Назавтра позвонил М. М. Каганович и предложил немедленно выехать к нему в наркомат. Оттуда мы отправились на завод. Нарком ходил со мной по цехам, представлял работникам завода как представителя "молодого поколения" советских конструкторов, советовался по вопросу об улучшении самолета СБ, чем поставил меня в совершенно немыслимое, неловкое положение перед сопровождавшим наркома А. А. Архангельским, заместителем А. Н. Туполева, почтенным и всеми уважаемым конструктором.
Конечно, никаких дельных советов я тогда не мог дать М. М. Кагановичу, потому что самолета СБ не знал. Вообще эта поездка была для меня очень неприятной.
Тем не менее она сыграла свою роль. Мы учли опыт работы над СБ, использовали новейшие достижения аэродинамики при отработке нашего двухмоторного самолета, на котором были установлены те же моторы конструкции Климова, что и на СБ.
Вскоре конструкторов, ранее присутствовавших на совещании в Овальном зале, вновь пригласили в Кремль - теперь уже для обсуждения практических вопросов работы каждого.
В большой приемной собрались не только ветераны самолетостроения, но и конструкторская молодежь. Здесь были Лавочкин, Гудков, Горбунов, Ильюшин, Флоров, Боровков, Таиров, Шевченко, Пашинин, конструкторы-мотористы Климов, Микулин, Швецов, всего человек двадцать - двадцать пять. С волнением ожидали мы вызова, на этот раз беседа велась с каждым в отдельности.
Александр Николаевич Поскребышев, секретарь Сталина, время от времени заходил в приемную и вызывал по списку приглашенных. Наконец настала и моя очередь. Я приготовился к разговору заранее, так как имел уже поручение Сталина подумать над возможностью постройки в нашем конструкторском бюро истребителя с мотором Климова.
В кабинете кроме Сталина и наркома М. М. Кагановича были Ворошилов, Молотов и кто-то еще из членов Политбюро, не помню кто, а также заместитель начальника ВВС Филипп Александрович Агальцов.
Сталин спросил меня:
- Ну, как, надумали делать истребитель с двигателем Климова?
- Да, я связался с Климовым и получил все данные о его двигателе. Мы детально проработали вопрос, и наше конструкторское бюро может выступить с предложением о постройке истребителя.
Я назвал летные данные будущего истребителя: скорость, потолок и дальность полета.
- Как вы его вооружите? Пушка на нем будет стоять?
- А как же! На нашем истребителе будет стоять пушка калибра 20 миллиметров и два скорострельных пулемета.
- Это хорошо... - ответил Сталин, в раздумье расхаживая по кабинету. - А знаете ли вы, - спросил он, - что мы такие же истребители заказываем и некоторым другим конструкторам и победителем станет тот, кто не только даст лучший по летным и боевым качествам истребитель, но и сделает его раньше, чтобы его можно было быстрее запустить в серийное производство?
- Я понимаю, товарищ Сталин.
- Понимать мало. Надо машину сделать быстрее.
- А какой срок?
- Чем скорее, тем лучше. К новому году сделаете?
- Я постройкой таких самолетов не занимался, опыта не имею... Но вот американцы делают новый истребитель за два года, так что...
- А вы разве американец? - перебил меня Сталин. - Покажите, на что способен молодой русский инженер... Вот тогда будете молодцом, и придется мне пригласить вас на чашку чая.
- Спасибо, раз надо - сделаем обязательно. Но разрешите задать один вопрос? Вот пригласили сюда десятка два конструкторов, и каждому дается задание. Разве стране нужно столько истребителей и бомбардировщиков? Разве возможно будет все их запустить в серийное производство?
- Мы и сами прекрасно знаем, - ответил Сталин, - что столько самолетов нам не нужно. Но ведь из всех самолетов, дай бог, получится пять-шесть таких, которые будут годны для серийного производства. А такое количество новых самолетов нас не смущает.
Так побеседовали со всеми приглашенными. Каждый получил задание. Мы разъехались по конструкторским бюро возбужденные, заряженные духом творческого соревнования, с твердым намерением победить своих "соперников".
За создание истребителя соревновались Микоян, Лавочкин, Сухой, Пашинин, Флоров и Боровков, Шевченко, Козлов, Поликарпов, Яценко. Всем конструкторам были созданы условия для быстрого проектирования и строительства самолетов. Так же была организована работа и по другим типам боевых машин.
Летом, в конце июля 1939 года, позвонил Сталин, поинтересовался, как идут дела с истребителем.
- У меня сейчас летчик Денисов, воевал в Испании и в Монголии, может дать полезные советы по вашей машине. Повидайтесь с ним.
Через полчаса в мой кабинет уже входил высокий, стройный брюнет в кителе с петлицами комбрига и Золотой Звездой Героя Советского Союза на груди.
Встреча с командиром группы истребителей И-16 в Испании Сергеем Прокофьевичем Денисовым оказалась действительно весьма интересной и полезной для меня, конструктора, не только потому, что он рассказал много интересного как очевидец и участник воздушных боев с немецкими и японскими летчиками, но также и потому, что он с исключительным знанием дела посвятил меня в сущность современной воздушной войны.
Мы долго с ним беседовали. Обсуждали сравнительные преимущества и недостатки немецких, японских и советских истребительных самолетов. Денисов высказал свой взгляд на роль авиации бомбардировочной и истребительной не только сегодня, но и завтра, если придется воевать. Говоря о тактике истребительной авиации, он отметил, что на И-16 мало сбивали истребителей противника из-за малого калибра и разноса установленных в крыльях пулеметов.
Сергей Прокофьевич рассказал о своем разговоре со Сталиным, который удивил его своей осведомленностью в вопросах авиации. Сталин, по словам Денисова, оказался даже в курсе таких деталей, как вооружение английских истребителей "Спитфайр", у которых пулеметы в отличие от немецких "Мессершмиттов" с одной центральной авиапушкой и двумя синхронными (стреляющими через плоскость вращающегося винта) пулеметами далеко разнесены от оси самолета и установлены по размаху крыльев. Особенно Сталин интересовался тем, как целесообразнее вооружать истребители - пушками или пулеметами, и какой огонь действеннее прицельный из одной крупнокалиберной пушки или рассеянный, из нескольких пулеметных стволов.
