Чувство огромной тревоги охватило всех. И первая мысль - немедленно в Москву, в наркомат, узнать подробности, действовать. Было ясно, что надо принимать экстренные меры, особенно нам, авиационникам, - война стала действительностью.

В сознании мелькали картины гитлеровской Германии, в которой я за последний год побывал дважды. Вспоминались встречи с немецкими конструкторами Мессершмиттом и Хейнкелем, Дорнье и Танком. Из личных впечатлений и бесед с ними пришлось убедиться, что это умные и опасные конкуренты и что соперничество будет не легким.

Я отнюдь не переоценивал мощь германской авиации и уж конечно не разделял мнения некоторых западных специалистом о ее "непобедимости", но, трезво оценивая обстановку, понимал, что нашей Родине предстоят тяжелые испытания долгая, упорная, кровопролитная борьба. Из всех армий капиталистического мира немецко-фашистская армия в то время являлась самой сильной.

Сравнение отечественной авиации с немецкой было в нашу пользу. Созданные советскими конструкторами истребители быстроходнее и маневреннее немецких. Ильюшинский штурмовик - уникален. Но огорчались мы тем, что на вооружении нашей авиации новых машин находилось еще немного: процесс их серийного производства только развертывался. В 1940 году было произведено всего 64 истребителя ЯК-1, 20 истребителей МиГ-3. Пикирующих бомбардировщиков ПЕ-2 насчитывалось лишь два экземпляра. В первой половине 1941 года было выпущено 1946 истребителей МиГ-3, ЯК-1, ЛАГГ-3, 458 бомбардировщиков ПЕ-2 и 249 штурмовиков ИЛ-2. В Военно-Воздушных Силах подавляющее большинство боевых самолетов было старых марок. Но машин таких имелось у нас много, и это несколько успокаивало.

Мы всегда чувствовали, что наиболее возможным противником в будущей войне окажется гитлеровская Германия. Напряженно, даже с лихорадочной поспешностью перестраивали мы свою авиацию для того, чтобы во всеоружии встретить удар.

Но к середине 1941 года отношение к возможному столкновению с Германией было двойственное. С одной стороны, велась усиленная работа по перевооружению авиации, да и не только авиации; а с другой стороны, в печати буквально накануне нападения гитлеровцев появлялись официальные успокоительные коммюнике ТАСС. Несмотря на предупреждения разведки, а также некоторых зарубежных газет, в частности английских, о готовящемся нападении на Советский Союз, ТАСС опровергал такую возможность. В одном сообщении ТАСС говорилось: "...по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы".

В 7 часов 15 минут утра 22 июня, после того как гитлеровцы сбросили бомбы на ряд наших аэродромов и городов, смяли заставы, пересекли границу, когда штабы и командование приграничных армий потеряли связь со своими войсками, нарком обороны С. К. Тимошенко приказал:

"1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу. Впредь до особого распоряжения наземными войсками границу не переходить.

2. Разведывательной и боевой авиации установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск. Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск. Удары авиацией наносить на глубину германской территории до 100 - 150 км, разбомбить Кенигсберг и Мемель. На территории Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать".

Совершенно непонятно, почему нашим войскам "впредь до особого распоряжения" запрещалось переходить границу? Почему авиации разрешалось наносить удары только на глубину до 100 - 150 километров по германской территории? Война уже шла, а командование не знало, что это: случайное вторжение? Ошибка немцев? Провокация?

Не говоря уже о том, что приказ наркома был крайне запоздалым. Он к тому же отражал незнание того, что происходило на фронте.

А ведь приближение войны ощущалось весьма реально.

Перед самым началом войны нас часто вызывали в Кремль для обсуждения вопросов улучшения работы авиационной промышленности и укрепления Военно-Воздушных Сил. ЦК партии и правительство требовали быстрейшего выпуска возможно большего количества отработанных к тому времени новых типов самолетов МиГ-3, ЛАГГ-3, ЯК-1, ИЛ-2, ПЕ-2.

25 февраля 1941 года Центральный Комитет и Совнарком СССР приняли важное постановление - "О реорганизации авиационных сил Красной Армии". Этим постановлением утверждался разработанный Наркоматом обороны план перевооружения авиационных частей. Имелось в виду в течение года сформировать новые авиаполки, причем половину из них - на только что освоенных промышленностью современных машинах. Началось формирование нескольких авиадесантных корпусов. Были образованы зоны ПВО с истребительной авиацией, зенитной артиллерией, службой наблюдения. Предусматривалось в течение 1941 года обучить большинство летчиков владению новой техникой.

О том, что в начале лета уже пахло войной, можно судить и по такому факту. В конце мая или начале июня 1941 года руководящих работников Наркомата авиапромышленности и ВВС вызвали в Кремль по вопросам маскировки. В ЦК было получено письмо от одного летчика о том, что у самой границы наши лагеря выстроились как на параде: поставили белые палатки рядами, так что сверху они ясно видны. Никакой маскировки нет.

От нас потребовали объяснений, как маскируются самолеты. Мы доложили, что бомбардировщики СБ выпускаются серебристой окраски, то есть никак не маскируются и очень заметны на фоне аэродрома сверху. Истребители окрашиваются сверху зеленой краской, а снизу голубой - это считается защитной окраской. Но зеленая краска делается в один цвет и сверху покрывается лаком, поэтому машина очень блестит и заметна не меньше, чем покрашенная алюминиевой краской.

Сталин подробно интересовался тем, как маскируются военные самолеты за границей. Услышав, что немцы, а также американцы и англичане покрывают свои самолеты трехцветным камуфляжем под окружающую окраску местности, он упрекнул нас в беспечности. В ходе совещания выяснилось, что один из институтов Наркомата обороны, разрабатывающий образцы маскировки, имеет несколько вариантов маскировочной окраски самолетов, но до сих пор не дал еще окончательного. Нас назвали безответственными бюрократами и приказали дать в трехдневный срок предложения о маскировке самолетов.