Андрей фыркнул.

— Было бы что запускать! Не такое и большое предприятие.

— Зря обесцениваешь свой труд, — заледенел голос барона. — Никита, как и я, разглядели в тебе потенциал, а ты начинаешь показывать пренебрежение к делу, в которое вложил частичку самого себя. Я же видел, как тебе нравилось заниматься проектом.

— Извини, отец, — смутился молодой мужчина, досадливо закусив губу. — Не подумавши брякнул. Я хочу понять, что кроется за предложением Назарова.

— А что может крыться за ним? — пожал плечами отец. — У него жуткий дефицит опытных наставников, он фактически с нуля создает свой клан. Близких родственников, которые могли бы помочь советом и практическим делом, у него нет. Кроме Александровых, как я знаю. Но с ними он неохотно контактирует, и даже не подпускает близко. А вот с братьями и сестрами из их семьи у Никиты есть желание соединиться. Теперь представь, каково это — подбирать людей, которые будут преданны не только ему, но и детям, внукам. Это ведь работа на года, закладка прочного фундамента. Назаровы всегда были обычными дворянами, не влезали в кланы, сторонились любого союза. Надеялись на свои силы. Так что Никита поступает хоть и рискованно, но правильно. Есть у него чутье на людей.

— Понял я тебя, отец, — Андрей аккуратно обогнал впереди идущий фургон, на бортах которого были яркие рекламные надписи с указанием телефонов для связи и заказов мебельной продукции. — Постараюсь убедить жену, что переезд на Урал будет нам во благо.

— Я поговорю с людьми из окружения императора, — барон расслаблено откинулся на спинку кресла. — Осторожно выясню ситуацию, почему Балахнин решил добровольно расстаться с управлением Верхотурья. Там же золотое и платиновое дно. Черпать не перечерпать.

— А сам как думаешь? — стало интересно Андрею.

— Абсолютно не понимаю этого шага со стороны князя, — признался Коваленко-старший. — Может, Никите предложили неплохие условия, и он не стал отказываться, просчитав последствия. В любом случае, император не спустит с него глаз. Неразрешимые проблемы могут возникнуть только при клановой войне. Но даже сейчас сталкиваться с Никитой проблемно. Юноша набирает вес и силу.

— Зачем же Балахнин со своими союзниками его вскармливают? — не сдавался Андрей

— Мало информации, сын, — вздохнул барон. — Попробую выяснить. Мое мнение простое, и от этого довольно спорное. Оппозиция рассматривает Назарова как орудие давления на клан Меньшиковых. Вот и дают набрать вес. Правда, у меня возникает мысль, что наш молодой хозяин качнется совсем не туда, как рассчитывает Балахнин. Когда у Никиты появятся мощные рычаги на остальные кланы, будет поздно.

Андрей покосился на задумчивого отца.

— Думаешь, начнет вычищать поле? Но тогда какую же ему армию придется собирать, чтобы противостоять аристократической верхушке? Неизвестно, как император отреагирует.

— Я надеюсь, что Назаров не станет раскачивать политическую ситуацию ради того, чтобы стать «царем горы».

— Боишься Никиту?

— Как раз нет, — засмеялся Коваленко. — Это тот случай, когда я уверен в парне. Он сам учится на своих ошибках, возле него не трутся многочисленные родственники, не создаются семейные коалиции. Все склоки побоку. Кланом руководит только один человек. Очень хорошая стартовая площадка для взлета. А многие в столице этого не понимают, пытаясь разыграть заведомо пустую карту. Поэтому Балахнин делает огромную ошибку, о которой его не стоит уведомлять. Пусть голову разобьёт. Так что, Андрей, не упусти момент. Перспективы преотличные, чтобы занять подобающее место в новом клане. Станешь постарше, наберешься ума — сам захочешь дать роту клану и лично Никите.

— Я подумаю, отец, — кивнул Андрей. — Знай, что я лоялен Назарову. А как будет дальше, посмотрим. Не стоит подстегивать хорошо скачущую лошадь.

— Так ты себя неплохим всадником зарекомендовал, — хмыкнул барон и больше не проронил ни слова, обдумывая ситуацию с Верхотурьем. Честно признаваясь себе, он немного волновался за сына и за Никиту. Особенно за Никиту. Молодости свойственно ошибаться, и идеализировать мальчишку барон Коваленко не собирался. На пути к возвышению клана этих ошибок будет предостаточно. Главное, не возвести их в систему, когда может разрушиться весь фундамент, закладываемый сейчас. Является ли передача Верхотурья в руки Никиты какой-то игрой или ошибкой самого Никиты? Вот о чем стоило сейчас крепко подумать.

Петербург

Никита, Ольга

— А я уже стала привыкать к столице, — призналась Оля, рассеянно рассматривая проносящийся мимо них канал с темно-зеленоватой водой, почти полностью свободный ото льда. Отсветы утренних лучей солнца, еще не закрытого ползущими серыми, насыщенными снегом облаками, бликовали на медных боках памятников и скульптур; подсвечивали желтовато-блеклыми тонами огромные окна особняков, дворцов и многоэтажек, нахально выглядывающих из-за черепичных крыш старинных построек. — Только сейчас как-то неуютно, кругом голо. Выйду на улицу, поежусь от сырости, и скорее обратно!

— Зато весна, — отозвался Никита, сосредоточенно глядя на дорогу. Он вел «бриллиант» в сторону Смольной набережной. Там был расположен армейский госпиталь, где лежал Ромка Елагин, проходя курс интенсивного лечения и реабилитации после своих злоключений. Неделю назад его доставили из Белграда, и вот выдался момент, чтобы его навестить. Как раз выходной день. Оля, узнав, зачем Никита появился в особняке на Обводном, тоже захотела посмотреть на молодого офицера с ампутированными пальцами.

Никита подозревал о ее скрытом интересе в свете будущих медицинских изысканий, но против не был. Кстати, любопытно узнать мнение девушки после встречи. Особо не распространяясь на тему балканской командировки, волхв пообещал взять ее с собой. Но перед этим, увидев первый попавшийся на глаза гастроном, он попросил названную сестру купить фрукты и сок. Дескать, она сама, как будущее медицинское светило, лучше знает, что полезно для больного со специфическим анамнезом.

Приехали в госпиталь как раз в самом начале свободного посещения пациентов. Машину оставили на парковке, а сами прошли через пропускной пункт с массивным шлагбаумом, недвусмысленно опущенным для предотвращения проезда хитроумными водителями на внутреннюю служебную стоянку. Стоявший возле распахнутой калитки мужчина в темно-синей униформе с шевроном какой-то охранной организации, ничего не спросил, куда направляются молодые люди, кивнул на приветствие, и на вопрос, где находится реабилитационный корпус, показал, как лучше туда пройти.

— Ты посиди на скамеечке, — предложил Никита Оле, перед тем как войти в шестиэтажное здание из силикатного кирпича. — Вызову Ромку через администратора. Может, разрешат погулять. Вроде бы тепло.

Он с сомнением поглядел на низкое темное небо. И в самом деле погода радовала, несмотря на порывы ветра, приносящего запахи сырости и прели.

— Сходи, я подожду, — девушка положила пакет с фруктами на скамейку, неуловимым движением поправила волосы, шаловливо выбившиеся из-под белой беретки. Одернула пальто из светло-серого драпа, и присела как прилежная ученица, положив руки на колени.

Администраторша — пожилая дама с седыми проседями в аккуратной прическе и в белоснежном халате, почему-то небрежно накинутом на плечи — не разрешила подниматься в палату. Пришлось ждать в просторном вестибюле на мягком диванчике, пока Елагин не спустился вниз на лифте. Запахнувшись в теплый халат, он с улыбкой подошел к Никите. Волхв сжал его в объятиях, воодушевленно похлопал друга по спине и предложил подышать свежим воздухом.

— А я тебя заметил еще от самой проходной, — усмехнулся Роман. — Не подскажешь, что за девушка с тобой? И почему ты ее оставил на улице? Познакомишь?

— Какой шустрый, — засмеялся Никита. — Заинтригован? Ну, тогда пошли, утолю твое любопытство.

— Ты подожди, я тогда на тапочки бахилы надену, — оживился друг. — А то девчонки ворчат, что мы грязь на подошвах в палаты заносим. Одежду нашу кастелянша под замком держит, вот и приходится выходить из ситуации.