Следующая ночь в автобусе Псков-Москва не смогла перечеркнуть благотворных последствий, оказанных на Таню целыми сутками, проведёнными в родном доме. По крайней мере, москвичи и гости столицы (особенно горячие парни с Кавказа) смотрели на неё, не моргая. И пока она весь день 21-го любовалась московскими достопримечательностями, многие из столичных стражей порядка готовы были лишиться премии за право её обыскать. Но такого повода не представилось – её документы при любой проверке оказывались чисты.
* * *
Раннее утро не принесло желаемой прохлады. От душа, принятого в 7 часов, через 30-40 минут остались одни воспоминания. На калининградских окраинах это время называется час пик. Илья уже более 1000 раз ездил этим маршрутом и выделял в своём опыте несколько типов времён дня по степени забитости транспорта: час пик – живая картина штурма орденского замка; час треф – можно встать в стороне от прохода и, может быть, даже никто за весь путь не наступит на чистые туфли; час бубей – среди обилия стоячих мест иногда появляются сидячие; час червей – сидячих мест так много, что можно на одно из них плюхнуться, не опасаясь, что через остановку придётся уступать какой-нибудь бабуле (та найдёт себе другое). Но в утро этой среды случился час туза (минимум короля) пик. Илья просунул пакет с конспектом между какими-то жирными тушами и прижался к боковому окну, проверяя, все ли пуговицы на рубашке целы, потом лишний раз подивился прочности немецких стёкол, которые под таким давлением не треснули.
Когда он каким-то чудом выкарабкался на своей остановке, уже начиналось марево. Люди, переходящие площадь, представляли, как памятник маршалу Василевскому через секунду вынет платок из кармана шинели и начнёт вытирать с лица пот. Илья разделял общенародное мнение, что +31 вчера вечером – это жарковато. Единственное положительное, что он углядел в этом – то, что староста группы Ирка пришла на консультацию в прозрачном платье.
Корпус физмата раскалился не так сильно потому, что был выкрашен в белый цвет. Узкие окна аудитории №231 находились под самым потолком и не пропускали лучи пока ещё невысокого утреннего солнца, на преподавательском столе мерно гудели вентиляторы, и Алексею Дмитриевичу было почти комфортно. Но отвечающие студенты из-за нервного напряжения всё равно потели. Более нагретые слои воздуха поднялись кверху, где на галёрке сидел Илья и старательно скатывал с конспекта ответ на свой билет. Алексей Дмитриевич бродил вдоль первого ряда, постоянно напоминая о том, что списывать нельзя. Илья не был настолько наивным, чтобы полагать, будто к нему это замечание не относится: вряд ли преподаватель с более чем двадцатилетним стажем не видит. Но во втором семестре 3-го курса студенты, которые при ответе пользуются только своей головой, составляют явное меньшинство. Илья ещё раз перечитал написанное – всё понятно, кроме того, что ничего не понятно. Но в этой духоте он больше не выдержит ни минуты, поэтому пора отправляться навстречу судьбе, то есть за стол к Алексею Дмитриевичу. Хороший преподаватель при желании завалит любого студента – явно списывавший Илья получил столько дополнительных вопросов, сколько не слышал за все предшествующие 20 экзаменов вместе взятых. Далеко не на все из них нашлись ответы – строгий доцент заговорил о трояке. Ещё 1 вопрос на четвёрку – ответ неверный. Осталось 2 варианта: либо согласиться на 3 балла, либо попытать счастья на пересдаче в понедельник.
Илья ещё раз прокрутил в уме сложившуюся ситуацию. В день пересдачи он должен быть в столице – это не обсуждается. Бабушка из Риги неделю назад сообщила по телефону, что приглашение оформлено, и для получения визы необходимо его личное присутствие в посольстве. Но где зависнуть в Москве на целую неделю, пока в посольстве будет вылёживаться загранпаспорт? Единственно приемлемое место – в общаге у кореша Серёги, который учится там на курс старше. А Серёга сообщил по e-mail, что отчалит в Кёниг до 1-го июля (по-любому), значит прибыть 25-го – слишком поздно. С другой стороны, будет очень обидно из-за последнего экзамена остаться без стипендии – как назло учебный год разбит на 2 неравные части, и результаты летней сессии определяют следующие 7 месяцев, а зимней – только 5. Вспомнился прикол: экзамен – это беседа двух умных людей, а если один из них идиот, тогда второй не получит стипендии (явно не в тему потому, что сейчас было не до смеха). Тогда Илья предпринял последнюю отчаянную попытку. Пошарив рукой в кармане, чтобы достать носовой платок, он, якобы случайно, вытащил и уронил на стол прямо перед преподавателем железнодорожный билет, ради которого вчера по пути с консультации домой не пожалел времени заскочить на вокзал.
–– Что это? – спросил Алексей Дмитриевич, скорее формально, потому что он часто ездил в командировки, и билет на поезд был для него вещью очень даже знакомой.
–– Билет в плацкартный вагон до Москвы, сегодня в полчетвёртого уезжаю, – выложил начистоту Илья и через секунду для убедительности добавил: поэтому надо рассчитаться с сессией немедленно, без вариантов.
–– Значит, во время пересдачи вас не будет в области, – доцент по привычке попытался почесать бороду, которую давно сбрил….
«Ясен пень», – подумал Илья, но вслух не произнёс….
–– Тогда вот вам последний шанс: напишите явный вид компонент четырёхмерного тензора электромагнитного поля, – изрек, наконец, Алексей Дмитриевич.
Это был удар ниже пояса – Илья не помнил и половины. Через минуту в его зачётке рядом с размашистой подписью доцента стояло разборчиво написанное «уд». Таких поражений в жизни Ильи ещё не было… если не считать того, что прошлой весной ему не хватило пол-очка для подтверждения разряда по шахматам, но тот проигрыш не приводил к финансовым потерям.
Дальнейшие картины мелькали как в тумане. У двери аудитории подбежали одногруппники поинтересоваться результатом. Конечно, они удивились – это была первая за три года тройка в его зачётке. На вопрос, почему бы не пересдать, он повторил то же самое, что только что говорил преподу: «Я вложил в поездку денег больше, чем стипендия за весь семестр, и отступать уже поздно». У входа в деканат ожидал ещё один косяк: на запертой двери висела торопливо накатанная знакомым почерком бумажка «Скоро буду». Секретарша декана, как и многие из нас, разделяла мнение о том, что лень – двигатель прогресса, поэтому после слова скоро, по-хорошему, ей надо указывать часовой пояс, или отмечать время возвращения в календаре. Илья начинал волноваться. До отправления поезда надо заскочить домой за вещами, докупить еды в дорогу (покупать скоропорт вчера было бы делом гиблым), забрать в магазине на улице Полоцкой диск с «Героями», выигранный по Интернету (всё-таки, лучше было готовиться к экзамену, а не на компе играть) … наконец, зайти к Костику выпить пивка (самая приятная обязанность).
Но домой он всё же успел с небольшим запасом. Там Илья решил немного разорить Серёгу, позвонив ему на мобилу, чтобы обсудить подробности своего пребывания в Москве, но тот успел протараторить всего несколько слов: «Илюха, у нас нельзя остановиться…», а дальше пошли гудки.
«Не пополнил счёт вовремя, раздолбай, – догадался Илья, – придётся побеспокоить твою мать». Последние слова были произнесены с особой интонацией, хотя означали всего лишь звонок на домашний телефон матери Сергея. Этот звонок принёс ему много полезной информации, от которой настроение у него упало. Подробная расшифровка Серегиной фразы: три дня назад пятикурсники заявились в общагу после защиты диплома (естественно, навеселе) и продолжили банкет с четвёртым курсом, к которому и Сергей принадлежит; эта пьянка могла бы пройти для Сергея и без последствий (кроме утреннего похмелья), но он умудрился подраться с одним из дипломников и теперь думает только о том, как бы самому удержаться в общежитии – о приёме гостей не может быть и речи.
«Ясный перец, – подумал Илья, – за такое дело и из нашей общаги могут выкинуть, не то, что из столицы, где правила куда строже». Но отступать было уже некуда. Как говорят французы, вино откупорено, и надо выпить его. В конце концов, на некоторых вокзалах ещё остались комнаты отдыха. Милосердный Бог не пошлёт человеку больше испытаний, чем человек может выдержать, и всё, что ни делается, к лучшему.
