На месте встречи пришлось ждать не так уж долго - всего сорок минут. Когда Аленка, наконец, появилась, вместе с ней я увидел Сашку Краснопольского. Я было обрадовался, что он тоже идет на слет - одним знакомым в лесу больше будет - но когда они подошли ближе, увидел, что он одет по-цивильному, а в руке несет дипломат. За спиной у него был аленкин рюкзачок.
- Юра, не ругайся на меня, это все он! - закричала Аленка ещё издали и стала тыкать в Краснопольского пальцем. Я поднялся им навстречу, поцеловал Аленку в щеку, пожал Сашке руку, и он сам стал объяснять:
- Это я во всем виноват. Я заехал к ней игрушку переписать.
- Ну что, идем? - нетерпеливо произнесла Аленка. - Чего мы встали?
- Да, конечно, - я влез в лямки шмотника, и мы направились в сторону эскалатора, чтобы подняться к вокзалу.
- А собственно, на какой слет вы отправляетесь? - спросил Краснопольский.
Я поведал ему. Он задумчиво произнес:
- Вообще это интересно. Я давно хотел туда сходить.
- Так в чем дело? - легкомысленно сказал я. - Пошли.
Я и не подозревал, что эти кээспешники - такой отчаянный народ.
- Пошли, - согласился он.
- Пошли, - подтвердил я, иронически взирая на его чистые ботинки. На нем даже куртки не было, одна рубашка.
- Только надо будет позвонить домой, - сказал Краснопольский. Сказать, куда я делся. Я сейчас прямо с работы, вот только к Аленке заехал.
- Да, мне это нравится, - заметил я. - Человек в одной рубашке и с дипломатом идет в лес в апреле.
Но эту идею обсудить мы с ним не успели, поскольку Аленка внезапно набросилась на меня.
- Юра, Юра, что ты делаешь! - закричала она. - Витя мне категорически велел ни в коем случае не приводить его в лес! А ты все испортил!
Ну да, конечно. Отбил у Краснопольского девушку - это ведь Сашка их познакомил, и, как оказалось, с большим для себя ущербом - и теперь его и видеть не желает. Но это вообще в Витькином стиле - сначала носиться с людьми, а потом менять мнение о них на сто восемьдесят градусов. Как он с Сашкой носился всю осень - Краснопольский то, Краснопольский се - и что теперь?
Мне совершенно не хотелось конфликтовать с Аленкой, поэтому я тут же поспешил умыть руки.
- А откуда я знал, что ему нельзя говорить, на какой слет мы идем? Меня никто не предупреждал. Так что вы уж сами со своими проблемами разбирайтесь.
Тем временем эскалатор довез нас до верха, мы оказались на площади перед вокзалом, и они стали разбираться.
- Никуда ты не поедешь! - кричала Аленка. - Я тебя не возьму!
- Погоди, - говорил Краснопольский. - Сейчас я тебе все объясню.
Она кинулась от него, он побежал её догонять, и они стали бегать вокруг меня, опасно раскачивая мою фигуру. А я не чувствовал себя особенно устойчиво со станком за плечами - все-таки у него слишком поднят центр тяжести.
- Стойте, идиоты! - заорал я на них. - Вы меня сейчас свалите!
Но в этот момент Краснопольский догнал Аленку, схватил её и поднял на руки. Кинув мне свой дипломат, он сказал:
- Покупай билеты! Я сейчас схожу позвоню домой.
И с Аленкой на руках исчез в направлении телефонов-автоматов. Я же остался стоять с дипломатом в руке. Надо думать, со стороны это выглядело не слабо - стоит мэн в штормяге, в резиновых сапогах, с огромным шмотником за плечами, а в руке - кейс.
Минут через пять Сашка и Аленка вернулись, являя собой, по крайней мере с виду, полную дружбу и взаимопонимание.
- Поехали! - сказал Краснопольский, и мы направились в сторону поездов. Аленка настояла на том, чтобы мы купили билеты. Компания у нас была маленькая, и и с возможными контролерами сражаться было бы не так эффективно, как в большой команде. А крупных скоплений людей со шмотниками и гитарами не наблюдалось, и примкнуть было не к кому. Да и не в контролерах дело. Меня они не пугают, а когда едешь на слет, покупать билеты - вроде как признак дурного тона. Но Аленка захотела ехать как все честные люди. Погода по-прежнему не радовала - небо все ещё было сплошь обложено тучами, и моросил дождик.
Поезд уже давно стоял у перрона и был набит людьми. В сами вагоны соваться и не стоило, предстояло ехать в тамбуре. Мы прошли вдоль всего поезда в поисках более-менее пустого тамбура, убедились, что таковых не существует, и вернулись обратно. Примерно в третьем с начала поезда вагоне мы нашли тамбур, где ещё можно было встать, и разместились в нем. Я снял шмотник и прислонил его к двери, ведущей в соседний вагон. Сверху Краснопольский положил свой кейс, а Аленка поставила свой рюкзак на пол и села на него. Пока поезд ещё стоял, мимо открытой двери прошли знакомые люди - Кирилл Либерман и Дима Некрасов. Оба они происходили из 57 школы, а я с ними в прошлом учился на одном курсе в колледже. Я помахал им рукой, но они заглянули в вагон, наморщили носы и отправились дальше - наивные люди! Зато к нам влезли двое других кээспешников - какой-то белобрысый мэн в очках, и с ним весьма страхолюдная дама. Я их не знал, хотя их лица показались мне знакомыми - впрочем, ничего удивительного в этом нет. Не знаю, знал ли их Краснопольский. Наверное, знал, а то иначе почему они к нам примкнули? Из нас троих в общем-то по-лесному никто не выглядел. Они немедленно завели разговор о компьютерах. Нет в лесу ничего хуже, чем попасть в компанию программистов, ведущих профессиональный разговор. Остановить их практически невозможно, а слушать сил нет, потому что как можно слушать то, в чем понимаешь от силы третье слово, и что тебе совершенно неинтересно? А программистов в лесу чем дальше, тем больше. Говорят даже, что "КСП" - это "Клуб сионистов и программистов".
Сначала они говорили об игрушках, и это я ещё пытался слушать, но потом разговор перешел на специфические материи, на драйверы и винчестеры, на ассемблер и турбо-си, на сканеры и процессоры, и мне, едва знающему, чем XT отличается от AT, и не понимающему разницы между EGA и VGA, слушать это было уже невозможно.
Поезд, наконец, закрыл двери и поехал. Народу набилось ещё больше. Аленка как сидела на своем рюкзаке где-то внизу, отгороженная от меня моим шмотником и каким-то мужиком, так её было не видно и не слышно. Меня совсем прижали к моему станку, места, куда поставить ногу, уже почти не оставалось, и фактически я висел над шмотником, упираясь рукой в дверь. Тетки с огромными сумками непрерывно входили, выходили, толкались, проходили из вагона в тамбур, из тамбура в вагон, и черт знает ещё куда и зачем. Иногда кто-нибудь начинал ворчать по поводу нашего снаряжения; тогда Краснопольский, который и сам занимал очень много места, что-нибудь отвечал и провоцировал новый шквал нападок. Но этого-то ему и было надо; он умеет говорить так громко и звонко, что его было бы слышно даже в другом конце вагона метро, грохочущего в туннеле, и перекричать его никому не удавалось.
Ехали мы час с лишним. Наконец, показалась наша станция. Мы похватали свое барахло и высыпали наружу.
- Ну, мы здесь. А где Витька? - спросил я, оглядывая платформу. В дальнем её конце виднелись какие-то фигуры, но они не пошевелились при нашем появлении.
- Стоит, наверное, где-нибудь на краю, - предположил Краснопольский.
Но тут я уже увидел Витьку - он шел навстречу нам. Как всегда, он позаботился о своей внешности: хайратник поверх мощной шевелюры, парадка, вся утыканная эмблемами и значками и с корнцангом, прицепленным к клапану кармана, намеренно драные джинсы, облепленные грязью кирзовые сапоги, и на шее - галстук-бабочка.
3.
Он с сугубо деловым, не выражающим ровно никаких эмоций, видом, подошел к нам, и прежде всего пожал руку Краснопольскому, оказавшемуся впереди.
- Здравствуй, - сказал Витька подчеркнуто вежливо и абсолютно бесстрастно. Он так всегда здоровался с людьми, от которых желал только одного - чтобы они немедленно провалились сквозь Землю и избавили его от своего общества.
- Витя, ты меня не будешь бить? - спросил Краснопольский.
