— Какая? — спросил мой отец, но Кирилл все еще буравил Заала взглядом, ожидая, когда брат выпьет водку. Заал выпрямился в кресле, его огромные размеры затмевали размеры кресла. Его пальцы сжимали деревянные подлокотники, и я видел гнев на его лице. Но он заставил себя протянуть руку и, не спуская глаз с Кирилла, опрокинул рюмку.

Когда она с грохотом оказалась на столе, Кирилл повернулся к моему отцу, отвечая на его вопрос.

— Я тут думал. Не кажется ли вам странным то, что мы, — он указал на себя, потом на Заала, — или господин Костава не получил никакой расплаты за смерть Джахуа?

Температура в комнате, казалось, понизилась при упоминании о том человеке, грузинском ублюдке, который двадцать лет использовал Заала в качестве своей личной марионетки, человеке, который избил мою сестру и забрал от нее ее любимого.

Кирилл продолжил:

— Люди Джахуа, хотя их мало здесь, в Нью-Йорке, это большой клан. Они могущественны во многих местах и, без сомнения, имеют «партнеров», которые были бы разочарованы тем, что мы избавились от их поставщика наркотика-послушания. — Кирилл протянул руку и начал считать. — Секс-торговцы, подпольные бойцовские ринги, работорговцы с черного рынка и прочие нежелательные элементы, которые хотели бы взять людей под свой контроль. Разве не странно, что Джахуа был убит нашей рукой, но за месяцы, прошедшие после его смерти, не было нанесено ни одного удара по нам?

— И теперь еще грузинский самолет приземлился в Нью-Йорке без нашего разрешения.

Кирилл в ответ поднял бровь и сказал:

— Если я погибну от вражеской атаки, у меня есть сделки с итальянцами, ирландцами и евреями, чтобы те ответили от моего имени. Черт, у меня даже есть Британская Мафия под рукой, если мой потенциальный убийца зайдет так далеко.

— Ты спрашиваешь, кто может отомстить за Джахуа? — закончил мой отец за Пахана.

— Именно, — ответил Пахан. — Джахуа не был глупым человеком. Он должен был быть уверенным в своем превосходстве до прибытия в Нью-Йорк. Он знал, что его появление здесь будет значить для нас. Поэтому, если он был хотя бы наполовину таким человеком, как я думаю, он не потерпел бы неудачи в своей мести, если бы его убили.

Я глубоко вздохнул, когда мой отец посмотрел через меня на Заала и спросил:

— Ты помнишь кого-нибудь из людей, которым ты демонстрировал наркотики? Кого-нибудь из тех, кто смотрел, как ты убивал ради Джахуа? Его ближайшие соратники?

Заал опустил голову и закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Костяшки пальцев побелели, а пальцы задрожали, когда он пытался вспомнить. Я смотрел, как его спина напряглась, пока он не выдохнул и покачал головой.

— Я не помню ничего, кроме безымянных лиц. Наркотики… наркотики стерли мой разум, пока я не проснулся в подвале дома в Хэмптонсе с Талией. Но было много людей, с которыми Хоз…— Заал покачал головой и поправился, — с которыми Джахуа торговал.

— Вполне логично, что его ближайшим союзником был грузин. Вопрос в том, кто, кроме Джахуа и Костава, достаточно силен, чтобы угрожать Волковым? — спросил мой отец, в его голосе звучало непримиримое презрение к грузинам.

— Это вопрос, — отозвался Кирилл. — Какая грузинская группа сумела остаться незамеченной? Какая грузинская организация жила так глубоко под землей, что мы, величайшая преступная семья в мире, не слышали о ней никакого упоминания?

Я сидел, слушая беседу, затем сказал:

— Генералы Джахуа, его охранники, его главные люди должны были прийти за нами, но никто не пришел.

Я почувствовал на себе взгляды всех присутствующих, когда вскинул голову и добавил:

— Если только они не вступили в другое братство.

Кирилл на этот раз широко улыбнулся мне и кивнул головой. Чувство гордости пробежало по мне при явной похвале Пахана.

— Вот именно, Лука. Люди Джахуа теперь должны принадлежать кому-то другому. Но кому?

Внезапно на ум пришло воспоминание об Анри.

— Анри, как раз перед тем, как начался бой, сказал мне, что его схватила грузинская мафия. Они схватили его и заставили драться. — Мой мозг лихорадочно заработал, когда меня осенило. — И они, должно быть, знали о ГУЛАГе, в котором держали нас с Анри. Они пришли за ним сразу после побега. Они знали, что он был смертельным бойцом.

Кирилл посмотрел на отца, тот кивнул.

— Думаю, Лука может быть прав.

Я повернулся к Заалу, чтобы услышать его мысли, но он опустил голову. Я знал, это потому, что я говорил о его брате. Брате, о котором он почти ничего не помнил.

— Итак, — сказал Кирилл, явно подводя итог встречи, — похоже, у нас новая грузинская угроза. Что означает повышенную безопасность для всех нас. Потому что, если эти грузины проникли в Нью-Йорк незамеченными, держа свое существование в секрете, они наверняка представляют реальную угрозу, — Кирилл провел рукой по лицу и обратился к Заалу. — Возможно, пришло время, чтобы грузины узнали, что наследник клана Костава жив. Возможно, тем, кто поклялся в верности твоему отцу, следует сказать, что ты жив, выжил и убил человека, который уничтожил твою семью.

Кирилл поднялся с кресла, обошел вокруг стола, остановившись перед Заалом. Заал опустил голову, а Кирилл добавил:

— Выжил и готов занять свое законное место в качестве Лидера клана Костава. Как совместное предприятие с Волковыми, конечно. Грузинское подполье не настолько велико, чтобы шепотки среди ваших людей не упоминали об этой другой организации. Если мы покажем людям, что их король восстал из мертвых, то скрывающиеся люди, которые работали на твоего отца, устремятся к нам, и, в свою очередь, то же самое будет и с людьми другой мафии.

Кирилл облокотился на край стола и скрестил руки на груди. Я пристально смотрел на Пахана. Заал еще никак не был к этому готов. Никто не знал, каково это было для нас — внезапно оказаться в этом свободном мире. И то, что делали с Заалом в его плену, было хуже всего.

Я уже открыл рот, чтобы сказать это, когда Заал прохрипел:

— Я не Лидер. Я был рожден руководить вместе с братом; без него я не стану главой. Я не тот мужчина, кем мне суждено было быть. Мои люди заслуживают большего, чем я.

Заал держал голову опущенной, его длинные черные волосы скрывали лицо, когда мой отец говорил властным, но отеческим голосом:

— У тебя есть брат, Заал. Он сидит рядом с тобой, готовый занять свое место во главе нашего клана. Ты Костава, но скоро ты женишься на моей дочери. Я бы сказал, что даже с тем, через что вы оба прошли — Лука и ты — вы именно там, где и должны быть.

Заал медленно поднял голову и посмотрел на моего отца. Я мог видеть на его лице недоверие к тому, что мой отец сказал такие слова. Заал ничего не сказал в ответ.

Видя его борьбу, я подался вперед и сказал:

— Дай ему время обдумать это. А пока мы можем использовать наши ресурсы, чтобы выяснить, что мы знаем об этих захватчиках нашей территории.

Кирилл кивнул и оттолкнулся со стола.

— Тогда пойдемте обедать; я чувствую запах еды, доносящийся из-за двери. — Кирилл молча вышел из кабинета, отец последовал за ним.

Я поднялся с кресла, но Заал остался сидеть, не двигаясь, опершись локтями на колени и опустив голову. Протянув руку, я положил ладонь ему на плечо и произнес:

— Возможно, сейчас это трудно, но со временем все наладится.

Заал поднял голову, убирая с лица длинные волосы.

— Я чувствую ярость, Лука. Она течет во мне весь день и всю ночь. Моя голова в полном раздрае; лица и образы из воспоминаний не дают мне спать по ночам. Но хуже всего то, что каждый раз, когда я думаю о своей фамилии, о наследии моей семьи, я вижу их всех мертвыми у стены дома. Я вижу реку крови, вытекающую из-под них, когда меня тащат прочь, кричащего о моей семье, — Заал глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. — Я не могу жить с этими воспоминаниями, став Лидером. Все Коставы умерли, но не я. Клану тоже пора умереть. — Заал поднялся на ноги и положил руку мне на плечо. — Я — твой брат. В этом я уверен. И я буду на твоей стороне, когда ты станешь Паханом, как и сейчас, пока ты князь. Я буду чтить эту семью, которая спасла мне жизнь, которая приняла меня и дала мне Талию, и я оставлю прошлое в прошлом.