Отец, кстати, не чурался знакомств с купеческими семьями, но женить своего сына твердо решил на дворянской девице. А вот здесь выбор оказался не таким богатым. Владимир знал о переговорах отца с семейством Черницыных. У них есть парочка невест на выданье. Дочки-погодки, бери любую! Кто еще там? Балакиревы, Осиповы. Если честно, Владимиру больше всего нравилась Марина Балакирева, миленькая, ладно сбитая боярышня восемнадцати лет от роду. Вся такая обстоятельная, с плавной походкой от бедра, что сердце сбоило. Вот как у нее это получалось? И ведь не постановочная ходьба, а естественная!

Скрежетнул зубами — куда теперь ему, колченогому! Она из небогатого рода, отец даже не смотрит в сторону Балакиревых. А сама Марина в последнее время избегает его, старательно проходя мимо, если встречается с Владимиром на улицах Тобольска. Впрочем, он сам виноват, своей холодностью отбил все желание и радушие у девушки. Ожесточение снова вцепилось в сердце острыми когтями. Ну и пусть! Плевать на всех! Не нужна ему жена, в глазах которой будет стоять лишь сочувствие. Ради строгановских капиталов девки что угодно изобразят! А ему не сочувствие нужно!

Излишне быстро Владимир пересек лужайку, отчего обрубок заныл от напряжения, и направился к длинному павильону из кирпича. В нем находились тренажерные комнаты, ринг для желающих поколотить друг друга, тренировочные площадки для отработки приемов и тир. Вот туда и стремился мужчина. Отвести душу, расстрелять мишени в хлам, рассадить кулаки до крови. А что делать, если ему уже не суждено ходить в боевом сопровождении, не ощутить вкус вольного ветра, пыли дорог и сжимающей сердце опасности. Пусть протез и заменил ногу, вот только в движении присутствует какая-то заторможенность, боязнь боли. А в бою надо шевелиться быстро. Нет… он уже не боец.

Магия не всесильна. Он убедился в этой аксиоме на своей шкуре. Последняя надежда на восстановление здоровья утекала как песок в клепсидре — день за днем, месяц за месяцем. Забавно, что полезная игрушка, подаренная ему матерью в детстве, стала символом безнадежности и невозможности вернуть назад тот злополучный день. Однажды, не выдержав, Владимир расколотил песочные часы об стену.

Распахнув двери павильона, он вдохнул в себя запах мужского пота, пороха и железа. Разнообразные звуки оглушили мужчину, разрывая сердце мучительной болью. Когда-то и он самозабвенно лупил кулаками по мешкам с песком, тягал железо и гири, выходил на ринг и бился со своими товарищами, порой проводя по три-четыре боя за день.

Владимир усмехнулся. Зато теперь здоровый, с широченными плечами, с перекатывающимися под рубашкой мускулами, он ковылял на протезе. Того гляди, скоро одряхлеет без физической подготовки.

Его заметили и шумно поприветствовали. Строганов с трудом сдержал эмоции. Вот что ему нужно. Никакого сочувствия, словно и не было того злополучного боя.

— Доброго дня, боярич, — к нему подошел сотник Кирьян, отвечавший за подготовку боевого крыла строгановского клана. — Вижу, решился? А то кругами целую неделю ходил.

Он вытер полотенцем пот с бритой головы, кивнул на свободный лежак, над которым на металлических подпорках лежала штанга.

— Начнем? — пряча усмешку в пшеничных усах, спросил Кирьян, зная, что Владимир не откажется.

— Почему бы и нет? — Владимир кивнул и заскрипел протезом, направляясь в раздевалку. Там была его личная кабинка с одеждой для занятий.

Он занимался с какой-то веселой яростью, оживая на глазах довольного Кирьяна и боевых друзей. Штанга, гантели, силовые упражнения — пусть и сидя, но ощущение привычной тяжести будоражило и разгоняло кровь. Потом с удовольствием поколотил грушу, не обращая внимания на протез. До спаррингов, конечно, сотник его не допустит. Пока не допустит. Дело времени.

— Хочешь пострелять? — глядя на измочаленного Владимира, спросил Кирьян.

— Не сегодня, — хрипло произнес княжич, помотав мокрой головой. — Соблазнили, дьяволы! Совсем другие планы были!

— Ты сам решился, — ответил сотник. — Значит, выздоравливаешь… Ладно, иди в душ. Ребята там стул в кабинке поставили. Чтобы удобнее было.

— Спасибо, Кирьян, — Владимир посмотрел на удивленного бойца. — Не стал смотреть на меня, как на калечного. Я даже забыл, что ноги нет.

— Ты брось, княжич, — строго ответил сотник. — Мы вместе тысячи верст на колеса намотали, под пулями ходили. Думаешь, бросили бы тебя? Это ты сам к жизни вернулся. А нам только оставалось тебе плечо подставить. Завтра стрелковая подготовка. Не забудь.

Сказав это, Кирьян развернулся и пошел к выходу, а Владимир с улыбкой смотрел ему вслед. Никаких лишних слов. Словно уверен в желании княжича снова стать таким, кем он был еще три года назад.

Пока Владимир сидел под душем, сотник неспешно дошел до особняка, поднялся на второй этаж, где был кабинет старшего Строганова. Постучал костяшками пальцев по двери. Князь, он знал, сейчас находился дома. Только что управляющий, перехваченный на лестнице, подтвердил. Судя по кислой физиономии, еще и втык получил хозяйский. Услышав недовольный рык Главы, сотник усмехнулся и зашел в кабинет.

— А, Кирьян! — откинувшись на спинку кресла, Строганов прищурился и ловко закинул карандаш в канцелярский стакан. — Что там по каравану?

— Сформировали колонну, — сотник, не дожидаясь приглашения сесть, сам устроился на стуле в торце стола. Некоторые привилегии ему были позволены, но лишь наедине с князем, дабы не возбуждать излишние шепотки дворни. С хозяином запанибрата не ведут. Не тот калибр. — Завтрашний день уйдет на подготовку, проверку боеготовности группы, распределение и закрепление по секторам, установку связи. Не шутка, сорок фур потянем. А следующим утром выходим.

Строганов кивнул. Купеческая гильдия дала заказ на сопровождение большого сборного груза в Балхаш, где намечалась весенняя ярмарка. Тобольские коммерсанты не захотели упускать возможность заключить с казахскими Жузами выгодные контракты. Поэтому и пошли к князю с просьбой обеспечить охрану грузов. А к кому еще, по их мнению, если только Строганов мог, не напрягаясь, выделить до сотни вооруженных бойцов и бронетехнику для сопровождения? Солидное прикрытие и репутация строгановского боевого крыла давало хорошие шансы на то, что другие купцы тоже начнут пользоваться услугами охраны.

Но маршрут на самом деле был сложными, поэтому сам Кирьян решил возглавить группу сопровождения.

— Вижу, что-то еще хочешь сказать, — не умея сидеть без дела больше пяти минут, Строганов подтянул к себе стопку кожаных папок и открыл самую верхнюю.

— Сегодня княжич Владимир пришел в тренажерный зал, — сказал Кирьян, не имея сил сдерживать новость. И легкая улыбка мелькнула на его губах.

— Решил проведать старых друзей? — не поднимая головы, спросил Андрей Егорович. — Ностальгия замучила?

— Три часа занимался с парнями. Железо тягал, разминался. Грушу поколотит. Весь взмок. Я его в душевую еле отправил.

— Ожил, считаешь? — Строганов все же взглянул на сотника. Он хотел увидеть в его глазах хотя бы каплю сомнения, но заметил торжествующую улыбку. — За выигрышем пришел, значит?

У князя с Кирьяном был давний спор, захочет ли молодой княжич вернуться к прежней жизни, забыв о покалеченной ноге. Сотник верил в своего ученика, и без малейшего колебания сказал, что парень переболеет, перетрет в своей душе черную меланхолию и сам захочет жить как прежде. Не тот он человек, чтобы сдаваться. Правда, Кирьяну пришлось изрядно переволноваться. Меланхолия изрядно затягивалась и грозила перерасти в стабильное нежелание изменить ситуацию.

— Долго же решался, — усмехнулся князь, не дождавшись ответа сотника. — Только я бы не торопился с выводами. Давай, подождем еще немного. Сходи с конвоем, а потом рассчитаемся.

— Как скажешь, княже, — не стал спорить Кирьян. — Можно совет дать? Не стоит сейчас к нему любопытство проявлять. Пусть сам скажет, если захочет. Владимир сейчас похож на испуганного волчонка, забившегося в нору. Вроде и выползает наружу, а все равно опасается, что обидят.