― Кто, кто у нас родился?

– Это мальчик, мистер Браун

– Мальчик?! И какой он?

– Обычный мальчик. Вес 3250, рост 52 см.

– Это не обычный мальчик! Прости меня сынок…

18 лет спустя

― Не понял… – лучезарная улыбка на лице юноши сменилась растерянной, как только он открыл дверь платяного шкафа и увидел перед собой белую стену. Постояв несколько секунд, он попятился назад громко ее захлопнув. Вдохнув поглубже, снова натянул на себя улыбку победителя и толкнул дверь рукой, но перед ним была все та же белая стена.

Он осторожно вышел из шкафа и начал озираться по сторонам: просторная комната с белыми стенами вмещала в себя также несколько стульев и стол.

– Дедушка?! Ты меня сюда вызвал? Нет, ерунда… Ты со мной не разговаривал с тех пор. Не понимаю, что это все значит…

Мэтью Браун стоял в совершенно незнакомом ему месте. Еще пять минут назад он зашел в старинный платяной шкаф на сцене цирка Далласа, штата Техас, при полном зале завороженной и ошеломленной публики. Его руки были скованы массивными наручниками, а ключ от них, длиной в пятнадцать сантиметров, он показательно проглотил до своего заточения. Оказавшись внутри «волшебного» шкафа, именитый на весь штат иллюзионист, ловкими движениями рук снял с себя кандалы, а помассировав гортань, извлек ранее съеденный ключ. Постояв около минуты в секретном отсеке, он желал, как обычно, выскочить к своей любимой публики под ее рукоплескания.

– Так, я должен успокоиться и понять, что все-таки произошло, – Мэтью сел на стул, снял цилиндр и откинул его на край стола. Голова ныла от выпитого утром виски. Когда он находился на сцене, то не чувствовал боли, а сейчас, когда не понимал что происходит, казалось, чьи-то руки сдавливают лоб и длинными ногтями впиваются в глазницы. Он начал растирать ладони между собой, что-то нашептывая, после закрыл глаза и положил их на лицо. Развел пальцы в стороны, проскользнул ими в густые темно-каштановые волосы, сжал кулаки возле затылка и расцепил их.

– Ты научил меня многому, – головная боль от алкоголя исчезла, а вот душевная из-за событий последних месяцев не оставляла ни на секунду, ― А сейчас, что? Может это и есть глубинный сон, о котором ты говорил? Ответь мне. Свяжись со мной как-нибудь. Ты же это умеешь… Я даже толком не понимаю, что должен найти. Недостающую страницу нашего рода… Как я ее найду? Где? Мне что отправится в библиотеку? Ладно! Начну поиски. Думаю, что время пришло… Ну и духота здесь.

Мэтью поморщился и осмотрел комнату более внимательно – три глухие стены, а четвертая с окном, сквозь которое проникал бьющий по глазам солнечный свет. За стеклом виднелся песчаный берег, темная гладь океана, и длинный мост, уходящий куда-то в густой туман.

Он захотел открыть окно, чтобы глотнуть свежего воздуха, но не увидел на нем ручек. Чем сильнее солнечный свет проникал в комнату, тем более удушливым казался воздух в ней. Вновь окинув взглядом место, в котором очутился, он попытался найти дверь, но ее не было.

– Нет выхода… Боже, как же это похоже на последние месяцы моей жизни. Нет выхода… Для меня никогда нет чертова выхода! – крикнул Мэтью и стукнул по стене кулаком. ― Дед, ты умер в самый неподходящий момент! Почему сейчас, почему тогда, когда ты так нужен мне. Ты не должен был умирать!

Отчаяние, пробудившееся в груди Мэтью, захватило его полностью. Боль утраты единственно близкого человека, сковало его скулы и сжало горло. Он стал развязывать узел на воротнике плаща, пальцы не слушались, но он упрямо продолжал бороться. При помощи ловких рук узел поддался, дышать стало легче. Мэтью повернулся спиной к стене и изо всех сил сжал кулаки, но и это не помогло унять слезы, которые он пытался скрывать от всех и самого себя то время, что прожил один после смерти человека воспитавшего его.

– Довольно, Мэт! – сказал он сам себе, проведя руками по волосам, – Но, где же я, черт возьми, оказался? Ах да, это сон. Выхода нет? Черта с два! Я всегда найду выход, даже если это окно! – Мэтью обернул руку в плащ и, размахнувшись, ударил по стеклу. К его удивлению, вылетело не только стекло, но и вся рама целиком.

Он высунул голову в оконный проем. От него до земли внизу было метров двадцать скальных выступов.

– Ну, конечно, дед! Мне все не дается просто так.

Он искусно вылез наружу, сделал несколько шагов и соскользнул ногой. Из-под его ботинка посыпались мелкие камешки. Он взглянул вниз:

– Если это сон, то я могу прыгнуть. Я очень надеюсь, что это сон.

Зажмурив глаза Мэтью разжал пальцы и сорвался вниз.

Пока он падал, вся жизнь калейдоскопом начала искриться в его голове. Он вспомнил похороны деда, и то, как его настоянию, развеивал прах в пустыне Сонора. Свои выступления в цирке, когда удивлялся магии собственных рук. Карточные игры, в которых он ловко обыгрывал доверчивых богачей. Древний манускрипт, который дед учил понимать. Слова, которые были в нем начертаны, обещали сохранить того, кто произнесет их в момент глубокого отчаяния. И наконец, он вспомнил зеленые глаза матери, которая погибла, когда ему исполнилось пять лет. «Аверус Сентумос» пронеслось в голове Мэта едва ли предвосхитив тот момент, когда его тело коснулось земли.

Мэтью воспитал дедушка – Томас Гээджии Браун, получивший второе имя от индейца, однажды пришедшего в дом его прадеда. Спустя два дня незваный гость исчез так же неожиданно, как и появился. Дед получил это имя от своего деда, и передал его сыну, но после того как он почил на тот свет вместе с супругой вследствие кораблекрушения, имя Гээджии перешло к малышу Мэти.

Тремя месяцами ранее

– О боже, какая гадость! Дед, ты надо мной издеваешься? – Мэтью сидел за столом, который был завален книгами, исписанной бумагой и маленькими бутылочками с цветными порошками.

– Пей, Мэт! Сегодня тебе предстоит опасная игра. Пей! – над Мэтью склонялся седовласый старик в очках, и протягивал ему стакан с темно-малиновой жидкостью, которую только что сделал.

– Да, все у меня будет хорошо! Лиам Миллер уже готов. Так что сегодня я оберу его до нитки, а точнее, до его золотых часов и двух тысяч долларов! – Мэт лукаво улыбнулся. И тут же наморщил лицо: ― Это невыносимо даже на запах, а ты заставляешь меня пить. Я не хочу…

– Мэтью Гээджии! – старик нахмурился и снова протянул стакан.

– Ладно, дед, я выпью! – Если дедушка называл Мэтью вторым нареченным именем, значит дело, действительно, было важным. ― А, что сегодня произойдет?

– Этого я не знаю Мэт. Но тебе стоит опасаться истекшего времени.

– В смысле?

– Больше я ничего не могу сказать тебе. Иди.

– Я же вернусь домой? – Мэтью упаковывал свой фиолетовый плащ и ботинки в сумку.

– Я очень на это надеюсь…

– Я буду осторожен!

Дед благословил Мэтью, прикоснувшись к его лбу пальцами левой руки. Мэт вздохнул, взял сумку и ушел.

Сегодняшнее шоу в цирке прошло на «ура», зал вызывал Мэтью на бис снова и снова. Он с удовольствием выходил, потому что любил то, что делает. После иллюзий на сцене Мэтью направлялся в подвал одного из ближайших заброшенных зданий, где являлся перед уже иной публикой в качестве первоклассного картежника. Любой заходящий сюда игрок знал, что оставит здесь все деньги, которые взял с собой, но каждый из них так восхищался ловкостью и умениями иллюзиониста, что возвращался за партией волшебства вновь и вновь. Мэт не выигрывал много денег за один раз, но его почти ежедневные ночные увлечения приносили в сумме неплохой доход.

Лиам Миллер, слывший в определенных кругах профессиональным шулером, приехал специально из Омахи штата Небраска, чтобы оказаться лицом к лицу со своим карточным «конкурентом» Мэтью Брауном. На кону были золотые часы и две тысячи долларов.