– Не волнуйся, папа! Тебе нельзя волноваться, – ласково прошептала Наталия.

– Я позвонил в офис, – нервно продолжил Эдвард. – Там был Говард Фиск, который, как я понял из его слов, сам только что прилетел из Милана! Этот негодяй с радостью в голосе сообщил мне, что ты переехала к Джанкарло на следующий день после прилета итальянца в Лондон! Вот тогда мне все стало ясно. – Больной тяжело вздохнул. – Весь коварный план итальянца! Он устроил круиз, понял я, чтобы удалить меня из Лондона, а самому занять мое место. Наверное, он узнал каким-то образом о тебе… И приехал отомстить мне! Для этого ему нужна была ты, моя дорогая!

– Ты хочешь сказать… Он прилетел, чтобы соблазнить меня и затащить к себе в постель? – ошарашенно спросила Наталия.

Тихо стоявший неподалеку Джанкарло, чувствуя, что вина за случившееся все тяжелее ложится на его плечи, понял, что он не вправе больше молчать.

– Наталия… – позвал он ее, делая шаг в ее сторону.

Она обернулась и с вызовом посмотрела на него. Джанкарло вздрогнул: на него смотрели глаза, до боли похожие на глаза Эдварда. Он взглянул на ее волосы и в первый раз заметил, что они такого же цвета, который был у Эдварда до того, как тот начал седеть. Джанкарло покачнулся: правду было так легко заметить, но он, движимый ненавистью, не видел ее. Как же долго он был слеп!

Не ненавистью, а страстью! Он позволил желаниям управлять собой.

Правда мешала ему! Он предпочел не видеть ее. Сицилиец не может соблазнять дочь члена своей семьи! Никогда! Выходит, ему было выгодно видеть в Наталии любовницу Эдварда…

Желание, охватившее его, когда он увидел ее впервые, оказалось сильнее доводов разума, правил чести, ненависти.

– Держись от нее подальше. Слышишь! – словно прочитав его мысли, закричал Эдвард, приподнявшись на постели. – Тебе удалось отомстить мне – можешь радоваться. Больше тебе здесь делать нечего, убирайся отсюда. Оставь меня и мою дочь в покое!

Повторилась сцена в приемной, только теперь они с Наталией поменялись местами. Джанкарло мрачно покачал головой, не понимая, как ему удавалось так долго обманывать себя.

– Наталия… – еще раз попытался он привлечь ее внимание к себе.

– Уходи, – услышал он в ответ голос Эдварда.

Наталия повернулась к отцу, не давая ему встать.

– Уходи, – повторила она, не обернувшись. – Видишь, из-за тебя он волнуется. Папе вредно волноваться. Ему может стать хуже.

– Нам с тобой надо поговорить, – требовательно сказал Джанкарло.

Наталия на мгновение обернулась, но в ее влажных от слез глазах он прочел такое презрение, что стало ясно: она скорее убьет его, чем поговорит с ним.

– Только поговорить, – настойчиво повторил Джанкарло и, в последний раз взглянув в мрачное лицо Эдварда, вышел из палаты. – Он обидел тебя, да? – Эдвард тоже заметил слезы в глазах дочери. – Я никогда не прощу ему этого!

– И я, – согласилась с отцом Наталия, но почувствовала, что такое решение причинило ей не меньшую боль, чем уход Джанкарло.

И она знала почему. Знала, что любит этого эгоистичного, высокомерного и невыносимого итальянца.

– Отец! Я прошу тебя: успокойся. И не думай об этом! – взмолилась Наталия. – Я не хочу потерять тебя! Мне и так сейчас тяжело.

– Я здоров. Ну, почти здоров, – нетерпеливо вспыхнул Эдвард. – Небольшое затруднение, возникшее после долгого перелета. Так часто бывает. Ничего такого, чтобы бегать вокруг меня в панике!

Наталия не стала спорить с ним. Она была уверена: отец сам понимает, какую опасность для жизни представляет собой сердечный приступ.

– Что он сделал? Наталия, скажи! Что он тебе сделал? – воскликнул Эдвард, в раздражении откидываясь на подушки, так как понял, что из-за слабости не в силах справиться даже с мягкой и податливой Наталией.

– Он думал, что я твоя… любовница, – ответила она и не сдержала улыбки, когда увидела удивленное выражение на лице отца. Наверное, ему никогда и в голову не приходило, что другие могут превратно истолковать их близкие отношения.

После этого она рассказала отцу все, спокойно и невозмутимо – сил на эмоции после прошедшего дня у нее уже не осталось. Но открыть всю правду было необходимо, чтобы запутанная ситуация, в которую они все угодили, начала потихоньку распутываться. Хватит с них секретов!

– Боже! Я убью этого мерзавца! Позволь мне встать! – закричал Эдвард, как только она замолчала.

– Нет! Ты этого не сделаешь! Несчастный… обманщик! – раздался в ответ голос Алегры. – Не посмеешь! Потому что ты, да, только ты виноват во всем! Ты не имеешь права угрожать Джанкарло.

Наталия напряглась и с подозрением посмотрела на вошедшую в палату женщину, не зная, чего ожидать от нее. Эдвард со стоном упал на подушки.

– Если ты пришла сюда, чтобы устраивать семейную сцену, то можешь сразу же уходить. Мне больше нечего тебе сказать, – мрачно проворчал он.

У Наталии сжалось сердце: неужели после двадцати пяти лет совместной жизни они расстанутся вот так – ненавидя друг друга!

– Я пришла ради того, – с вызовом вскинув голову, ответила Алегра, – чтобы ты официально представил меня своей дочери. Наталия с восхищением посмотрела на нее: ей трудно было представить себе, сколько усилий стоило Алегре сказать это. В этот момент она сделалась очень похожа на своего брата: такой же гордый взгляд и….

Наталия остановила себя, не желая думать о Джанкарло.

– Нет! Если ты собираешься продолжать обвинения… Оскорблять свою дочь я не позволю, – твердо произнес Эдвард.

Глаза Алегры вспыхнули, что опять напомнило Наталии о Джанкарло.

– Оскорблений заслуживаешь только ты! – парировала Алегра. – Попробуй вести себя как настоящий мужчина. Хотя настоящий мужчина вряд ли попадет в подобную ситуацию. А ведь я считала тебя истинным джентльменом.

К удивлению Наталии, Эдвард улыбнулся, хотя и криво.

– А у тебя всегда был острый язычок, моя дорогая, – насмешливо заметил он.

– Который иногда бывает ядовитым, – продолжила она.

Внезапно Наталия почувствовала, что атмосфера в палате стала изменяться, что-то новое, доброе, появилось в ней. Привязанность. Любовь. Несмотря на обиды, боль и гнев, Эдвард и Алегра любили друг друга. Не так-то просто перечеркнуть двадцать пять прожитых душа в душу лет, наполненных общими радостями и горестями.

– Врач попросил передать тебе, что пора отдыхать, – сказала Алегра, неожиданно меняя тему. – Поэтому я еще раз прошу тебя представить меня твоей дочери, чтобы мы могли уйти и оставить тебя размышлять о собственных грехах и их последствиях.

– Я уже говорил тебе, что Наталия родилась до того, как мы поженились! – резко ответил Эдвард.

– На два месяца?

Отец раздраженно пожал плечами, устало кивнул головой и закрыл глаза. Наталия вздрогнула и почувствовала, как по ее щекам потекли слезы. Если Алегра еще раз все внимательно обдумает, то она должна понять, как сильно Эдвард любил ее – он женился на ней, бросив свою бывшую возлюбленную с ребенком.

В палату вошла медсестра и попросила гостей выйти, чтобы больной мог отдохнуть. Через несколько минут Наталия оказалась в коридоре, один на один с женой своего отца.

– Не плачь, девочка моя, – улыбнулась Алегра и нежно потрепала ее по плечу. – Ну, мы с твоим отцом поцапались. Ничего страшного. Мы оба с ним все прекрасно понимаем. Не переживай, все будет в порядке.

– Я не хотела вставать между вами, – с болью в голосе прошептала Наталия. – Мне нужно было познакомиться с ним. Я всегда мечтала встретиться с отцом…

– Я понимаю. – Алегра крепко сжала плечо Наталии, требуя, чтобы та успокоилась. – Эдвард мне все объяснил. Тебе совершенно не нужно в чем-то передо мной оправдываться. Не только передо мной… Ни перед кем. Ты должна это понять, – ласково сказала она.

– После свадьбы Эдвард никогда вас не обманывал. Никогда. – Наталия знала, что должна высказаться. – Он ни разу не видел ни меня, ни мою маму с того дня, как я родилась. Если я простила его, может, и вы его простите? Пожалуйста.