Сейчас я понимаю, что все это дичь полная, да и вообще – ей так и следовало поступить. Она бы все равно меня не бросила. Но где был тот человек, который мог бы дать мне это понять в то время?
Так что я потопала к банку. Хотела увидеть лицо Божены и понять, я ли все еще ее основная семья. Мне так не хотелось, чтобы меня кому-нибудь было мало.
Рядом с банком была стоянка, которой пользовались все, кому не лень – от таксистов до велорикш в летнее время. В тот день там тесно пристроились три-четыре знакомые машины, ни одна из которых не относилась к самому банку или его сотрудникам. И еще стояли два невзрачных автомобиля. Их я бы и не заметила, потому что они были обшарпанными. Но они все же привлекли мое внимание. Во-первых, они были чужими. А во-вторых, от них исходила совсем плохая энергетика. Так что я прошла мимо. Хоть трясите, не знаю, что еще можно было сделать. Не писать же докладную прокурору, что мне в моем городе стало некомфортно.
Об этом тяжело вспоминать, но мне нужно сказать хоть пару слов о том банке. Это было маленькое отделение неподалеку от центра города, и в нем постоянно работало не больше четырех человек. У входа скучал Андрюха – охранник, милашка и просто хороший парень. У него были жена и двое детей, чему я поверила, лишь когда он предъявил документы. Андрей носил воинственную фамилию, которая при ударении на другой слог превращалась в марку какого-то ружья. Впрочем, это не сильно помогло.
Еще в банке обычно находилась милая тетушка, которая всем заправляла, но в тот день она куда-то отлучилась. При ней вечно находился задерганный программист с полными мучения глазами, который, разумеется, тогда умотал вместе с тетушкой. Надо было, конечно, хоть раз поинтересоваться его жизнью, однако вид у него не особо располагал к общению.
Божена сидела за окошком единственной кассы, располагавшейся слева от входа. Касса не впечатляла. Красивая отделка поверх деревянных рам. Окошко из пластика. Что еще? Не знаю, никогда не была по ту сторону. Тревожная кнопка под столом – само собой, совершенно бесполезная. При нажатии на кнопку потолок должен обрушиваться и выпускать три взвода спецназа, скользящего по тросам с черных вертолетов с гранатометами наперевес. Что мне до отряда милиции, который, как там говорится, – выедет на место происшествия, чтобы засвидетельствовать состав преступления?
У Андрюхи не было даже пистолета. В нашей стране количество филиалов разных банков на душу населения является чуть ли не самым большим во всей Европе. Ставить повсюду вооруженную охрану – себе дороже. Видимо, чья-то умная голова решила, что дешевле будет стерпеть ограбление раз в миллион лет.
И, конечно, никаких видеокамер. Бюджет не резиновый. Находилась там обычная «вэбка», которой Божена иногда фотографировала клиентов. Постоянная запись никогда не велась.
Я зашла в банк, стараясь производить как можно меньше шума. Андрей сидел на стуле. Завидев мою персону, он попытался заграбастать меня своими ручищами, но получил нежный щелчок по лбу. Я приложила палец к губам и мило улыбнулась.
Божена сидела на своем месте, перелистывая какие-то бумаги. Через открытое окошко кассы я слышала сопение допотопного монитора, который давно уже нужно было выкинуть в форточку. Подойдя к окошку, я ткнула пальцем в сестру и пробубнила:
– Всем стоять, это ограбление.
Божена подняла на меня глаза, в которых я прочла, что я дура.
– Куда только охрана смотрит? – вздохнула она.
Я мило улыбнулась, отступила и покружилась на месте. Андрюха, конечно, косился на меня. Должно быть, жизнь в браке – худшая пытка для мужчины.
– Меня тут посетили смутные сомнения, – сказала я Боженке. – Надо тебя развести на новую куртку. Я буду в ней очаровательна. Правда?
– Угу. Капуста в новой обертке.
Я ликовала. Да, я играла дурочку, ну и что с того? Не хотела я никакую новую куртку. Вернее, хотела, но не в этот день. Раз уж об этом зашла речь, то я непривередлива в том, что касается новой одежды. Вот хорошие, прочные вещи, которые можно таскать годами – это для меня. Но и от нового тоже никогда не отказываюсь.
А Боженка все глядела на меня, и я подумала, как я ее люблю. Знаете, это тот оттенок любви, который по отношению к родственникам обычно осознается редко – основанный на благодарности, восхищении, признательности. Может, момент такой подобрался, когда я посмотрела на все свежими глазами. Не знаю. У Божены часто был такой взгляд: из-за окошка кассы, когда я приходила в гости, или когда она готовила на кухне, оглядываясь на меня через плечо. Вешала белье, смотрела телевизор, занималась на беговой дорожке, которая осталась от родителей. Только моя Божулька могла в любой миг обернуться и посмотреть на меня вот так.
И я счастлива, что на следующие несколько лет запомнила свою сестру именно такой – нежной, любящей, заботливой. Запомнила как не отступающую от своего дела, но всегда находящую момент, чтобы посмотреть на меня и безмолвно сказать: я тут, Алька, не бойся. Все будет хорошо.
Знали бы вы, как грела меня эта мысль в Темноте. Ведь это был последний раз, когда я видела Божену.
Я еще не закончила кружиться, как двери распахнулись с треском. Обернувшись, я…
Кстати, хороший пункт. Не могу точно описать первую реакцию.
В общем, представьте себе шестерых мужчин в масках и с пистолетами.
Нет, не отряд накачанных альфа-самцов в черных комбинезонах. Все было куда более прозаично. Неприметные городские плащи, небрежно завязанные на поясе, какие-то нелепые чулки на головах. И их было шестеро.
Верно, вспомнила. Это и было моей первой мыслью. Почему шестеро? Так грабят только в кино, и только крупные банки. При чем тут наше маленькое отделение, в котором и хранилища-то нет, да и сейф можно выдернуть из стены и утащить в одиночку?
Ступор пришел позже, и длился он недолго. Андрей вскочил с места, но его ударил в живот тот, что зашел вторым. К его голове приставили два пистолета, и мне показалось, что его сейчас убьют ни за что. О Божене подумала во вторую очередь, за что мне совестно по сей день. Странно, но за себя мне страшно не было. Наверное, я не верила в существовании смерти. Просто стояла на месте, опустив руки, и смотрела, как избивают Андрея. И все происходило в полном молчании.
Затем передо мной выросла фигура, уставившаяся на меня. Я лишь заметила, что в масках не было прорезей, и удивилась, как он что-то видит.
– Ложись, – потребовал он и ударил меня по щеке рукояткой пистолета.
Я только успела осознать, что лежу на полу, а мои очки слетели. Меня ни разу не били до этого. Даже сам удар не восприняла. Будто резко температура в голове повысилась. Страх еще не пришел, лишь в голове крутились какие-то дурацкие мысли: очки слетели, они же разобьются, меня увидят с размазанной тушью, как нехорошо.
– Кассу, – произнес кто-то другой. Я не видела его, так как продолжала лежать лицом вниз, нелепо раскинувшись на полу и поджав локти под себя. Щека горела пламенем, зубы свело ноющей болью. Мне очень хотелось отползти подальше, и я не могла собрать достаточно храбрости, чтобы это сделать. Андрей хрипло дышал, меня мучило желание обернуться, но я лишь прижалась больной щекой к холодному полу.
Я понимала, что Божене сейчас нужно скорее собирать деньги в одну кучу, однако шелеста денег не слышала. Прозвучал какой-то щелчок.
– Кассу, – повторил голос.
Не утерпев, я посмотрела назад. Легко сказать, посмотрела – я неуклюже перевернулась на спину, стараясь привлекать как можно меньше внимания и занимать поменьше места. Кто-то наступил мне ногой на плечо и тут же отошел. Я поняла намек и застыла, глядя, как один из грабителей сует пистолет в окошко.
– Быстро! – зарычал он.
Раздался сигнал тревоги.
Знаете, что было самым обидным? Этот чертов ремонт. Окошко месяца за три до того располагалось чуть левее, а с ним и место кассира. После небольшой перепланировки стол переместили, но тревожную кнопку оставили на месте. Для ее перемещения нужны были какие-то дурацкие документы, надо снимать пломбу, вызывать человека. И сделать это еще не успели. Словом, незаметно нажать на кнопку Божена не могла. Для этого ей пришлось наклоняться и тянуться в сторону – под дулом пистолета. Я так и не поняла, как у нее хватило смелости сделать это, но вызвать тревогу другим способом было невозможно.
