– Вы мою жену не знаете, – со вздохом заключил Егор и махнул рукой. – Ну да ладно. Я-то, в принципе, человек военный, приказ есть приказ, люди мы подневольные, а вот как быть с… – он обернулся к Маше.
За истекшие несколько минут в облике «Позитрона-2» произошла разительная перемена, лицо ее стало строгим и сосредоточенным, лишь веки чуть припухли и покраснели.
– Я готова выполнить приказ, – сухо сказала она. – Когда прикажете приступать?
– Эксперимент назначен на послезавтра, ровно на 22.00 московского времени, когда «Расцвет» будет проходить над Западной Сибирью. Главное, помните, никакой отсебятины нам не надо, действуем строго по инструкции. Подробные инструкции вы найдете в запечатанном пакете в контейнере № 46/1. Желаю удачи, ребята!.. – Генерал помахал им рукой. Экран погас.
Повернувшись к своей напарнице, Егор виновато пожал плечами и сказал:
– Чего уж тут поделаешь. «Нам партия сказала: «Будет». А мы ответили: «Звездец»!
– Прекратите ваши пошлые шуточки! – сурово отрезала девушка. – Идемте искать контейнер.
* * *
Снабженный герметично завинчивающейся крышкой, контейнер был битком набит запакованными в пленку датчиками и проводами. Открыв запечатанный пакет, Маша прочитала:
– «Инструкция по проведению эксперимента «Радуга-4»… Так. Цели и задачи… это уж нам ясно… Научная новизна и практическая ценность… Ага, вот, «Ход эксперимента. В 21.30 космонавты прикрепляют датчики на локтевые, голенные, грудные и брюшные мышцы, фиксируют их вакуум-присосками, присоединяют к измерителям частоты пульса, давления, фрикциометру. «Позитрону-1»…
– Ага, это мне, – заинтересовался Егор, – а ну-ка, давай поподробнее.
– Липкой лентой прикрепить под тестикулами простатический датчик…
– Под чем, под чем? – поморщился Егор.
– Да под яйцами, – давясь от смеха, пояснила Маша. – Глянь, вот тут рисунок. Дальше: «установить фаллоскоп с вульвовизором, взятыми из пакетов № 847 и № 832…»
– Это что еще за дьявольщина?
– Приборчик какой-то. «Позитрону-2»… Ну, это неинтересно.
– Ты все давай читай, – потребовал Егор, – чтоб не запутались потом в терминологии.
– «… прикрепить сосцовый, лобковый и брюшной датчики, – покраснев, читала Маша, – ввести термометр в область анального отверстия…»
– Это где же? – поинтересовался Егор.
– … в 22.00, – оставив без ответа его вопрос, продолжала Маша, – начать взаимную стимуляцию эрогенных зон…»
– Во идиоты, а? – изумился Егор.
– «… в 22.06. «Позитрону-1» надеть презерватив и прикрепить к нему вульвовизор. «Позитрону-2» принять позу, изображенную на рис. 4.»
– А ну-ка, покажь, покажь…
– «… и в 22.12 приступить к дефлорации».
– Как-как? Это еще что за слово такое? В первый раз об этом слышу.
– Это значит… – побагровев, прошептала Маша и встряхнула головой. – Это термин такой медицинский, в общем… Ах вы, сволочи, всю подноготную вызнали, подлецы, ироды…
Егор знал, в какие минуты женщины так ругаются, знал он и то, что в подобных случаях мужчинам лучше не пытаться помочь им в этом, а постараться успокоить их.
– Ну, не расстраивайся ты так! – Он положил руку на плечо своей спутнице и будущей партнерше и попытался было привлечь ее к себе, но она отвернулась от него с такой силой , что сама отлетела в противоположный конец отсека и с ненавистью закричала:
– Ну вот что, товарищ майор, прошу без вольностей! То, что мне поручили Родина и партия, я, так и быть, исполню, но перевыполнять не собираюсь, ясно? П инструкции, так по инструкции.
Обреченно махнув рукой, Егор вернулся за пульт. Пропищал сигнал вызова. ЦУП снова выходил на связь.
Теперь их подробно инструктировал доктор Омерзян с ассистенткой Риммой. Это была миловидная брюнетка лет тридцати с небольшим, серьезная, деловитая и уверенная в себе. Всему Звездному городку она была известна под прозвищем Коллекционерша. Она и впрямь была серьезно увлечена коллекционированием, но не марок, не монет, не значков, не медалей и даже не пивных банок, а презервативов, выпускающихся под солнцем всех стран и континентов. Возвращавшиеся из поездок за рубеж в братские (и не совсем), дружественные (и не очень) страны ветераны космоса и прочие звездонавты дарили красавице Римме свои трофеи и сами же опробовали их в деле. Поговаривали, что в морозильных шкафах у докторши хранятся тысячи самых разнообразных кондомов с образцами спермы всей славной плеяды отечественных звездопроходцев. Она уже защитила кандидатскую диссертацию по влиянию космической радиации на активность сперматозоидов и сейчас готовила докторскую на тему «Устойчивость эрекции у лиц, перенесших длительную невесомость». Перед отлетом на Байконур и Егор, набравшись храбрости, вручил ей сувенир, привезенный другом из далекой Малайзии.
– Торопитесь, молодой человек, – с легкой усмешкой сказала докторша, принимая подарок. Наш герой в это время накручивал вторую сотню километров на велоэргометре и обливался потом не только от усталости, но и при мысли о том, какая реакция может последовать вослед за столь красноречивым даром. Некоторое время Римма колебалась, открывать пакетик или нет, но любопытство возобладало. – Впрочем, это, кажется, какой-то новый выпуск и, судя по маркировке, совсем свежий… ух ты! а шипы-то какие!.. – с благоговением произнесла она, открыв пакетик. – Просто страшно в руки брать… А размер ваш?
– Ну а как же… – с колотящимся сердцем сказал Егор и, увидев, что она заперла дверь на щеколду, слез с велоэргометра и направился к ней…
Теперь, сидя перед экраном, он снова возбудился, наблюдая за тем, как Римма, раздевшись, демонстрирует им прикрепление датчиков на теле.
– Самое главное – правильно установить фаллоскоп, – объяснял им доктор Омерзян. – Вот этими зажимами необходимо закрепить световод, затем подводишь вульвовизор, состоящий из миниатюрной телекамеры, и разворачиваешь объективом вперед, крепишь вспышку…
– Да вы что, совсем офонарели? – сердито закричала на него Маша. – Вы что, изнутри меня решили сфотографировать?
– Но поймите, нам необходимо узнать, как влияет невесомость на репродуктивные функции матки. Это чрезвычайно нужный для науки экспери…
– Черт бы вас побрал со всей вашей наукой! – рассерженно оборвала его «Позитрон-2». – Вы бы хоть у американцев поучились. Они вон все свои эксперименты сперва на животных попробовали. А нашим ученым, что? На людях дешевле выходит?
– Американцы тоже пробовали провести аналогичный эксперимент с шимпанзе, но он у них провалился. Обезьяны никак не желали спариваться во время сеансов связи.
– Да куда уж им, – покачал головой Егор, – они ж беспартийные…
– Да погоди ты! – прикрикнула на него коллега и вновь обернулась к доктору. – Вы что же, за всем этим подглядывать собираетесь?
– А как же! – горячо заверил ее Омерзян. – Не только наблюдать, но и запишем на плёночку, сохраним, так сказать, для истории. Помните, что бы ни произошло, мы всегда будем рядом и поможем, где надо добрым словом, где – советом. Наша Советская Родина нигде и никогда не покинет своих питомцев! – на прощание сказал им жизнерадостный доктор.
– Тогда это уже не родина, а какой-то питомник… – зло буркнул Егор в погасший экран.
Крохотная Земля в иллюминаторе была чем-то похожа на большой зеленый арбуз, плавающий в корыте с раскисшим мороженым. Егор в ту ночь спал плохо. Ему все хотелось по-человечески, по душам поговорить с Машей, объяснить ей, что не столь уж он плох и циничен, каким ей кажется, но она отгородилась от него стеной глухой враждебности и недоверия, как будто лично он, Егор, был изобретателем и вдохновителем этого дурацкого эксперимента.
Наутро, во время очередного сеанса связи с Землей, в ЦУП пригласили его жену Ирину с детьми. Привыкшая к нелегкой судьбе супруги летчика-испытателя, а затем и космонавта, она старалась держаться бодро, шутила, но взгляд ее был невесел.
«Неужто прознала про эксперимент? Или настучал кто?» – гадал про себя Егор, но уточнять не стал, от ее вопросов отделывался общими фразами.
