-- Совершенно верно,-- согласился редактор,-- вы попали прямо в точку! -- И вновь стал водить синим карандашом по листу.
-- Ах во-от оно что-о! -- протянул Макомбер, поворачиваясь к двери.-Ну и ради Бога!
-- Вся беда ваша,-- назидательно произнес редактор,-- заключается в том, что вы постоянно недоедаете. Вам нужно обеспечить хорошее питание.-- И нацелил острие карандаша на какую-то фразу.
Третий помощник шерифа ретировался, с грохотом захлопнув за собой дверь, и со скучным видом побрел по улице, не обращая уже прежнего внимания на удушающую жару. Миновав свой дом, он направился прямо в офис. Жена все еще у окна, тщетно высматривает хоть кого-нибудь на улице, где почти никогда никого не бывает, разве что по субботам.
Макомбер уставился на нее с другой стороны улицы, испытывая резь в глазах.
-- И это все, что тебе остается? -- зло выпалил он.-- Целый день сидеть у окна?
Она ничего ему не ответила и, бросив на него рассеянный, безучастный взор, вновь устремила его в дальний конец улицы.
В кабинете шерифа Макомбер тяжело опустился на стул. Шериф все еще на месте. Сидит, положив ноги на край стола.
-- Ну что? -- спросил он.
-- Да черт с ними со всеми! -- в сердцах выругался Макомбер, вытирая пот с лица цветным носовым платком.-- Не понимаю, с какого бока меня все это касается?! -- Расшнуровал ботинки и оперся спиной на стул.
Шериф стал звонить по телефону в Лос-Анджелес.
-- Свонсон? -- кричал он в трубку.-- Говорит шериф Хэдли из Гэтлина, штат Нью-Мексико.-- Пойдите и уговорите Брисбейна, чтобы прекратил плакать и орать! Выпустите его на свободу! Мы за ним не приедем. У нас на это нет времени. Благодарю вас.-- И радостно вздохнул, как человек, довольный, что завершил свой рабочий день.-- Я иду домой, обедать.
-- Ступай и ты,-- обратился к Макомберу второй помощник.-- Я за вас подежурю.
-- Да ничего,-- отказался Макомбер.-- Я не очень голоден.
-- О'кей, в таком случае я пойду,-- поднялся второй помощник.-- Ну пока, Макомбер.-- И вышел, насвистывая веселенький мотивчик.
Третий помощник плюхнулся всем своим грузным телом на вращающийся стул шерифа, не снимая расшнурованных ботинок. Откинувшись на мягкую спинку, опять впился глазами в плакатик: "Разыскивается совершивший убийство... ...Четыреста долларов". Теперь эти строчки освещало яркое солнце. Он просунул ноги в мусорную корзину и беззлобно произнес:
-- Будь ты проклят, Уолтер Купер!
ВТОРИЧНАЯ ЗАКЛАДНАЯ
Зазвонил звонок, и я подошел к окну, чтобы посмотреть, кто там.
-- Ни в коем случае не вздумай открывать! -- крикнул мне отец.-- Может, это принесли повестку в суд.
-- Кто же разносит повестки по воскресеньям? -- напомнил я ему, осторожно раздвигая шторы.
-- В любом случае не открывай.
Отец вошел в гостиную. Со сборщиком налогов он не умел обращаться: на него обычно наседали, угрожали, и ему, перепуганному насмерть, приходилось давать самые несбыточные обещания, клятвенно убеждать, что он обязательно заплатит, заплатит очень скоро, но никогда так и не платил. Те снова являлись к нему, и начиналась прежняя сцена,-- его поносили на чем свет стоит. Если отец был дома один, то дверь никогда не открывал, даже не интересовался, кто пришел. Просто сидел на кухне с газетой в руках, а колокольчик разрывался прямо у него над головой. Не открывал даже почтальону. Колокольчик звякнул снова.
-- Черт бы тебя подрал! -- в сердцах выругался я.-- Да это какая-то старуха, почтенная леди. По-моему, предлагает что-то на продажу. Можно открыть, ничего страшного.
-- Для чего? -- спокойно спросил отец.-- Что мы можем купить, если у нас нет денег?
Но я все же открыл. Как только я резко отворил дверь, эта маленькая леди ловко, одним прыжком, вскочила в коридор. Руки у нее сильно дрожали -пухленькие, маленькие ручки, без перчаток.
-- Меня зовут миссис Шапиро,-- отрекомендовалась она, ожидая нашей реакции.
Я ждал, что будет дальше. Она попыталась неловко улыбнуться. Я с суровым видом ждал, что она скажет. У ворот бедняков редко появляются дружески расположенные к ним незнакомцы. Мне было тогда семнадцать, и я уже отлично знал, что, раз забренчал звонок, значит, за дверью стоит представитель либо электрокомпании "Эдисон", либо "Бруклин боро гэз компани", который исполнен решимости немедленно отключить нам электричество или газ.
Миссис Шапиро, ссутулившись, в своем коротеньком, неказистом пальтишке, вошла в комнату.
-- У меня есть вторичная закладная,-- сообщила она.
Я все молчал, сохраняя строгий вид. Ну вот, еще один враг пожаловал. Умоляющим жестом она протянула свою пухленькую, холодную ручку.
-- Нельзя ли поговорить с вашим отцом?
Отец уже давно ретировался на кухню с "Санди таймс" в руках и теперь твердо надеялся, что никакая сила на свете не оторвет его от мирной газетной стихии.
-- Пап! -- позвал я его.
Услышал, как он тяжело вздохнул, зашелестел газетой, отрываясь от чтения передовицы. Я закрыл за миссис Шапиро дверь. Вошел в комнату отец, протирая тряпочкой стекла очков и неприкрыто жалея, что пришлось покинуть свое надежное пристанище -- кухню.
-- Пап, это миссис Шапиро,-- представил я.-- У нее есть вторичная закладная...
-- Ну да, совершенно верно,-- порывисто подтвердила она.
И в это мгновение будто вся посветлела,-- тон у нее был мягкий, она явно была смущена причиненным беспокойством. У нее на чулках, на толстых ножках, спустилось несколько петель, а разбитые туфли много повидали на своем коротком веку.
-- Я пришла к вам потому, что...
-- Да-да.-- Отец, как всегда, строил из себя делового человека,-- вечно это демонстрировал перед сборщиками платы по счетам, но тут же утрачивал, стоило им начать привычные угрозы в его адрес.-- Да, конечно, минутку. Я позову жену... она куда больше меня знает обо всем этом... Ах... Элен! Элен!
Мать спустилась с лестницы, убирая на ходу волосы.
-- Вот -- миссис Шапиро,-- объявил отец.-- У нее есть вторичная закладная...
-- Вот как все произошло,-- начала миссис Шапиро, подходя поближе к моей матери.-- В двадцать девятом году я...
-- Не угодно ли вам присесть? -- указала мать на стул, бросив ледяной взгляд на отца; губы плотно сжались.
