– Какого чёрта ты тут делаешь? Разве вампирам не нужно приглашение в дом.

Данил поднялся, отложил кочергу и сел в кресло.

– Насочиняете ерунды, а потом хотите, чтобы всё сбывалось? Приглашение… сказка!

– Я, кстати, и не писала, что вампирам нужно приглашение. Так и знала, что не нужно. – Ника подумала. – Я сплю?

Вместо ответа Данил быстрым движением переместился на диван и укусил её за руку. Всё заняло не больше секунды, больно было и того меньше. Ну, вот. Сейчас он высосет её кровь, и она умрёт. А Вега? Вега никому не нужна. Она вредная и не переносит чужих людей. Сожрёт любого, не подавится. Просто ей не по зубам вампиры. Ника не могла винить её за это. Инстинкт самосохранения у овчарки перевесил любовь к хозяйке. Мысли текли как-то буднично и вяло, кровь перетекала из её вены в рот существа, которое явилось к ней в ночи и теперь равнодушно убивало её. Может это всё-таки сон? Хорошо бы… Данил оторвался от её руки и зажал пальцем дырки.

– Надо бы заклеить. Есть пластырь?

– Зачем ты это сделал?

– Это вместо щипка. Чтобы ты поняла, что не спишь. – пояснил Данил. – Где пластырь?

– В ванной, в аптечке.

Его не было несколько секунд. Потом он аккуратно клыком оторвал кусок пластыря от ленты и заклеил раны. На клыке была капля крови, пластырь запачкался. Ника разглядывала заклеенное место на руке.

– Почему рука? Почему не шея?

Данил положил руку на лоб.

– Вероника… у тебя как с анатомией? В шее сонная артерия. Если вампир пробивает её клыками – выжить невозможно.

– Вампиров нет. – упрямо сказала Ника.

– Как скажешь. Нет так нет. – кивнул Данил. – Я вообще по делу пришёл. Не просто так. Ты, конечно, талантливая, интересная, и всё такое… но я не поболтать тебя нашёл.

– А зачем? – Ника подтянулась и села на диване.

– Ты хотела стать вампиром. Мы подумали. В принципе, можно. Ты талантливая, тебе можно подарить бессмертие.

– А… мы – это кто?

– Мы – это мы. РОВ. Ну, ты не вникай. Захочешь – сама всё узнаешь.

– Ров? Это что?!

– Аббревиатура. Российское Общество Вампиров.

У Ники снова закружилась голова. То есть, существует целое общество, если верить этому странному парню. Кстати, сколько ему лет? Двадцать? Тридцать?

– Сколько тебе лет?

– А это тут при чём? – удивился Данил. – Сейчас… э-э-э… я родился в тысяча семьсот девяносто восьмом. Мне двести двадцать три года.

– Сюр какой-то… ты прости, но я пока не могу принять эту информацию.

– Да дело твоё. Просто, понимаешь, тебе нужно решить сейчас. Или ты с нами, или…

Ника посмотрела на Вегу, сидящую у порога.

– Вега, детка, иди ко мне.

Собака не шевелилась.

– Что с ней?

– Ничего особенного. Парализующий страх. Когда она только чуяла меня – могла как-то ещё рефлексировать. Но когда животные видят вампиров, они скованны страхом. Тут уж ничего не поделаешь.

Ника вздохнула. Зачем она на каждом углу вопила, как ей хочется бессмертия? Так хочется, так хочется, что она даже вампиром стать готова. Бойся своих желаний.

– Данил, у меня собака.

– Я могу её убить. Одним движением. Шею свернуть и всё. По-моему, вполне гуманно.

– Не надо. – Ника подумала. – А если я не хочу быть вампиром?

– Тогда мне придётся тебя допить. – пожал плечами Данил.

Когда она спрашивала его возраст, ей хотелось узнать сколько он успел прожить человеком. Данил ответил чисто по-вампирски. Не по-человечески. Когда Ника описывала в своих произведениях вампиров, она вкладывала в них такое вот равнодушие. Цинизм. Отсутствие человеческой памяти. Или как лучше сказать? Памяти о человеческом… он же мёртв, верно? Они не живые. Боже, она столько читала, смотрела, писала и снимала о них. А теперь смотрит на вампира, сидящего рядом, и не может осознать, что это действительно вампир.

– Ты не живой?

– Нет, конечно. Живущий мертвец. Всё, как гласят легенды. Хоть что-то в них соответствует действительности.

– И ты бессмертен?

– Ну… если мне никто не вгонит кол в сердце и не отрубит башку – я вполне себе бессмертен, да. Смерть от воспаления лёгких мне не грозит.

– А солнце? – подскочила Ника. – Вы не видите солнца?

– Можем видеть. Через специальное стекло, не пропускающее ультрафиолет. Напрямую – нет. Никогда.

– Ясно. – Ника встала и начала ходить по комнате. Вышагивать из угла в угол.

Данил равнодушно смотрел на огонь в камине. Она ходила у него перед носом, а он будто не замечал.

– Тебя не раздражает? – спросила Ника.

– Я не испытываю человеческих эмоций. Как ты можешь меня раздражать?

– Не испытываешь?! – в ужасе спросила она. – Вообще никаких чувств?

– Эмоциональных – нет. Физиологических… голод. – Данил подумал. – да. Голод. И всё.

– Тогда я не понимаю! Ты говоришь: «Ты талантлива, мы можем тебя обратить». Зачем? Творить вечно? Но как я смогу? Творчество произрастает из эмоций, из чувств! А если я не буду чувствовать?

– Я не знаю. Это ты хотела бессмертия. А мы всего лишь готовы пойти тебе навстречу.

– А злость? Гнев? Это вы чувствуете? – спросила Ника.

– Слушай, перестань читать бульварщину о вампирах. Писать и снимать тоже. Мы мертвы. Что мы можем чувствовать? Как? Чем? Души нет.

– Нет? А где она?

Данил пожал плечами.

– Мне пора. Светает всё раньше. Я вернусь, когда ты доделаешь свои земные дела.

– Какие?

– Пристрой собаку. Хотя, я лучше бы убил. Но ты не хочешь. Пристрой, пока ты живая. Потом ты просто прокусишь ей шею. Гарантирую. Завещай кому там что положено.

– Я на фестиваль хотела съездить. Мистического кино.

– Съезди. – кивнул Данил. – Мы же не звери. Месяц тебе на всё. А потом я вернусь. Да, надеюсь, понятно, что никому ничего нельзя говорить. А то потом придётся или тебя доставать из психушки. Или убивать тех, кто поверит тебе.

– Данил. – он остановился в дверях. – Ты сегодня смеялся. Тебе было смешно. Это же эмоция!

– Быть вампиром в принципе весело! Тебе понравится. Обещаю.

– Сколько тебе лет? Человеческих, а не в общем.

– Двадцать семь.

– Круто! А мне сорок девять.

Тут Ника внезапно вспомнила, что через месяц, двадцать девятого апреля, ей будет пятьдесят. Она хорошо выглядела, конечно. Гены, спорт, диета. Но ей было уже далеко не двадцать семь. Она планировала большое торжество, заказала зал в ресторане, разослала приглашения. Она долго готовилась. Ника захотела спросить, дадут ей отпраздновать юбилей, или Данил явится как раз накануне. Но он уже исчез. Так быстро, будто его и не было в комнате. Только камин, который она не зажигала, напоминал о том, что тут был гость. Неживой живущий мертвец. Вампир. Да, ну! Бред. Она точно спит, и сейчас проснётся. Внезапно на телефон посыпались оповещения. Куча сообщений в вотсап, пропущенные звонки, смс-ки. Минуточку! А почему телефон молчал всё время, когда рядом был Данил? Мистика какая-то!

Отмерла Вега. Легла на том месте, где сидела, вытянув лапы. В глазах блестела грусть всего собачьего народа.

– Вега, иди ко мне, солнце.

Собака вздохнула и отвернулась. Бесполезно. Если не хочет – не подойдёт. Ни за что. Вредная собака. Избалованная собака. Как она отдаст её кому-нибудь? Кто её вообще выдержит в здравом уме? Надо поручить сыну. После нескольких последних проектов Вероника вполне могла позволить себе поручить собаку сыну, выделив ему деньги на содержание. И его, и собаки. Веге было семь. Пусть ещё семь она проживёт. На семь лет умеренной жизни без излишеств для одного человека с собакой у неё есть деньги. Она так и напишет в завещании: всё достанется Сергею, если он не бросит Вегу. Можно у них писать такие завещания, с оговорками? Или это только в Америке так можно?

Ника походила по дому. Осознала, что не спит. Посмотрела на руку, заклеенную чуть ниже локтя. Оторвала пластырь. Две ровные дырочки. Очень похожие на те, который показывают в кинофильмах. Она сама монтировала «Кровавую любовь», и тысячи раз видела эти дырки на руках и шеях. Дырки были искусно нарисованы гримёрами. Красивые, ровные, круглые. Ника подняла руку к глазам, повернулась к лампе. Её дырки не были круглыми. Они были овальной формы. Так вот каким должны быть дырки от клыков вампира! А все зачем-то делают их круглыми! В следующем фильме надо будет изменить форму дырок… мысли о следующем фильме были безжалостно прерваны голосом Данила, отчетливо зазвучавшем в голове: «Месяц тебе на всё. А потом я вернусь».