Нашими истребителями и зенитчиками сбито, по окончательным данным, 22 самолета противника.

За проявленное мужество и умение в отражении налета вражеской авиации объявляю благодарность:

1. Ночным летчикам-истребителям Московской зоны ПВО;

2. Артиллеристам-зенитчикам, прожектористам, аэростатчикам и всему личному составу службы воздушного наблюдения (ВНОС);

3. Личному составу пожарных команд и милиции г. Москвы.

За умелую организацию отражения налета вражеских самолетов на Москву объявляю благодарность:

Командующему Московской зоной ПВО генерал-майору ГРОМАДИНУ,

Командиру соединения ПВО генерал-майору артиллерии ЖУРАВЛЕВУ,

Командиру авиационного соединения полковнику КЛИМОВУ.

Генерал-майору ГРОМАДИНУ представить к Правительственной награде наиболее отличившихся.

Народный комиссар обороны Союза ССР И. Сталин".

Чтобы дать представление о противовоздушной обороне Москвы, приведу один пример, рисующий борьбу с фашистскими пиратами на подступах к городу.

По сигналу воздушной тревоги на множестве аэродромов, опоясавших столицу, поднимались в воздух десятки и сотни истребителей, ведомых молодыми отважными летчиками истребительной авиации противовоздушной обороны, которые первыми принимали на себя удар врага. В ночь с 6 на 7 августа на одном из подмосковных аэродромов раздался сигнал воздушной тревоги. Посты воздушного наблюдения донесли о приближении фашистских бомбардировщиков. Противовоздушную оборону привели в боевую готовность.

Дежурные пилоты бросились к своим истребителям. Одним из них был комсомолец младший лейтенант Виктор Талалихин, лишь недавно окончивший без отрыва от производства Центральный аэроклуб имени Чкалова, а затем школу военных летчиков.

Талалихин получил задание контролировать определенный участок воздушного пространства на подступах к Москве. Лунная ночь позволила ему хорошо вести наблюдение. Вдруг на фоне желтого диска луны он заметил темный силуэт промелькнувшего самолета. Летчик дал полный газ своему истребителю, чтобы догнать замеченный самолет и определить, свой он или чужой. Расстояние быстро сокращалось, и, когда осталось каких-нибудь 20 - 30 метров, Виктор ясно увидел на хвосте самолета фашистскую свастику, а на крыльях и по бокам фюзеляжа немецкие опознавательные знаки в виде черного перекрестья. Самолет был двухмоторный, и по его очертаниям Талалихин сразу определил - "Хейнкель-111"!

Летчик наклонился к прицелу, нажал гашетку на ручке управления. С первой же очереди один из моторов "Хейнкеля" задымил, а затем из-под его капота стало выбиваться пламя. Однако фашисту удалось развернуться. С горящим двигателем он пытался уйти.

Талалихин нервничал. Неужели уйдет? Он боялся потерять противника в ночном небе, но горящий двигатель бомбардировщика служил хорошим ориентиром. Талалихин догнал противника и сразу дал несколько длинных очередей, но, видимо, промахнулся, потому что "Хейнкель" продолжал уходить. Виктор подошел к нему еще ближе, нажал гашетки, но патронов больше не было. И он решил отрубить винтом своего истребителя хвостовое оперение "Хейнкеля". Рванув сектор газа до упора, он стал быстро настигать противника. В этот момент ответной очередью стрелок "Хейнкеля" прошил кабину истребителя, и рикошетом одна из пуль обожгла Талалихину правую руку.

Обливаясь кровью, Талалихин решил во что бы то ни стало таранить врага. Он догнал фашиста. Истребитель на огромной скорости врезался в бомбардировщик, и тот, охваченный пламенем, камнем пошел к земле.

Самолет Талалихина от удара взмыл вверх и стал разваливаться. Летчик выбросился с парашютом, благополучно приземлился и вскоре был доставлен на свой аэродром.

На другой день Виктор поехал осмотреть тараненный им вражеский бомбардировщик. На месте падения "Хейнкеля" была лишь груда обломков. Рядом с ними - бомбы, которые летчик не успел сбросить.

Под кустами невдалеке от самолета лежали четыре трупа, один из них подполковник, на мундире у него был железный крест. По-видимому, этот подполковник собирался весело пожить в России: в его карманах нашли штопор, запасную вставную челюсть и пачку порнографических открыток.

Талалихин получил новый самолет и, как только зажила рука, вернулся в строй защитников Москвы.

Август 1941 года выдался солнечный и теплый, а на душе было очень тяжело. Немцы продвигались в глубь нашей страны.

Наши усилия были направлены на то, чтобы возможно быстрее ликвидировать преимущество немецкой авиации в численности самолетов, восполнить потери, понесенные нами в первые дни войны, и, самое главное, как можно быстрее развернуть производство новых истребителей, чтобы пресечь безнаказанное хозяйничанье в нашем воздухе фашистских воздушных пиратов.

19 августа 1941 года Сталин вызвал наркома Шахурина, конструктора Ильюшина, главкома ВВС Жигарева, его заместителя Петрова и меня.

Встретил нас посреди комнаты и, прежде чем объяснить, зачем вызвал, обратился к Ильюшину:

- На ваших самолетах хорошо воюют. Известно ли вам об этом? Военные особенно хвалят штурмовик ИЛ-2. Какую вам дали премию за ИЛ-2? (Речь шла о первых Сталинских премиях, которые присуждались в марте 1941 года.)

Ильюшин ответил, что получил премию второй степени и очень благодарен правительству за это.

- Чего же благодарны? - сказал Сталин. - За эту машину вы заслуживаете премии первой степени. И, обращаясь к Шахурину, сказал:

- Нужно дать Ильюшину премию первой степени.

Я был рад за Ильюшина, и мне припомнился один эпизод, происшедший незадолго до войны, в феврале 1941 года.

По срочному вызову нарком и я поехали к Сталину. В его кабинете находились Маленков, Жданов и директор ленинградского Кировского завода Зальцман. Сталин был возбужден и нервно расхаживал по кабинету. Как выяснилось, нас вызвали по поводу производства штурмовиков Ильюшина. Завод, выпускавший ИЛ-2, сорвал сроки сдачи машин.

ИЛы производились тогда в условиях довольно сложной кооперации. Бронированные корпуса штурмовика поставлял один завод, а ему, в свою очередь, раскроенные броневые плиты заготовлял другой. Не добившись накануне толкового ответа о причинах задержки выпуска штурмовиков, Сталин позвонил в Ленинград Жданову и поручил ему разобраться в этом деле. Жданов вызвал руководителей завода и дал им серьезную трепку за несвоевременную подачу корпусов штурмовика, но виновные ссылались на задержку в получении раскроя бронированных листов с Кировского завода. Пришлось вызвать и Зальцмана. Последний, чтобы оправдаться в глазах Жданова, привез ему одну из синек серийных чертежей корпуса ИЛ-2, полученных с авиазавода. Синька уже побывала в цехах, на верстаках, и была испещрена многочисленными технологическими пометками. Зальцман разложил на столе у Жданова этот чертеж и заявил, что низкое качество чертежей является причиной большого брака и срыва выполнения задания по броне. Жданов сообщил об этом Сталину. В результате состоялось обсуждение вопроса об ИЛах, на которое вызвали нас, Жданова и Зальцмана.