Джесси замирает, когда видит меня.

— Что ты делаешь?

Прячу подарок за спину.

— Ничего.

Он смотрит на меня из-под бейсболки, и тень от козырька делает его лицо еще более зловещим, чем обычно.

— Что у тебя за спиной?

Я выдыхаю и принимаю свое поражение, протягивая ему подарок.

— Для тебя.

Изучает его.

— Это что...?

— Капуста, шпинат, петрушка, зеленое яблоко, лимон и еще какое-то странное слово на букву «А» или... — Я качаю головой и протягиваю ему стакан. — Не помню.

Джесси медленно берет стакан.

— Откуда ты знаешь мой рецепт приготовления смузи?

Ого, я знала, что это будет неловко.

— Знаешь, нам, наверное, лучше сесть в машину, пока тебя никто не узнал. — Разворачиваюсь и бегу к машине, моля Бога, чтобы мое лицо вернулось к своему нормальному цвету.

К сожалению, сегодня Бог, кажется, не отвечает на мои молитвы.

Джесси забирается внутрь, и мои щеки все еще ощущаются, как будто их обдувают паяльной лампой. Надеюсь, что он заметит и отвернется, давая мне немного уединения, чтобы немного успокоиться, но у него нет никаких светских манер. Поворачивается ко мне и смотрит, ожидая ответа.

Зная, что водить машину, когда у меня трясутся руки, небезопасно, я кладу их на колени.

— Прости меня, ладно? Вот. Я просто... я чувствовала себя ужасно из-за нашего недопонимания…

— Твоего недопонимания.

— Верно. Я чувствовала себя ужасно из-за того, что наговорила тебе, и поэтому принесла тебе предложение мира.

Джесси смотрит на стакан, делает глоток и снова смотрит на меня.

— В самую точку. Откуда ты узнала?

— Погуглила. Ты будешь удивлен, если узнаешь, что можно нарыть в интернете.

— Ты преследовала меня по интернету?

— Нет! — Мой желудок немного скручивает, но я сдерживаю свои нервы, потому что отказываюсь завершить эту вечеринку-унижений блевотой. — Ты дал интервью какому-то мужскому фитнес-журналу и поделился информацией.

Джесси снова отпивает из своего стакана.

— Что еще ты узнала обо мне?

— Ничего. Я не копала глубоко. — Я знаю, что его любимая рыба — морской окунь, он ненавидит фундук, и ест только говядину под названием Вагю, что бы это ни было.

Нажимаю кнопку запуска двигателя и отъезжаю от церкви.

— Лгунья.

Наконец-то он отводит от меня взгляд, я немного расслабляюсь. Между нами повисает молчание, и, хотя это неловкое молчание, все равно благодарна за него.

Когда мы въезжаем на подъездную дорожку, он говорит:

— Извинения приняты. — Джесси распахивает дверцу и вылезает, а потом наклоняется, опираясь татуированной рукой о крышу машины. — О, и я, возможно, спровоцировал твое недопонимание.

— Что? Почему?

Он пожимает плечами и с улыбкой отходит от машины.

— Ты забавная, когда злишься. — И хлопает дверью, подчеркивая свои слова.

Мудак!

Я выезжаю с подъездной дорожки и мчусь с визгом шин, все еще слыша его смех через открытое окно.

ДЖЕССИ

День двадцать первый.

Одна неделя до моего двадцати восьмидневного рубежа.

Должен сказать, до сих пор это было проще простого. Все, что мне нужно делать, это игнорировать все, что мне не нравится, спать столько, сколько могу, и убивать время всеми возможными способами.

Упершись локтями в колени, я смотрю на свою гитару, прислоненную к стене у шкафа. Лучшие музыканты в мире были на вершине своей игры, будучи пьяными и под кайфом. Курт Кобейн, Джимми Хендрикс, Дэвид Боуи. Отрезвите этих парней, и они никогда не смогут творить ту магию, которую творили, когда были пьяны. Я должен просто взять её, но что, если у меня больше нет того, что нужно для создания музыкальной магии?

Обескураженный, роняю голову на руки и стону.

Поверх эластичного пояса моих штанов свисает кусок плоти, которого не было там несколько недель назад. Что это за хрень такая?

Вскакиваю с кровати и направляюсь в гостиную, где Бен растянулся на диване со своим ребенком, свернувшимся калачиком, и смотрит какой-то мультфильм.

— Эй…

— Ш-ш-ш... — говорит малышка, не отрывая глаз от экрана. — Это самая лучшая часть.

Я закатываю глаза и смотрю, как какая-то поющая блондинка делает ледник с помощью магии, которая брызжет из ее рук. Когда мне кажется, что песня еще долго не кончится, я опускаюсь на стул и жду. Ого… белокурая цыпочка распустила волосы и стала чертовски сексуальной. Стоп, нет, я не вожделею чертову мультяшку. Откидываю голову назад и жду, когда закончится пение.

— Эй, Бен.

Он отворачивается от телевизора, но ребенок хватает его за подбородок и поворачивает обратно.

— Продолжай смотреть, папочка.

— Хорошо, принцесса. В чем дело, Джесайя?

Я хватаюсь за подлокотник кресла. Почему он так меня называет?

— Мне нужно позвонить Дэйву.

— Ладно. Я тебя не останавливаю.

— Я не знаю его номера.

— Ты не знаешь номера телефона своего менеджера?

— Я не собираюсь это обсуждать. — Встаю, приготовившись звонить Дэйву.

— Что тебе нужно?

— Тренажерный зал. — Я хлопаю себя по животу. — Мне нужно двигаться, сжечь всю эту переработанную пищу, которой ты меня кормишь.

Бен целует голову своего ребенка и соскальзывает с дивана. Я иду за ним на кухню, где он наливает себе стакан воды.

— Ну?

Он задумчиво смотрит на меня, и мне хочется свернуться калачиком, поэтому я выпячиваю грудь, чтобы доказать свою правоту.

Ты больше не запугиваешь меня, старший брат.

— Ты можешь заниматься в моем спортзале. — Он пожимает плечами.

— Нет, не могу, если пойду в общественный спортзал и меня узнают…

— Это не общественное место. Это в церкви. Можешь использовать его, когда захочешь. Там занимаются йогой и силовыми упражнениями несколько дней в неделю, но ты можешь заниматься самостоятельно.

— Погоди, у тебя в церкви есть спортзал?

— Физическая подготовка идет рука об руку с духовным благополучием.

Это объясняет, почему он стал таким накаченным с тех пор, как я видел его в последний раз.

— Когда я смогу начать?

— Думаю, тебе придется поговорить с Бетани и узнать, когда она сможет тебя отвозить.

Запускаю руки в волосы. Дерьмо. Как, черт возьми, это сделать? Я не привык просить об одолжении. Я говорю о своих потребностях, и они удовлетворяются.

Это неизведанная территория.

Ненавижу это, черт возьми.

Глава 9.

ДЖЕССИ

— Спасибо, что прислал одежду, — говорю я Дэйву, разбирая коробку с тренировочной одеждой, которую он оставил. Иду в ванную, и старый телефон 70-х годов падает с комода на пол. — Есть ли шанс, что в ближайшее время я получу сотовый телефон?

Черт, как же неприятно думать, что я заработал этому парню миллионы и умоляю его достать мне мой собственный телефон. Чудовище молчало внутри меня, но теперь я чувствую шевеление.

— Ты уже написал мне песню?

Беру пластиковую подставку для телефона и швыряю ее на комод.

— Вот как это работает, а? Предметы первой необходимости теперь награда?

— Как только ты приложишь усилие и докажешь, что хочешь вернуть свою карьеру, я начну относиться к тебе скорее как к клиенту, а не как к ребенку.

— Я уже почти месяц не пью!

— Ты уже месяц ходишь к доктору Ульриху, а он говорит, что ты все еще отказываешься участвовать в терапии.

— Какого хрена? Разве не существует какого-то дерьма о конфиденциальности клиента? Ему разве разрешено обсуждать то, о чем мы говорим? Я добьюсь, чтобы у него отняли лицензию!

— За что? За то, что не воспринимаешь сеансы всерьез? Удачи тебе с этим. Теперь ты встречаешься с ним дважды в неделю и у тебя заканчиваются возможности получить нужную тебе помощь.

За моими ребрами, там, где живет чудовище, раздается грохот, но вместо ярости он переворачивается и продолжает свою спячку. Киска.