метаморфоза

Однажды, встав на путь из боли,

Из крови, ада и мощей

Мой личный дьявол, съев пуд соли,

Вдруг захотел внезапно щей.

И получил по щам тот час же,

Так сильно, что из глаз слеза

Не покатилась…не смогла.

Мой личный дьявол был бессилен,

А бес силён, который в нем.

Кто он и где? Он меркантилен?

Поговорим теперь о нем!

Он всемогущ, он как зеница

Зрит в корень, слышит пенье птиц,

Из уст его течёт водица

Он всех пленил вокруг девиц.

Он рассказал, как жизнь прекрасна,

О том, как воду добывать,

О том, как жить в раю и сказке,

О том, как притчи толковать.

Теперь, раскрыв все эти грани,

Познав ту правду, что моя,

Мой личный дьявол стал покладист

И жизнь свою живет любя.

Он мутит воду с вдохновением,

Он розгами лишь гладит торс,

Он даже плачет с наслаждением,

Он сам себя уж перерос.

Котёл ему стал мал и узок,

А преисподняя светла.

Он стал лучист, игрив и мудр,

И жизнь теперь ему мила.

Внутри меня дыра, черная, вязкая, теплая. Если бы я вдруг решился ее заполнить, то мне, скорее всего, понадобилась бы целая армия душистиков. Эти дребезжащие светящиеся существа способны творить чудеса. Как правило, хватает всего одного сорванца, чтобы залатать дыру размером в 10 лет жизни аватара. Я никогда не приглашал их в свое тело, даже когда оно изнывало от боли. Я терпел и прятал дыру от других, в надежде, что деревянная маска на моем лице никак не выдаст моего состояния. Я делал это вполне осознанно. Учитель как-то сказал мне: «Будь сильным, никого не интересует твоя боль, все хотят видеть тебя заряженным, чтобы твое горе всегда сияло красным!» И я ему верил. Он сам так всегда жил, пряча от других свое истинное горе. Горем у нас принято называть не то, что называют у вас, у людей. Горе – это орган, который располагается где-то в районе солнечного сплетения и предназначен он для индикации уровня аватара, а также его состояния.

Когда аватар только начинает свой путь и в него вселяется горе – оно сияет оранжевым. Смотрителям становится понятно, что в мир пришел новый. Смотрители учат оранжевого управлять телом, погружают в правила общежития, оберегают. Примерно через 7 лет горе становится зеленым и тогда аватара отпускают из обители в свободное плавание. А дальше начинается самое интересное, скучное, печальное, смешное, красивое и уродливое путешествие по закоулкам вселенной.

Горе Немуса выбрало очень красивый аватар. Он был силен, мускулист, черты лица правильные. Не смотря на это, он никогда не кичился своей внешностью, скорее наоборот, чуть-чуть смущался, когда какая-нибудь дама обращала на него внимание. Ему было 253 года, когда мы познакомились.

– Послушай, приятель, что ты тут делаешь? – спросил меня Немус, подсаживаясь ко мне осторожно, стараясь всем своим видом показать, что он искренне интересуется моей персоной.

Я не сразу нашелся, что ответить. Вот уже несколько лет я мучился этим же самым вопросом. Я молчал и просто смотрел на него, широко раскрыв глаза. Мысли крутились в голове, но ответ так и не появлялся.

– Приятель, ты слышишь меня? – уточнил Немус.

– О, прости, да, я слышу. Твой вопрос застал меня врасплох, – я покраснел.

– Ааааа, Искатель…– с улыбкой констатировал Немус и тоже замолчал, уткнувшись взглядом в переливающуюся гладь реки Орвы, которая в эту самую секунду нескончаемым потоком неслась куда-то мимо нас.

– Хм, возможно, – ответил я, будто бы понимая то, что он имел в виду под словом «Искатель», – а ты? Что ты здесь делаешь?

– Я? – удивленно переспросил незнакомец. Странный вопрос, приятель. Наверное, ты еще слишком молод, поэтому желаешь узнать ответ на свой вопрос у меня.

– Не понял? – в недоумении уставился на него я.

– Молодые аватары любят переадресовывать свои вопросы тем, кто кажется им более мудрым. Мудрецы сами в этом виноваты, приучили молодежь жить мнением старших, отвечая заранее даже на те вопросы, которые не задаются.

– Странное умозаключение, – парировал я, – ведь ты первый спросил меня об этом, не так ли?

– Дружище, по-моему, я лишь озвучил твой вопрос вслух. Кстати, Я Немус.

– Катоки, – ответил я.

– Красивое имя. А что оно значит?

– Смотритель сказал, что значение его двояко, то ли затмение, то ли рассвет.

– Смотрители странные. Они никогда не дают одного точного определения. Мое имя тоже по их описаниям двусмысленное. Но я знаю, что это не так. Я понял, что значение у него одно. Но, чтобы убедиться в этом, я прошел удивительный путь и… – Немус замолчал, – впрочем это сейчас не важно, – почти шепотом добавил он.

– А что важно? – с ухмылкой спросил я.

– Ни-че-го! – протянул Немус и уставился на Орву.

Я сидел неподвижно. Вообще-то этот Немус был мне симпатичен, хотя его манера разговора и казалась мне странной. Я видел его в первый раз, но то спокойствие, которое вдруг окутало меня, пока он находился рядом, показалось мне каким-то нереальным. Мысли замедлились, дыра внутри меня перестала ныть, все тело расслабилось, я вдруг увидел вокруг себя новый мир. И этот мир был прекрасен. Орва, хоть и неслась со скоростью болида и постоянно меняла свой цветовой диапазон, я вдруг стал отчетливо различать глубину каждого оттенка. Розовый уже не был просто розовым, он был нежным, легким, пушистым цветом фламинго. Изумрудный был четким, ярким, острым как нож. Желтый – гладким и скользким, будто атласная лента. А белый и черный так ловко сменяли друг друга, при этом не смешиваясь и не задевая соседние цвета, что казалось, будто бы они ведут всю эту гамму, являясь и руслом, и берегом, и водой одновременно. Я впервые так ощутил краски. Я как будто попробовал их на вкус, пригубил, смакуя каждую каплю. Это было новое чувство. Я никак не мог понять, как оно стало доступным для меня. Что такого со мной случилось? У меня словно вырос новый орган, отвечающий за вкус цвета. Я хотел обратиться к Немусу в надежде получить от него объяснения, но, видимо, в то время, пока я тестировал свои новые ощущения, он куда-то ушел. Я обернулся. За моей спиной, переливаясь на солнце, сияло поле люпинов. И снова я начал пробовать это поле на вкус. Фиолетовый цвет мягко окутал мои глаза. Он был теплым на ощупь и сладким на вкус. Цветы были сочные и свежие. Я сидел неподвижно и не понимал, что происходит. Но это нисколько не смущало меня. Мне хотелось тонуть в этих цветах и своих чувствах. С тех пор, как я ушел из обители, я много кого повстречал на своем пути, но именно Немус стал тем, кто открыл для меня новый мир. Именно с его появлением моя жизнь пошла в другом направлении. Тогда мне было не понятно, что именно он мне подарил. Но ценность этого я смог ощутить с первого нашего с ним разговора. Теперь я точно знаю, что в какой-то момент, когда ты готов к переменам, в твою жизнь приходят события, способные эти перемены тебе подарить. Все, что от тебя требуется – быть внимательным и уметь наблюдать, прежде всего за собой.

Вдоволь насладившись новыми ощущениями, я обернулся, Немуса нигде не было. Он исчез так же незаметно, как и появился. Но почему-то я был уверен, что это не единственная наша встреча. По крайней мере, я бы очень хотел увидеть его вновь.

Когда меня отпустили из обители, я все еще не имел никакого понятия о себе. 7 лет хранители обучали меня манерам и правилам, но о том, кто я такой, мне не было сказано ни слова. Будто бы основная цель аватаров – выполнять написанный кем-то свод. В первые годы я был уверен в этом. У меня даже мысли не было, посмотреть на все происходящее с другой, не привычной стороны. Я слепо верил всему, что говорят смотрители. Их горе светило красным, а это означало, что они те немногие, кто не только сам разобрался в этой жизни, но и способен обучить этому других. Причин сомневаться в их мудрости у меня не было.