– Вот теперь он наш! – изрёк мой провожатый.

– А он видит нас?

– Ещё бы. И даже слышит. Более того он начинает понимать, что умер. И это совсем не нравится. Да? – последний вопрос предназначался бывшему маньяку.

– Кто вы – отпечаталось у меня в сознании. Конечно же он не мог говорить всё происходило мысленно. В дальнейшем повествовании я не буду упоминать каждый раз о мыслях. Ведь умершие не могут говорить. Это им не к чему и нечем.

– Мы пришли за тобой убийца. – Пафосно сообщил Вергилий.

– Так это правда, что Ад существует? – истерически завопил маньяк.

– Да. Мы отведём тебя туда. Но останешься ли ты там или нет судить не нам.

– Но за что? Что я сделал! Я только очищал землю от грязных бродяг.

– О! Так у нас здесь борец за чистоту как это мы сразу тебя не разглядели. Тот паренёк чудом спасшийся не думает, что его надо было убивать только за то, что он бродяжничает. И не прикрывайся безумными речами ты зверь – после этих слов Вергилий сделал шаг погружаясь по колену в землю. В руке у него трепыхалась душонка маньяка. – Пошли что встал. Сдадим его в компетентные руки так сказать. Помогай, а то вырвется. Они сильны первые время за счёт накопленной энергии.

– Я думал мы будем его судить на месте – берясь, с другой стороны, за маньяка. Душа его была упругой на ощупь, но не оставляло ощущения что она вся пропитана грязной слизью.

– Нет. Мы не судим. Наше дело передать по назначению. Следи чтобы он не вырвался.

Глава 3

– Лихо они его упаковали! – меня поразило с какой лёгкостью душа маньяка получила вечные мучения. Теперь он будет постоянно видеть, как живут его жертвы купаясь в благодати. В то время как он сам сидит в кошмарных и зловонных катакомбах ежеминутно испытывая ту боль что причинил при жизни другим. Они это такие же фигуры в балахонах недолго расспрашивали маньяка и определили ему место по заслугам. Во всяком случае до Страшного суда.

– С ним-то всё ясно. Что ты вынес из этой истории? – Я ещё ни разу не видел лица Вергилия и теперь на меня мерцая зелёным уставились два зрачка из глубины капюшона, который он не снимал.

– Ну… – промямлил я – убивать людей плохо, конечно. Но некоторые его бесили это точно. Вот взять девочку. Мэри. Она в свои пятнадцать не стесняясь жила с обоими. Может и фермеру дала будь он симпатичнее.

– Кто кого раздражает сейчас роли не играет. Всех полюбить невозможно человеку во всяком случае. Но это не повод ставить убийства на поток. Его будут судить не за то, что кто-то ему не нравился или был грязным и вонючим. Его будут судить за то, что он убивал. Жизнь он не давал значит и не вправе отнимать. Жизнь священна даже у самого распоследнего негодяя. Не нравиться он тебе отойди в сторону и не общайся. Понимаешь? Ты со мной для того, чтобы понимать, что ты сам сделал не так и что другие делают не так.

– А это не осуждение? Я слышал, что осуждать других это грех. – Парировал я. Неуверенно.

– Это не осуждение. Осуждать, то есть судить дано не нам. Но такой инструмент как совесть есть у каждого. И он говорит тебе что можно, а что нет. Что хорошо, а что плохо. Если ты не сможешь в этом разобраться то, как тогда жить? Это, как, не зная правил сесть за руль автомобиля. Если человек сделал зло, то мы так и говорим он сделал зло. Это не осуждение, а констатация факта.

– Ок.! Вергилий выдыхай. Почему ты сказал, чтобы я крепче его держал. Куда он мог деться?

– Не знаю почему, но в первые минуты душа может пожелать остаться в плотном мире. И тогда она становится призраком. Гадит исподтишка. Некоторые даже умудряются взаимодействовать с материей. И тогда такое начинается. Полтергейст слышал может?

– Да я всегда смотрю по ящику подобные программы. Смотрел то есть.

– Поэтому их надо держать крепче. Не хватало ещё портить статистику.

– И вы туда же. Что дальше?

– А дальше у нас очень интересный фрукт. Кстати, у тебя на родине. Поехали. – Он ухватил меня за руку, и мы оказались в старинном особняке с евроремонтом. За столом сидел мужчина за пятьдесят. Сухой и желчный. Худые нервные пальцы теребили золотую ручку. Мужчина был чем-то сильно обеспокоен и постоянно кусал нижнюю губу.

– Почему он ещё живой? – спросил я тихо у Вергилия.

– Ты же хотел узреть предысторию. Это его последнее утро. А нервничает он, потому что вор. Ты вообще задумывался какое счастье жить в вашем времени с чистой совестью?

– Мне всего двадцать пять. О чём мне задумываться?

– Я бы сказал не о чём, а чем. Так вот жить сейчас с чистой совестью может позволить себе только простой человек, но жить с трудом сводя концы с концами. Иначе говоря, от зарплаты до зарплаты и то у многих не получается залезают в кредиты.

– А зачем ему воровать? Он и так уже губернатор.

– Поэтому ворует. Скоро спросим. Смотри.

Мужчина что-то с остервенением набирал на компьютере вглядываясь в монитор. Полученный результат видимо не удовлетворил губернатора, и он со злостью выключил компьютер. Встал. Прошёлся по комнате подошёл к камину. Сел около него в кресло обхватив голову руками и стал раскачиваться на стуле. Это не помогло, и он налил полный стакан коньяка и залпом выпил его. На несколько минут пришло облегчение и человек закурил, уставившись в пустоту. Алкоголь немного притушил эмоции, и губернатор взял со стола колокольчик и позвонил. Его всегда тянуло в девятнадцатый век. Он с самого детства изучал ту эпоху и был практически уверен, что добьётся высоких постов. Наверх он шёл, не разбирая дороги. Люди, вставшие на его пути, разлетались как кегли. Цель он себе поставил стать губернатором не меньше. Сперва он из кожи рвался вон чтобы оказаться в столице. Но потом понял, что при дворе ему будет тесно. В Москве подобных ему лизоблюдов было воз и маленькая тележка. И он решил, что будет лучше большой рыбой в маленьком пруду нежели маленькой в большом пруду.

– Звали ваше превосходительство? – дверь в кабинет боязливо приоткрылась и в проём просунулась голова с безукоризненной причёской лакея. Губернатор и дома ввёл порядки из девятнадцатого века. И обращение к чину четвёртого класса предполагало подобное.

– Где тебя носит? Полчаса как звоню. Запрягай едем в офис – губернатор поправил узел галстука и стал собирать документы со стола в папку. – Поторапливайся голубчик.

У ворот особняка спускающегося по мраморной лестнице человека с бегающими глазами ждал Майбах и три джипа охраны. Охранник держал заднюю дверь открытой куда с разбегу юркнул сухопарый губернатор в синем костюме стоимостью наверно с однокомнатную квартиру. Человечек махнул лапкой и кортеж тронулся с места в карьер. Не теряя времени, он вытащил дорогой телефон и нажал несколько клавиш.

– Что слышно? – не здороваясь задал вопрос собеседнику – Тихо? Ты там ухо востро держи голубчик.

Второй звонок он сделал в Москву. Звонил он куда-то в очень высокий кабинет.

– Здравствуйте уважаемый Дмитрий Анатольевич! Не забыли? Да, да это я есть ли какие новости по моему делу? Никаких? Замечательно. Премного благодарен Вам за беспокойство. Всё как обычно по двадцатым числам. Не извольте беспокоиться. До свидания. – И благоговейно отключился. Шумно выдохнул и заметно повеселел.

– Знаешь ли что голубчик гони-ка ты к девкам. Надо расслабиться. А потом уже в офис. – Кортеж синхронно развернулся на следующем перекрёстке и направился в другую сторону от офиса губернатора. Спустя несколько минут машины остановились у дорогого ресторана, у входа которого их уже ждали. Сухопарый человечек резво выбрался в открытую охранником дверь и тотчас грянула гитара. Из-за колонн выскочила кучка цыган во главе с бандершей распевающей не хитрый мотивчик.

– К нам приехал наш любимый Сергей Сергеич дорогой! – цыгане облепили губернатора. Певица трясла перед невысоким человечком мощной грудью норовя задеть его и отправить того в нокаут. Охранники быстро разогнали представителей малой народности и дали подняться по ступеням солидному чиновнику. На самом верху его уже поджидала румяная девица с подносом на котором стояла рюмка водки и закуска. Не задерживаясь, губернатор опрокинул рюмку и закусив петрушкой прошмыгнул в ресторан, где его уже ждал отдельный кабинет.