- Полковник Прихвостинг, скажите пожалуйста, как вам нравится этот нос? -прервал меня его светлость. - Не кажется ли вам, что в нем есть что-то от манеры Рембрандта? Принц, страдающий из-за белой мыши? Какая нелепость! Майор Лизоблюд, не кажется ли вам, что эта бровь очень удалась? Да, скажите на милость, к чему тут зеленые глаза? Забавлять детей? Я отдал бы тысячу гиней, лишь только бы мне удался колорит на этой щеке! Но я вас перебил, сударь, прошу прощения, продолжайте.

Письмо XLIX

[Продолжение сказки.]

Лянь Чи Альтанчжи к ***, купцу в Амстердаме.

Монархи, продолжал я, в те времена отличались от нынешних: дав слово, они его держали. Таким был и Бонбенин, который всю ночь горько жаловался принцессе на свое несчастье, а та вторила его стонам. Когда же наступило утро, он огласил указ, в котором обещал половину своего королевства и принцессу тому, кто поймает и принесет ему белую мышь с зелеными глазами.

Едва был обнародован указ, как во все мышеловки королевства были положены сырные корочки. Сколько поймали и убили мышей - и не сосчитать, но среди них не оказалось мыши с зелеными глазами. Чтобы помочь беде, несколько раз созывали тайный государственный совет, но, хотя в него входили два лучших истребителя мышей и три знаменитых крысолова, заседал он втуне. По поводу столь важного события принцу, как водится, со всех концов страны были присланы верноподданнические адреса с обещанием не щадить ни жизни, ни кошелька, пока мышь не будет поймана. Но и такая преданность государю не помогла: мыши никто не изловил.

Тогда принц сам решил отправиться на поиски, поклявшись нигде не ночевать дважды, пока не найдет мышь. Он покинул дворец и без провожатых пустился странствовать. Он пересек много пустынь, переправился через множество рек, бродил по горам и долам, всюду спрашивая, не видали ли белой мыши, но ее нигде не было.

Однажды, охваченный усталостью, он укрылся от полуденного зноя под изогнутыми листами бананового дерева и погрузился в размышления о своем горе. И тут он вдруг увидел, что к нему приближается безобразная старуха. Ее лицо было так сморщено, а спина так сгорблена, точно ей было не меньше пятисот лет, и кожа была усеяна пятнами, как у жабы, только, пожалуй, еще гуще.

- А! Принц Бонбенин-Бонбоббин-Бонбоббинет, - воскликнула уродливая старуха, - что ты делаешь тут вдали от своего королевства? Что ты ищешь и что привело тебя в царство Муравьев?

Принц, всегда изысканно учтивый, поведал ей свою историю трижды, так как старуха была туга на ухо.

- Что ж, - сказала ему старая волшебница, ибо она была волшебница, - я обещаю сию же минуту добыть тебе белую мышь с зелеными глазами, но только при одном условии.

- При одном! - ликуя, воскликнул принц. - Да назови хоть тысячу! Я с радостью исполню их все.

- Нет, - сказала старая волшебница, - достаточно и одного и притом не столь уж неприятного. Ты должен сейчас же пообещать, что женишься на мне.

Такое условие повергло принца в крайнее смятение. Белой мыши было отдано его сердце, невеста же казалась ему отвратительной. Он попросил у волшебницы время на размышление, так как хотел посоветоваться с друзьями.

- Нет, нет, - воскликнула безобразная старуха, - раз ты медлишь, беру назад свое обещание! Я не собираюсь навязывать свои милости ни одному мужчине. Эй, слуги! - вскричала она, топнув ногой. - Подайте мою колесницу! Повелительница Муравьев королева Барбацела не привыкла к таким унижениям!

Не успела она вымолвить эти слова, как в воздухе появилась огненная колесница, запряженная двумя улитками. Волшебница уже собралась сесть в свой экипаж, но тут принц сообразил, что он может добыть белую мышь сейчас или никогда. И забыв про свою законную супругу - принцессу Нанхоа, он упал на колени перед старухой, умоляя простить его за то, что он по легкомыслию отверг такую красавицу. Этот своевременный комплимент тотчас же умиротворил рассерженную колдунью. Она гнусно ухмыльнулась и, взяв юного принца за руку, повела его в ближайший храм, где их сразу же и обвенчали. Как только церемония была окончена, принц, с нетерпением ожидавший той минуты, когда он сумеет увидать свою желанную мышь, напомнил новобрачной об ее обещании.

- Мой принц, - ответила она, - сказать по правде, я и есть та самая белая мышь, которую ты увидал в брачную ночь на полу королевской опочивальни. Теперь ты сам должен сделать выбор: буду ли я мышью днем, а женщиной - ночью, или же днем - женщиной, а ночью - мышью?

И хотя принц был превосходный казуист, но никак не мог решить, что же предпочесть. В конце концов он счел за благо посоветоваться с голубой кошечкой, которая последовала за ним из королевства и часто развлекала принца беседой, а также помогала ему советами. Собственно говоря, этой кошечкой была верная принцесса Нанхоа, разделявшая с принцем все его злоключения.

Согласно ее наставлениям, принц осторожно напомнил колдунье, что женился на ней не ради ее прелестей, а, как ей самой хорошо известно, только ради ее достояния, и потому по многим причинам удобнее, если женщиной она будет днем, а мышью - ночью.

Холодность супруга сильно уязвила старую волшебницу, но ей пришлось уступить. Остаток дня они провели в самых утонченных развлечениях: джентльмен говорил непристойности, а дамы смеялись и сердились. Когда же наступила долгожданная ночь, голубая кошечка, не отстававшая от своего хозяина ни на шаг, последовала за ним даже в опочивальню. Барбацела вошла туда в сопровождении дикобразов, поддерживавших ее шлейф в пятнадцать ярдов длиной, который сверкал драгоценными камнями, отчего она казалась еще уродливей. Забыв о своем обещании, она уже собралась взойти на ложе, но принц потребовал, чтобы она показалась ему в облике белой мыши. И так как волшебницы не смеют преступать данное слово - то, превратившись в самую очаровательную мышку, какую только можно себе вообразить, Барбацела принялась беспечно резвиться. Тогда принц, не помня себя от счастья, пожелал, чтобы его мышка-подружка прошлась по комнате в медленном танце под его песенку. Принц запел, а мышь принялась танцевать с удивительной грацией, безупречным ритмом и глубочайшей серьезностью. Но едва только мышь сделала первый круг, как Нанхоа, голубая кошечка, давно ожидавшая этой минуты, безжалостно набросилась на нее и, разорвав на мелкие кусочки, в одно мгновенье проглотила; чары рассеялись, и Нанхоа снова приобрела человеческий облик.