– Так, так. Ну ты и дятел, я тебе что сказал? Вот мать твою, дебил. Короче, договора мне все тащи, я сам проверю. Вот скотина тупая.

Он отложил телефон, насупился и недобро пялился на Риту. Та докрасила губы и крутила помаду в пальцах.

– Договоры, – Рита улыбнулась во весь рот, – правильно говорить – договоры. Ну что вы как деревенщина, ей-богу.

Кирила Петрович выпятил нижнюю губу и оперся обеими руками на подлокотники.

– С каких пор шлюха указывает мне, как правильно говорить?

– А где тут шлюха? – удивилась Рита.

– Зеркало дать? – предложил бандит.

– На себя хочешь посмотреть? Держи. – Рита протянула ему зеркальце с золотыми королевскими лилиями на лазурного цвета крышке.

Непостижимым образом Кирила Петрович оказался напротив, точно взлетел со своего стула. Так они оказались одного роста, Рита разглядела, что этот зам – нестарый еще мужик, что взгляд у него острый, а вся вальяжность куда-то разом подевалась. Он оперся ладонями на стол, и Рита оказалась в ловушке, так и сидела с помадой и зеркальцем в руках, боялась шелохнуться. Бандит принюхался, по-собачьи втянул в себя воздух и сжал Рите коленку.

– А ты сама не работаешь? – он наклонился к ней. – Я бы заплатил. Станцуй мне, и я спишу с тебя часть долга. Прямо тут можешь или на столе. Я в кино видел. И платить не придется.

Рита улыбнулась, поправила волосы, подалась вперед. Декольте стало еще глубже, Кирила Петрович развесил губы и вперился взглядом в вырез топа.

– Я с Гончаровым договаривалась, – прошептала ему на ухо Рита, – а ты что за хрен с горы? Какой зам, чей? Ты никто, и звать тебя никак. Отвали.

И несильно врезала ему коленкой промеж ног, приготовилась орать во весь голос. Но не понадобилось, Кирила Петрович резво отскочил, влепился задницей в стену так, что картины закачались, а стекла в шкафах нежно зазвенели. Рита спрыгнула со стола, схватила свои вещи и кинулась к двери.

– Шлюха ты дешевая, – донеслось ей вслед. Рита, не оборачиваясь, показала бандиту жест, издавна оскорбляющий человеческое достоинство, хотела повторить с двух рук, но мешала сумка.

– Катись пока. Из города не уезжай.

Рита обернулась от двери. Кирила Петрович развалился на своем позолоченном троне и мерзко шевелил мокрыми губищами.

– В смысле? – Рита накинула куртку. – Ты кто такой, чтобы мне что-то запрещать?

– Пошла вон, – лениво отозвался бандит, – сиди в городе, можешь понадобиться. Да проваливай, или я охрану вызову, выкинут тебя. Катись, я сказал!

Он хлопнул ладонью по столу, Рита закинула сумку за плечо и, как хотела, с двух рук, показала Кириле Петровичу свое отношение к нему лично и к ситуации, в которой все они оказались. Постояла так немного, насладилась изумлением оппонента и выскочила за дверь. В глаза ударил свет – тут было солнце, много предвечернего солнца, оно било в глаза, лучи освещали каждую шерстинку меховых монстров, каждую пылинку на шкурах. В центре зала перед огромным зеркалом крутилась тетка с нарисованными бровями, поворачивалась так и этак, демонстрируя покупателю роскошь давно убитого кролика, или хорька, или черт его знает, какой еще зверюшки. Черников шикарно улыбался, нежно держал тетку за плечи и поворачивал ее так и этак. Вторая топталась рядом, нагруженная шубами, и зло смотрела на товарку. Рита пролетела мимо них и выскочила в коридор, ринулась прочь. Как не упала на каблуках, как вообще устояла – загадка, пришла в себя только на улице, на липовой аллее, что вела к проспекту. Народу тут было полно, люди шли с рынка и на рынок, на Риту пялились и мужики и тетки – кто зло и завистливо, кто с интересом. Она отошла в сторонку, отвернулась и вызвала себе такси. Руки дрожали, коленки тряслись, в голове черти колесом ходили. Не уезжать из города – вот это номер, и что теперь? Что делать, чего ждать – когда все закончится, как Черников говорит? Где он, кстати?

Зато такси подъехало быстро, Рита плюхнулась на заднее сиденье и тут же заметила липкий взгляд таксиста в зеркале на лобовом стекле. Запахнула куртку поплотнее, подняла воротник и оглянулась. Ничего подозрительного пока не усматривалось, никто не побежал за такси, машины так и стояли на парковке, по дорожкам спокойно шли люди. Такси выехало на проспект, повернуло направо и уткнулось в пробку: машины стояли почти вплотную, двигатели гудели, выхлопы просачивались в салон через неплотно закрытые окна. А впереди и чуть в стороне над дорогой поднимался плотный столб дыма, черный у основания и серый уже высоко над крышами домов и деревьями.

Водитель высунулся из окна, покрутил головой и выскочил из машины. Пробежался немного вперед, переговорил быстро с мужиком, что задумчиво курил у открытой дверцы маршрутки, и побежал обратно.

– Гостиница горит, – сообщил он, ерзая на месте, – в смысле старая, монастырская. Там еще офисы были. Мы с женой туда к нотариусу ходили, когда разводились.

Рита знала это место. Огромное желто-зеленое здание тянулось вдоль дороги чуть ли не на полкилометра, еще в отличном состоянии, несмотря на свой почтенный возраст. Внутри было полно офисов мелких и не очень контор, магазинчиков, в коридорах всегда полно народу, на первом этаже помещался ресторан. А от главного входа вверх вела роскошная лестница с решетчатыми коваными ступенями и ажурными перилами, вот просто кружевными, честное слово, и взгляд радовался этой красоте. И вот гостиница горит, а вместе с ней сгинули в огне и чудесная лестница, и перила.

– Под застройку город расчищают, сволочи. – Таксист удачно вклинился в поток слева, что тронулся вдруг с места и пополз по проспекту. Скорость росла, столб дыма оставался слева и позади, на перекрытой полосе стояли две пожарные машины, две «Скорые» и несколько полицейских «уазиков». Спокойный, как Будда, регулировщик разводил потоки машин, таксист свернул на прилегающую улицу, потом свернул еще раз – дорога резко пошла вниз.

– Тут объедем, по Нижневке, – он снова посмотрел на Риту. Та только собралась ответить, что ей без разницы, как объехать, лишь бы оказаться подальше от рынка. Дорога резко пошла вниз, справа промелькнуло старое здание из красного кирпича, потом пошли еще дома за высокими глухими заборами, потом дорога сделала резкий поворот и ринулась с горки. Рита откинулась на спинку сиденья и боролась с желанием заткнуть уши – из динамиков летел шансон, а она его на дух не переносила. «Сидят на зонах пацаны», – водитель тряс башкой и подпевал в такт, Рита хотела спросить его, где он сам сидел, сколько, по какой статье и каким образом после этого оказался в такси, но сил не было ни спорить, ни ругаться. «Скоро приедем, тут недалеко». Она прижала ладони к глазам и со всей силы врезалась лбом в спинку переднего сиденья.

– Сука, мать твою! – Водила выкручивал руль, жал на сигнал и матерился так, что последние сомнения отпали – мерзкая песенка явно повествовала о его недавнем прошлом.

Машину занесло, заскрипел под колесами песок на обочине, полетели во все стороны мелкие камешки. Такси чудом не влетело боком в старую липу у дороги и остановилось, Рита выглянула из-за спинки: лоб и руки несильно ныли от ушиба, на тыльной стороне ладони осталось большое красное пятно, но более ничего страшного не произошло. А впереди, перегораживая такси дорогу, стоял «Ровер» с горящими габаритками, правый поворотник мигал, передняя дверца распахнулась.

– Уроды, дебилы, – бесновался водила, – понакупят права, кретины. Думают, раз денег до хера, то на ПДД болт забить можно…

Такси дернулось с места, Рита вцепилась в спинку сиденья. Черников выскочил из «Ровера» на середину дороги.

– Остановите. – Рита на ходу открыла дверь. Водила резко затормозил, Рита выбралась на дорогу и едва удержалась на ногах. Каблуки вязли в песке, идти было неудобно.

– Кругом придурки, – донеслось ей вслед, Черников пристально глядел на водителя, тот плюнул через окно и принялся разворачиваться. Ноги не слушались, Рита спотыкалась на каждом шагу, Черников быстро подошел к ней.