========== Часть I. Параллель. Глава 1. ==========

— Девушка? Эй, девушка? — чей-то хрипловатый голос прорывается через гул проезжающих рядом машин, отголоски звучащей из клуба музыки и моё сердцебиение, набатом бьющее в голове. Перевожу взгляд на двух стоящих рядом девушек: высокие и худые, яркие блестящие платья и торчащие из-под них бледные, покрытые мурашками от холода ноги, вычурно-яркий макияж. Наверное, стоило попытаться выглядеть так же, чтобы всё же попасть внутрь, а не торчать на углу здания, надеясь на чудо.

В памяти всплывают воспоминания о том, как три дня назад я судорожно собирала вещи. В последний момент уговорила начальника дать мне неделю за счёт отпуска и успела купить билет на ближайший автобус до Москвы, отправлявшийся через пять часов. Нет, тогда я бросала в сумку запасные джинсы, футболку и единственный выглядевший прилично свитер, даже не задумавшись о том, чтобы взять с собой косметику или что-нибудь отдалённо похожее на праздничную одежду.

Наверное, правильно было бы носить траур по внезапно погибшей сестре, а не торчать часами около ночного клуба, дрожа от пронизывающего тонкую ветровку ветра, и разглядывать чужие шпильки да пайетки на платьях.

— Девушка, у вас не будет прикурить? — ещё раз спрашивает одна из остановившихся напротив тусовщиц и слегка покачивается, цепляясь за локоть своей подруги.

— Не курю, — недовольно бурчу я в ответ и пытаюсь повыше натянуть ворот, прижимая ледяную на ощупь железную собачку молнии прямо к подбородку, уже слегка стёртому за прошлые два вечера.

Девушки обнимаются и отползают в сторону стоящей у входа в клуб толпы, блестящей, дымящей и рокочущей слаженно, как единый огромный организм. От его гламурной оболочки веет большими надеждами и мечтами о красивой жизни, внутри бурлят слёзы растоптанных ожиданий, а всё, что останется через пару лет, — лишь склизкий след из потерянного впустую времени, сомнительной репутации и пары-тройки хронических болячек. Что-нибудь, передающееся половым путём, и привычка запивать таблетки, посасывая изрядно разбавленный барменом мохито через забитую льдом трубочку.

Я знакома с подобным типажом издалека, примерно так же, как со странным соседом из дома напротив, постоянно забывающим задёргивать шторы и вечерами разгуливающим по комнате голышом. Знаю, что иногда приходится подкупать секьюрити на входе, даже если ты и твои подруги потратили последние деньги на фирменные шмотки и хорошую подделку украшений от пафосного бренда. Знаю, что если долго крутиться у стойки, то можно напроситься на угощение коктейлем и сэкономить деньги на такси до дома. Знаю, что лучше не прислушиваться, что именно происходит в соседней кабинке туалета.

У меня не возникает желания порассуждать о морали или презрительно сморщиться, глядя как дверь с торца здания раскрывается пинком и какой-нибудь мужчина в белоснежной рубашке и с огромным логотипом на бляшке ремня, отвлекающим внимание от уже расстёгнутой ширинки, волочёт в свою блестящую дорогую машину очередную дешёвую девушку. Многие отказываются от детской фантазии о поцелуях под луной в пользу трения голыми ягодицами о кожаные сидения спорткара. И уж точно не мне их судить.

В моём родном городе нашлось бы немало желающих хоть издалека прикоснуться к роскоши, льющейся с экранов китайских смартфонов. А вот моя сестра, Ксюша, смогла окунуться в эту сказку с головой: искупаться в литрах Моет и Клико, оставить след своей помады на рубашках от Армани и поло от Живанши, отсосать в Порше и чуть не залететь на заднем сидении Бентли. Она пробилась на самый верх современной пищевой цепочки, к тем, кто мог позволить себе потратить мой ежемесячный заработок на чашку кофе за завтраком, и была счастлива, думая, что оказалась в раю.

Наверное, осознание того, в какое дерьмо умудрилась вляпаться, пришло только в тот вечер, когда она позвонила мне и что-то сбивчиво рассказывала сквозь слёзы, как под гипнозом повторяя, что теперь её из-под земли достанут. И достали. Ночной рейс из Москвы привёз на наш родной автовокзал труп двадцатидвухлетней Ксении Соколовой. Проникающее ножевое ранение в области сердца, мгновенная смерть. Ни одного свидетеля в переполненном автобусе. Вырванные из ушей золотые серьги, зато полный кошелёк наличных и айфон последней модели в сумочке с кричащим логотипом.

Между нашими с Ксюшей днями рождения было три года разницы, а мировоззрениями — несколько столетий, и количество их увеличивалось по мере того, как она уверенно оперировала ценниками в долларах, пока я бегала по подработкам в родном городке, чтобы за полгода накопить деньги на новые зимние сапоги. Последнее время наше общение сводилось к пересказу последних её безумных приключений, обещаний позвонить бабушке и выслать немного наличных и как-нибудь узнать, можно ли перевести меня в какой-нибудь Московский ВУЗ.

Но приключения копились, и все остальные заботы отступали для неё на дальний план. Я не обижалась. Просто скучала по тому времени, когда у меня действительно была сестра.

— Эй! — я оглядываюсь на обладателя столь шикарного бархатного баритона, придерживающего за талию миловидную шатенку и уверенно тормозящего такси. Часы отсчитывают начало нового дня, из клуба начинают утекать первые посетители, а я тру окоченевшие под апрельским влажным ветром ладони, ощущая приближение обидной безысходности. Так ничего не получится сделать.

Приехав сюда, я, наверное, впервые совершила необдуманный, спонтанный поступок, поддавшись эмоциям. Никакого плана, никакой подготовки, просто ноющая боль на сердце и желание понять, почему всё вышло именно так.

Всё, чем я располагала — лишь череда рассказов сестры и фигурировавшие в них имена, названия, марки и суммы. Ничтожная информация для огромного кровожадного мегаполиса, в котором проще самой сгинуть навсегда, чем отыскать нужного человека.

Но у меня всё же вышло.

Из двери выходит высокий мужчина, на ходу поправляя воротник пальто и выуживая из кармана сигарету. Странно, но я узнаю его сразу: на тёмной улице с мигающими огнями клуба, со спины, с короткой модной стрижкой, усмирившей когда-то вечно торчащие во все стороны каштановые волнистые волосы. Он выше и значительно шире в плечах, чем тот парень, которого я запомнила, но меня это ничуть не смущает.

— Кирилл! — голос немного срывается от волнения и холода. Пока я иду навстречу ему, стараюсь сдержаться и не клацать зубами, зачем-то одёргивая рукава изрядно поношенной ветровки и вспоминая, что молния слегка облезла и поржавела. Не стыдно, но как-то… неудобно.

Он неторопливо оборачивается, выпускает в воздух первую струйку табачного дыма и только тогда останавливается на мне взглядом. По тому, как меняется его лицо и безвольно опускается вниз рука с тлеющей сигаретой, я понимаю: он тоже меня узнал. Не менее странно, ведь мы не виделись шесть лет и я точно изменилась со своих тринадцати, изрядно вытянувшись и растеряв лишний вес.

— Маша? — его взгляд блестит в темноте и недоверчиво скользит по моему лицу, ненадолго опускается на тонкую ветровку, джинсы и перепачканные в луже за углом светлые кеды. У меня на языке крутится что-то совсем неуместное, вроде шутки о том, что я не милостыню пришла просить, но я упрямо молчу, стараясь удержаться и не разглядывать его. И так знаю, что выглядит он на зависть сногсшибательно и имеет мало общего с тем Кириллом, который спал у нас в гостиной на скрипучей раскладушке. Даже фамилия у него теперь другая.

— Не ожидал тебя… здесь, — шепчет он по-болезненному хрипло и осекается на середине фразы. Хмурится и одним щелчком отбрасывает сигарету прямо на тротуар, и именно в этот момент я понимаю, что лучше сразу перейти к сути. Лишние сантименты сейчас ни к чему.

— Я хочу узнать, что случилось с Ксюшей.

Я ожидаю увидеть страх, нервозность, задумчивость, грусть или чувство вины. Да, вина — это именно то, что он должен испытывать, когда-то давно поселив ложные надежды в голову мечтательной и слегка наивной Ксюши, отныне закопанной в землю. Но тонкие, чётко очерченные губы Кирилла расплываются в гадкой усмешке, пригвождающей меня к полу липким ощущением неправильности происходящего.