В пору монгольских завоеваний много народов исчезло с лица земли, но ойраты уцелели, численно возросли, стали еще более влиятельными. В конце юаньского периода (на рубеже XIV и XV веков) они уже обитают в Западной Монголии, и скотоводство – главный способ их существования. Кочевой быт позволял экономить силы, которые шли на создание оригинальной культуры и социального устройства. Два века спустя ойраты принимают буддизм, а с ним вместе – письменные традиции. Сохранилась «ойратская библиотека»: калмыцкие историко-генеалогические сочинения, восточномонгольские летописи, исторические источники на китайском, тибетском и персидском языках…
В XV–XVI веках монголы и ойраты – две родственные народности. Самоназвание их союза, «сорок и четыре», идет со времен Чингисхана и означает вот что: 40 войсковых единиц («тумэнов») восточных монголов и 4 тумэна ойратов в общем войске. Со временем тумэны монголов сильно поредели, был даже период, когда ойратский правитель Эсэн провозгласил себя всемонгольским ханом.
В XVI–XVII веках на карте Евразии появилось три государственных объединения кочевников – Джунгурское ханство в Китае и Западной Монголии, Хошутское ханство в Кукуноре и Калмыцкое – в Нижнем Поволжье. Эта была сила… Кочевья ойратов простирались от низовьев Волги до Великой Китайской стены и предгорий Тибета!
Многое из того, что имели приволжские калмыки, имело ойратское происхождение: красная порода коров, грубошерстная курдючная овца, неприхотливые и выносливые лошади, верблюды-бактрианы. Их исторической родиной была Джунгария, откуда в XVII веке люди со скотом пришли в Нижнее Поволжье.
Почему? Зачем?
ОТСТАВШИЕ ВПЕРЕД
Однозначного ответа на этот вопрос нет. Одни считают, что ойраты ушли в Россию из-за раскола и войн. Теснимые со всех сторон неприятелем, разоряемые междуусобицами, – люди искали земли, на которых можно спокойно жить и пасти стада. Другие полагают, что ойраты стремились восстановить империю Чингисхана, третьи указывают на вынужденную экономическую необходимость – земельная теснота, отсутствие рынков сбыта.
Был ли у них выбор – куда двигаться?
Калмыцкие историки, чьи труды я вольно тут пересказываю (см. фундаментальное издание «Калмыки». – М., «Наука», 2010), и наш крупнейший этнолог, историкогеограф Лев Гумилев («Тысячелетие вокруг Каспия») – доказывают, что выбора в то время у ойратов не было.
Пути на север преграждала держава Алтын-ханов, на восток – восточномонгольские ханства, на запад – казахские феодалы, на юг – княжества Восточного Туркестана. Оставался единственный путь – на северо-запад, в Южную Сибирь, в малонаселенные и почти неконтролируемые земли. Там как раз случилось историческое межсезонье: Сибирское ханство погибло, освоение Сибири русскими только начиналось…
Но где Сибирь и где Волга?
В российских хрониках XVII века ойраты именуются уже «калмыками». Сами себя они называли себя «калмыки с красной кистью», ее пришивали к макушке головного убора в виде опознавательного знака.
Калмыцким этносом они стали в пути. Этносы вообще, похоже, формируются в пути, но об этом позже. Этноним «калмык» (хальмг), обозначающий ойратов, переселившихся в Россию, стал самоназванием народа. По поводу происхождения слова есть разные версии. Одни связывают слово хальмг с «отделением мездры», – часть ойратов отделилась от массы как мездра от овчины. Другие исследователи трактуют этноним как «иноверец», третьи – как «отставший», четвертые, наоборот, доказывают, что калмыки – это те монголы, которые «ушли вперед»…
Так или иначе, судя по сибирским летописям, в конце XVI века ойратские владетели оказались в верховьях Ишима и Оми, вблизи русского города-острога Тары. В 1598 году тарский воевода Воейков получил донесение, что к реке Обь с юга прикочевали 500 калмыков. Далее пошли посольства, переговоры, царские грамоты, дань скотом. И в итоге – пребывание «под царскою высокою рукою» в обмен на разрешение кочевать вверх по Иртышу. А позже – торговые караваны, личные встречи с государями (первая состоялась 14 февраля 1608 г. в Москве с царем Василием Шуйским).
Вхождение в состав государства российского не было одномоментным, длилось полвека (до подписания «письменной шерти», – присяги 1657 года) и сопровождалось войнами и внутренними разборками.
Между тем, калмыки уже перешли Яик и кочевали в верховьях Самары. Самочинное продвижение к Волге вызвало недовольство русской власти. Между ногайцами, поддерживаемыми стрелецким войском, и калмыками – вспыхнули военные столкновения. Но тут на других фронтах активизировалось Крымское ханство – и в итоге, в обмен на военную службу и вечное подданство (хан Дайчин объявил себя холопом великого государя) калмыкам определили новую территорию кочевий. По правой стороне Волги от Астрахани до Царицына, и по левой – до Самары.
Так, на Нижней Волге возник «новый субъект», хочется сказать Российской Федерации, но ограничимся Московским государством, – Калмыцкое ханство.
Это было взаимовыгодное решение.
Калмыки приобрели пастбища, и вышли на новые русские, среднеазиатские и персидские рынки. А Россия получила надежного военного союзника, на долгие годы обезопасившего южные границы страны.
Калмыки исправно платили дань, получали жалование от государя и сохраняли свое особенное устройство жизни…
БЕЛАЯ КОСТЬ И ЧЕРНАЯ
Калмыцкое общество того времени было многочисленным (100 тысяч кибиток) и состояло из аристократии, духовенства и простолюдинов. Над всеми – хан.
Под ним «нойоны» (что-то вроде губернаторов). Они владели улусами – основными административно-территориальными единицами, или народом (улус означает «народ»). А нойон – «властелин, господин, начальник, предводитель». В его власти были судебные органы и штат административного управления.
На следующем уровне, наподобие муниципального, располагались «зайсанги»: служивое сословие, управители аймаков (от 5 до 10 тысяч кибиток). В их обязанности входили постоянный надзор над рядовыми кочевниками для предупреждения самовольных кочевок, бегства или захвата неприятелем, и сбор податей в пользу нойона.
Интересная деталь. Должность зайсанга передавалась по наследству, но если он не справлялся со своими обязанностями, то на сходе калмыков-простолюдинов избирали другого. По-моему, процесс более демократичный, чем сегодня.
Впрочем…
Власть нойонов над простолюдинами была непререкаема и неограниченна. Путешественник П.Паллас отмечал, что «нойон мог по своему изволению их подарить, кому хочет, наказывать их телесно, велеть им носы и уши обрубать, но только не явно умерщвлять».
При этом у калмыков не было крепостного права. Простолюдины («албату») владели собственным имуществом и хозяйством, на которые нойоны не имели прав, и в русских документах XVIII века калмыцких простолюдин именовали «вольными людьми» в противоположность «холопам».
Словом, включая почитаемое буддийское духовенство, выходило два сословия: «белая кость» и «черная».
Все было ничего до тех пор, пока в 1771 году двадцатишестилетний Буши-хан не увел 160 тысяч калмыков из России. Тому были вроде бы несущественные, на взгляд русской власти, причины, но для калмыков они оказались решающими – судили людей не по калмыцким, а по-русским законам, нарушали договоренность – не давали воды, пастбищ, а, главное, калмыцкие ханы вели войско в бой сами, а тут на Руси появились командиры-иностранцы. И молодой хан отдал приказ: три года не рожать детей, – и увел калмыков в Китай. Тридцать три тысячи кибиток внезапно повернули на восток, прорвали заставы и ушли на свою историческую родину.
На берегах Волги осталась малая часть некогда большого кочевого народа.
После этого ханство в Нижнем Поволжье было упразднено, а оставшееся население стало подчиняться русской бюрократической организации со смешным названием «канцелярия управления калмыцким народом».
В XIX-начале XX века калмыки несли службу в составе казачьих войск: Донского, Уральского, Астраханского, Ставропольского, Оренбургского… Выразительная фотография того времени: духовное лицо, калмыцкий лама с висячими усами, – типичный донской казак.
