Вначале было слово.

И слово это было:

– Эй?

Сказано оно было с такой изумлённо-вопросительной интонацией, что каждый услышавший его тут же захотел бы ответить. Но к сожалению, в данном конкретном лесу никого кроме одного заплутавшего зайца и пары кустов волчьей ягоды не было, так что вопрошавший грустно вздохнул, поправил на плечах туристический рюкзак и побрёл к виднеющемуся среди сосен просвету.

Через несколько минут и десятка бранных слов в адрес разбросанных везде веток, перед незадачливым путником раскинулся город.

И как вы могли догадаться, он был совершенно обычным.

Для начала представьте замок.

Нет, не тот, что вы представили.

Наверняка ваше воображение сейчас нарисовало вершину фортификационного искусства с укреплёнными крепостными стенами, величественно возвышающимся над ними донжоном, множеством башенок и защитных сооружений, призванных вселять уверенность в горожан и ужас в противника, но нет.

Наш замок был немного скромнее.

Э-э, нет. Ещё скромнее.

Скорее он походил на типичную высотку, именуемую в прогрессивных городах «небоскрёбом», но в Нижних Пряничках его называли проще – Нелепая Хрень.

Являясь одновременно уникальным образчиком современной архитектуры и страшным сном перфекциониста, высотка мало того что привлекала к себе излишнее внимание, так ещё и по вечерам вспыхивала неоном, озаряя мигающим красным светом и без того безрадостный пейзаж. Цоколь занимала убыточная ресторация «Заточенная Принцесса», которую местные обходили стороной из-за нелюбви владельцев к букве «ё» и некоторых опасений кого конкретно там будут точить. С верхних этажей открывался чудесный вид на болото и ту часть города, которую это болото не успело затопить.

Нельзя сказать, что зрелище пленяло воображение, да и атмосфера, говоря простым языком, была мерзопакостной, но всё это мелочи по сравнению с теми событиями, о которых пойдёт речь.

Вечерело.

К покосившемуся знаку «Нижние Прянички» приближался маленький голубой автомобиль, в каких ездят адвокаты по бракоразводным процессам и одинокие домохозяйки с увесистыми пакетами кошачьего корма в багажнике. Водитель, возраст которого с лёгкостью определялся как «мужчина в самом расцвете сил», близоруко всмотрелся в название города и выругался настолько громко, насколько позволяло ему воспитание.

То есть молча.

Подаренный бывшей, и оттого горячо любимой, тёщей навигатор издал жалобный писк и выключился, что случалось с ним уже не в первый раз. Помимо этого мелкого недостатка, он имел превосходную, с точки зрения той самой тёщи, привычку заводить в такую глушь, где даже волки жить боятся, и в самый неподходящий момент озвучивать случайные названия населённых пунктов на всю мощь установленной в автомобиле стереосистемы.

Но если раньше это были более-менее знакомые города, то Нижние Прянички являли собой целину неизведанную и немного пугающую, которую теперь предстояло освоить.

– Чтоб вам долго жить, Марфа Петровна, – бормотал себе под нос Афанасий Вениаминович, раскладывая на руле обыкновенную бумажную карту. – Так, так, так…

Он проследил пухлым пальчиком путь от Пензы до Козловки, где по счастливой случайности приобрёл дачный участок, но никаких Пряничков, тем более Нижних, не обнаружил.

– Ну ты и попал, Афоня, – он тяжело вздохнул и, скорее от растерянности, чем необходимости, поправил зеркало заднего вида.

О тёмной фигуре позади автомобиля он предпочёл не думать.

В это время Савка, как и любой нижепряничковец, проживший в городе больше месяца, тщательно проверял все окна в квартире на предмет щелей.

Несколько лет назад, сразу после окончания института, его распределили инженером-теплотехником на местную станцию водоснабжения, и так ему понравилось в Нижних Пряничках, что он не захотел уезжать обратно в столицу, променяв шумный загазованный город на тихую жизнь на периферии.

Но, как он понял несколько позднее, – спокойствием здесь и не пахло.

Савка почти закончил ежевечерний обход, оставив кухонное окно напоследок. Он уже предвкушал, как сделает себе бутерброды с холодными котлетами, достанет баночку бабуленькиного ржаного кваса, и засядет на всю ночь смотреть новый детективный сериал, но все его планы в одно мгновение рухнули.

Лёгкое дуновение ветерка погасило свечу, оставив Савку один на один с мигающим индикатором на холодильнике и тремя светящимися точками в верхнем углу оконной рамы.

– Дует, – резюмировал Савка, когда все три точки попеременно моргнули и, схватив с комода небольшой карманный фонарик, выскочил на лестничную клетку.

Закрывать дверь уже не было никакого смысла.

Автомобиль, ласково прозванный супругой Афони «ведро глазастое», неторопливо катился по ухабистой подъездной дороге. Сам же Афоня вцепился в руль мёртвой хваткой, вытаращил глаза настолько широко, что в них можно было разглядеть проплывающую мимо зелень, и молился всем богам, которых знал.

Ко всем жизненным перипетиям он старался относиться философски, и считал, что в этот раз ему просто немного не повезло. Лампочки на приборной панели попеременно мигали разными цветами, указатель скорости замер на нулевой отметке, а руль, казалось, жил своей собственной жизнью уверенно ведя автомобиль в неизвестность. Афоня понятия не имел где находился, зачем сюда поехал, и кто десять лет назад его дёрнул за язык ответить в ЗАГСе согласием.

А в довершение ко всему ещё предстояло разобраться с сухоньким старичком в простой льняной рубахе, который занял заднее сиденье и нагло уничтожал запасы овсяного печенья.

– Так ты, сталбыть, не местный? – вопросили сзади и Афоня понял, что больше не может контролировать правый глаз.

Он быстро-быстро замотал головой в надежде, что происходящее лишь плод его воображения. На задворках сознания маячила шальная мысль, что он попал в страшную аварию, погиб не менее страшной смертью, и угодил прямиком в ад. И если хорошо прислушаться, можно услышать весёлое бульканье котлов, а периферическое зрение то и дело выхватывало зловещие красноватые всполохи.

А может, он просто сошёл с ума?

– Хм, так и… Откель явил сюда свои колёса? – невозмутимо продолжал попутчик, шурша целлофановой обёрткой. – Давнёхонько к нам никто не заглядывал.

Да, он точно сошёл с ума. Иначе как объяснить, что у неожиданного попутчика вместо стандартных тридцати двух зубов, их оказалось в два раза больше.

Афоня сглотнул, с трудом заставив себя не смотреть в зеркало заднего вида, и ответил:

– Из Пензы.

– М-м, Пенза, – протянул клыкастый старик и, хрустнув печеньем, добавил: – Понятия не имею где это.

Катенька наблюдала.

Корпоративный дом под номером семь располагался как раз на пересечении главных улиц, и из окна её квартиры прекрасно просматривались все три. В Нижних Пряничках это были единственные улицы, а дружелюбием нижепряничковцы не отличались. Так что уже много лет они обивали пороги горсовета с просьбами именно их улицу сделать главной, но всё без толку.

Катенька удобно устроилась на стульчике у окна и с пристальностью умелого партизана смотрела в бинокль на Савкину квартиру. Она предвкушала прекрасный вечер в обществе непосредственно Савки и его котлет, поскольку сама была на диете и разрешала себе на котлеты только смотреть, но вдруг увидела ужасное.

Савка выбежал из подъезда в одних домашних штанах! На ночь глядя!

Борясь с самыми противоречивыми чувствами, она вскочила на ноги и заметалась по кухне, сбив по дороге два стула и одну не особо устойчивую вазу.

– Нет, нет, нет, – бормотала Катенька себе под нос, роясь в кухонном ящике. – Я же замуж за него собралась! Детишек нарожаем, дачу купим, а он вот так вот… Эх!

Она смахнула скупую женскую слезу и, наконец, найдя нужное, выбежала за дверь – спасать будущего супруга.