ЕЖОВ: Сегодня во время бомбежки, кто-то пытался вскрыть мой сейф.

ГУРОВ: Где в это время были вы?

ЕЖОВ: Внизу. В бомбоубежище.

ГУРОВ: Вы уверены в том, что в ваше отсутствие кто-то был у вас в кабинете и пытался открыть сейф?

Ежов кивает.

ЕЖОВ: Уверен. Я оставляю специальные метки. Когда вернулся – их не оказалось.

ГУРОВ: Что в сейфе?

Ежов хмыкает.

ЕЖОВ: Секретная документация.

ГУРОВ: На сколько секретная?

ЕЖОВ: Высший уровень.

ГУРОВ: Понятно.

Гуров поднимается.

ГУРОВ: Где сейф?

Ежов проходит к встроенному стенному шкафу и открывает дверцу. В шкафу спрятан сейф.

ГУРОВ: Когда вернулись дверь в кабинет…

ЕЖОВ: Была закрыта на ключ. Ключ есть только у меня.

Ежов показывает Гурову ключ и тут же прячет его в карман. Гуров кивает и бросает взгляд на Петрова. Тот внимательно обследует входную дверь.

ЕЖОВ: Найдите мне предателя.

ГУРОВ: Найдем.

Под потолком горит лампочка, освещая камеру сумрачным светом. Она закутана в решетку, поэтому на стенах отпечатаны длинные темные тени. На нарах спят Егорова, Щукина и Крапивина. Глазок в двери открывается и в нем вместе со снопом яркого света появляется глаз охранника. Охранник взглядом обводит камеру и, не заметив ничего подозрительного, закрывает глазок. Тут же со своего места тихо поднимается Крапивина. Прислушивается. В коридоре раздаются шаги охранника. Они постепенно стихают. Крапивина встает с нары. Берет подушку и, теребя в руках подушку, тихо направляется к Егоровой. Некоторое время Крапивина смотрит на Егорову, которая мерно вдыхает и выдыхает воздух. Крапивина кривится, заносит над её головой подушку. Крапивина зло кривиться и накрывает подушкой лицо Егоровой.

КРАПИВИНА: Сдохни, подстилка фашистская!!!

Егорова сопротивляется, но Крапивина, навалившись всем телом на подушку, не дает ей возможности освободится. Так длится несколько мгновений, которые Егоровой кажутся вечностью. Она старается сбросить с себя тяжелую Крапивину. Из-за шума в камере просыпается Щукина и сразу бросается на помощь Егоровой. Она набрасывается на Крапивину, схватив ту за волосы и с силой оттаскивает её от Егоровой. Крапивина оказывается на полу.

ЩУКИНА: Ты что делаешь, дешёвка?

Щукина и Егорова прыгают на неё сверху. Крапивина по полу бьется в истерике.

КРАПИВИНА: Гадина! Гадина! Мразь!

Истерика быстро проходит. Крапивина замолкает и начинает всхлипывать. Егорова отпускает её. Щукина с опаской поглядывает на Крапивину.

ЕГОРОВА: Отпусти её.

ЩУКИНА: Она снова с катушек съедет.

ЕГОРОВА: Нет.

Щукина отпускает Крапивину и поднимается на ноги. Крапивина лежит на полу и горько плачет.

ЕГОРОВА: Ты чего удумала?

Щукина пинает её ногой.

ЩУКИНА: Ты слышишь, чего у тебя люди спрашивают?

Крапивина прекращает плакать и садится на полу. Говорит отрешенно.

КРАПИВИНА: У меня двое детей от голода умерли, а она с фашистом путалась, сука.

ЩУКИНА: Она задание выполняла. А ты в это время на рынке базары разводила про то, что Ленинград лучше немцам сдать. Мне опер всё про тебя рассказал.

КРАПИВИНА: Если б город сдали, может быть, мои дети живы остались.

ЩУКИНА: Ну и шла бы… сама сдавалась. Зачем листовки немецкие людям раздавала?

Крапивина закрывает лицо руками.

КРАПИВИНА: Коленька мой… Симочка моя… Дитятки мои милые… простите меня… Не уберегла я вас…

Егорова и Щукина с сожалением и жалостью смотрят на Крапивину. Дверь в камеру с грохотом открывается. В камеру входит конвойный. Женщины вопросительно смотрят на него.

КОНВОЙНЫЙ: Егоров, с вещами на выход.

Павел приходит домой. В коридоре его встречает мать.

БОРИСОВА: Ой! Паша, я тебя только к вечеру ждала.

Павел, молча, стоит в коридоре.

БОРИСОВА: Не раздевайся. Сам видишь – холодно. Я тебе у себя в комнате поселила. Ты же знаешь, что она самая маленькая в квартире. И окно одно.

Павел идет в свою комнату. Мать удивленно провожает его взглядом.

БОРИСОВА: Извини, но кушать нечего… Я только завтра могу карточки отоварить.

Павел заходит в комнату и закрывает за собой дверь, оставив в коридоре мать. Она поднимает руку, чтобы постучать, но не решается. Тяжело вздыхает и прислоняется к стенке.

За массивным столом сидит Савелов и изучает документы. Под исписанным листком ставит свою подпись и прячет листок в толстую папку. Снимает очки и кладет их в футляр. Футляр определяет между чернильницей и календарем. Дверь в подвал открывается и в проеме появляется конвойный. Савелов поднимает на него глаза.

САВЕЛОВ: Привели?

КОНВОЙНЫЙ: Так точно, товарищ полковник.

САВЕЛОВ: Пусть заходит.

Конвойный открывает дверь.

КОНВОЙНЫЙ: Заходи.

В подвал входит Егорова, видит Савелова и вопросительно смотрит на него. Савелов машет рукой конвойному.

САВЕЛОВ: Свободны.

Конвойный топчется на месте.

САВЕЛОВ: Совсем.

Конвойный выходит. Савелов поднимается из-за стола.

САВЕЛОВ: Проходи, Егорова. Не стесняйся.

Егорова проходит на середину кабинета. Савелов достает из папки листок и протягивает его Егоровой. Она внимательно следит за действиями полковника.

САВЕЛОВ: Вот приказ. Завтра в 8-00 вы обязаны прибыть в расположение вашего отряда. Лейтенант Лукьянченко вам скажет, что делать дальше.

Егорова растерянно смотрит на Савелова. На глазах у неё невольно появляются слезы. Савелов замечает их.

САВЕЛОВ: Возьмите себя в руки, товарищ лейтенант.

ЕГОРОВА: Извините.

Она пытается успокоится, но не может. Слезы сами катятся у неё по щекам. Савелов кладет приказ на стол и, порывшись у себя в кармане, вынимает носовой платок, протягивает его Егоровой. Она вытирает слезы.

ЕГОРОВА: Я сейчас.

САВЕЛОВ: Да, ладно вам…

Хроника. По водной дороге жизни караваном идут катера с продовольствием, боеприпасами и вооружением. Капитан в бинокль внимательно следит за горизонтом. В небе появляются «Фоккеры», которые атакуют корабли. Корабельная артиллерия принимает бой. Тут же появляются самолеты со звездами. Проходит воздушный бой. «Фоккеры» падают в воду, которая тут же поглощает их.

Из штабной палатки быстро выходит полковник Бауэр, направляясь к машине, стоящей на обочине дороги. За ним следует майор Майер.

МАЙЕР: Это не справедливо, герр Бауэр.

БАУЭР: Ему простительно. Он всего не знает.

МАЙЕР: Но всё равно. При всех вычитывать вас…

БАУЭР: Я к этому привык.

МАЙЕР: Я бы не смог на вашем месте.

БАУЭР: Вот поэтому я на своем месте, а ты на своем, майор.

Майер обиженно замолкает.

БАУЭР: Ему есть за что нас ругать. Мы уже второй год топчемся на месте и никак не можем окончательно захлопнуть мышеловку.

МАЙЕР: Скорее удавку, герр Бауэр.

Бауэр бросает на Майере скептический взгляд.

БАУЭР: Никогда бы не подумал, что вы начнете думать образами. Это, наверное, на вас Россия так подействовала.

МАЙЕР: Скорее народ, герр Бауэр, который живет на этой земле.

Бауэр смеется.

БАУЭР: Да вы стали философом, майор. Вас нужно срочно загружать работой. Иначе не известно, чем может закончиться ваше пребывание здесь.

МАЙЕР: Я давно готов, герр Бауэр.

Бауэр останавливается и поворачивается к Майеру.

БАУЭР: Сухо! Вот ключ к решению нашей проблемы.

МАЙЕР: Вы всегда говорили об этом острове.

БАУЭР: Пришло время заняться им.

МАЙЕР: Но это же крепость. Маленькая, но крепость. Русские никого к нему не подпускают.

БАУЭР: Только не меня. Я долго готовил эту операцию. Ради неё, я очень многими жертвовал. Теперь будем собирать урожай.

МАЙЕР: Что будем делать?

БАУЭР: Начнем следующий… самый главный и окончательный этап операции «Председатель». Русские сами всё сделают.