Не подумайте, что я отношусь к своему миру пренебрежительно. Я – часть его. Я здесь вырос. Мне уже за тридцать. Я знаю множество полезных и бесполезных вещей, у меня есть лицензия агента адвослужбы, пистолет и половина дома в непопулярном районе Кодда под названием Шнерс. Но я там практически не появляюсь – живу у жены, почти на противоположном конце города, в Верхнем Кодде.
Я люблю свой город. Я с детства помню туманы над гаванью Кодда и глуховатую ругань рыбаков, приведших свои баркасы с ночного лова. Мой отец тоже был среди них, пока море не забрало его у нас с мамой.
Но во мне всегда жила тяга к далёким тайнам. Я помню, как наблюдал приход корабля с Неосвоенных земель. Каждый раз такой корабль, старое железное корыто, приносил с собой кусочек тайны – не меньшей, чем корабли звёздные, которые тоже, незнамо откуда прибыв, проходили в небе над Коддом, снижаясь к Космодрому. Но до звёздных кораблей на Космодроме было не добраться, а к этому кораблю в порту можно было подойти близко. И даже потрогать его рукой. Корабль стоял какое-то время, а потом, неспешно пересекая бухту Кодда, вновь уходил в непостижимую даль.
Наверное, тяга к тайнам и неизведанным далям живёт в душе каждого мальчишки. Только у большинства она проходит с возрастом. А я вот так этим и не переболел. Вернее сказать, у меня это переросло в профессиональную болезнь. И симптомы её – отбитые две недели назад рёбра и лёгкое головокружение после контузии, заработанной сегодня утром во время перестрелки на реке…
Преодолев боль, я приподнялся на локте. Солнце садилось над океаном. Серповидная бухта Кодда, которой отсюда был виден только краешек, сверкала на солнце, как полированная золотая серьга. Каменный маяк Кодда, венчающий невысокую скалу на мысе Прощания, казался угольно-чёрным.
Маяк этот, уже бог знает сколько столетий торчащий на краю бескрайнего океана, сложен из огромных монолитных глыб, грубо высеченных из скалы лазерным резаком: наши таинственные предки, как известно, были склонны к методам простым, но радикальным.
Те, кто хоть раз бывал на мысе Прощания, знают, что маяк имеет огромную дыру, проделанную неизвестным орудием большой разрушительной силы. Давно ли она появилась и при каких обстоятельствах – официальная история умалчивает. Много раз я собирался залезть в какой-нибудь древний архив или поспрашивать знающих людей, да так и не собрался.
Характерно, что дыра в маяке расположена как раз со стороны порта. Вековые удары ветров с океана маяк выдержал с честью, а тут вот подкачал. Да, получить пробоину со стороны родного порта – это, наверное, самое неприятное. Даже для маяка…
Что ещё рассказать про наш мир для полноты картины? Про дрязги между общинами, которые всем заправляют на местах, и центральным правительством в Инаркт, которое именуется малопонятным словом Кондуктория? Про войну, которую нам вскоре обещают? У нас-то самих воевать некому и не с кем. И поэтому со временем нашлись те, кто собрался в гости к нам – мы, на их взгляд, недостаточно цивилизованны и опасно деградируем.
Или о том, как ко мне попал этот бланк? Как я удостоился чести получить от самого Космодрома столь чудную вещь? Нет, лучше по-другому: что такого должно было случиться в нашем захолустье, чтобы потребовалось расследование, инициированное высшими силами этого мира?
А случилось вот что: однажды с одного из таких вот заходящих на посадку звёздных кораблей прыгнула девушка-косможительница. Ей нужно было во что бы то ни стало попасть к нам на планету в обход Жёлтой Полосы. На самом деле, глупейшая, в сущности, вышла история…
Я не помню другого случая, когда так дико наложились бы одна на другую абсолютно несовместимые, на первый взгляд, стороны бытия. Никогда не думал, что однажды могут смешаться в кучу исторический кризис цивилизации Малого кольца и несчастная юношеская любовь, студенческие шалости и подковёрные игры серьёзной межпланетной политики, мерзкое предательство плечистых дядек из элитной войсковой части и трогательная дружба юных созданий, рождённых по разные стороны Жёлтой Полосы. Головотяпство одних и мудрость других. Абсолютная бестолковость, продуманная стратегия, упорство в достижении цели и слепая случайность. Бесшабашный риск против беспощадной жестокости. Малодушие сильных мира сего и удивительная твёрдость души людей совершенно беззащитных. И когда начинаешь разбираться в этом всём, одно так цепляется за другое, что просто хочется схватиться за голову и закричать: «Ах, абсурд! Абсурд!» Схватиться хочется, да руки постоянно заняты – то рулём, то пистолетом, то они оказываются связаны…
Пальцы бегают по бугоркам и ямкам холодных металлических граней восьмигранной интерфейсной пирамидки при общении с высшим компьютерным интеллектом Космодрома. На серебристом металле проступают знаки технического итика, внутри сияющей над головой призрачной перевёрнутой пирамиды, нарисованной голографическим проектором, переливается цветами ключевых смысловых оттенков логическая цепочка предельно разумного и рационального диалога – но даже эта точка отсчёта мирового порядка уже не ощущается душой как опора…
Наверное, то, что такие истории вообще происходят, свидетельствует о каких-то важных и необратимых переменах в обществе… Не знаю, о каких точно – то ли о хороших, то ли о плохих. Как-то не было времени об этом задумываться. Совершенно неожиданно для себя ввязавшись в эту историю, я всё время был очень занят – мчался куда-то на машине, порой оказывался под обстрелом, то вдруг драматически получал по морде и тут же (без промежуточных переходов!) вёл секретные переговоры с правительством колонии в лице самого Председателя Кондуктории в комплекте с министром безопасности, потом опять мчался на машине…
Одну жизнь я от неминуемой смерти уберёг совершенно точно – это у меня в активе, это мне зачтётся на Вечном Мосту! А уж скольким в этот раз я шкуру от крупных неприятностей спас! И себя, кстати, не забыл, да! Впрочем, как раз мой-то вопрос до конца ещё не решён, о чём и весь рассказ… Но об этом позже.
В первый момент трудно было даже представить себе, что начавшаяся буквально на пустом месте история вдруг прогремит на всю колонию, да ещё и запрос потом правительству придёт по линии Парламентской миссии Малого Кольца. И Космодром собственное расследование учинит – редчайшее для нашей планеты дело! Куда там сегодняшней утренней битве на реке…
Произошедший сегодня утром инцидент на Уарате замечателен ещё и тем, что про него, вероятно, почти никто так ничего и не узнает. А про историю с Гостьей узнали все! Что творилось, каково было смятение умов – и человеческих, и компьютерных! Это, конечно, повлияло на развитие ситуации. Достаточно сказать, что официальный бланк Предписания я получил от Космодрома только на следующий день после того, как всё самое интересное уже закончилось! И расследуй это, дорогой агент, как хочешь, собирая не успевших разбежаться свидетелей и случайно завалявшиеся вещественные доказательства!
Да, такова теперь практика расследования экстерриториальных инцидентов – лежишь себе на травке, смотришь на закат и разглядываешь надписи в квадратиках, каждый из которых наделён своей смысловой тональностью, в соответствии с цветовым кодом. Цветовой код тот же, что и у восьмигранных пирамидок управления. И резолюции на твои действия такие же лаконичные, как у Космодрома. «Существенных свидетельств по делу не получено». «Существенной угрозы безопасности не выявлено». Заштопанные дырки от пуль на моей куртке, появившиеся после этого расследования, теперь уже никому не предъявишь – куртка сгорела в сегодняшнем бою. Только вот на шлеме всё ещё красуется отметина, подтверждающая, что он мою башку спас.
Нет, если всё-таки когда-нибудь все подробности истории с Гостьей узнает моя жена, она меня непременно прибьёт. Несмотря на все свои мудрые речи. Как же мне повезло, что в самый разгар событий Валлти двое суток подряд была на дежурстве в своём медцентре! Одни сутки были её, а другие она отдежурила за свою заболевшую подругу. И потому жена моя была в счастливом неведении о том, что творится на планете. У медиков на дежурстве свои критерии оценки мировой обстановки – раненых не везут потоком, значит, всё спокойно… Наверное, это Великая Мать, отряжая меня на благое дело, позаботилась о спокойствии в моих тылах, не иначе.
