– Дивизион, вперед! – и бронемашины, натужно ревя моторами стали выезжать из зарослей сада, перед смотровыми щелями которых расстилался до самого горизонта ровная, как стол, долина! Изобилующая виноградниками, зарослями фундука и орешника…Пока по черным, жирным полям, по которым степенным шагом ходят грачи и многочисленные птицы, абсолютно наплевав на идущую вокруг войну…Ищут червячков, шли громадными стаями…

И тут, диссонансом с природной идиллией – грубая ватага рычащих машин, поводящих туда-сюда стволами пулеметов и закоптившихся от выстрелов, стволами пушек…Следом – за ними в покачивающихся кузовах прицепов – десант, ощетинившийся стволами автоматических винтовок, сделанных на базе маузеровских карабинов и ручных пулеметов…Кое-где из кузовов торчали стволы ротных минометов, которые открывали огонь, как только машины останавливались буквально на пару-тройку минут!

И вот таким макаром, от остановки до остановки, идет пальба по навесным траекториям по целям, спонтанно возникающих в объективах биноклей наблюдателей…Только Матвей отвлекся на созерцание стай птиц, поднятых звуками двигателей машин, как резкий голос корректиров-щика вернул его на грешную землю…

– Первый! Вижу право 30 и возвышение 15, группу бронемашин противника, накапливающихся в балке, метрах в пятидесяти от кирхи! Цель групповая, около тридцати машин!…

– Стволы! (кодированное обращение к пушкарям) Новые цели разобрать! Огонь по готовности, беглым…ЗАЛП!

И снова, небеса рухнули на землю! Беглый залп из двадцати орудий калибра 76-мм…это что-то! Стрельба идет хитрым манером – сначала стреляют первые 10 номеров, затем вторые, через интервал в десять секунд, затем также – по новой! И потому снаряды падают практически равномерно и постоянно…

Затем, Матвей втопил тапок, полный газ и…его КШМ бронемашина, рыкнув черным жирным дымом, вывалилась из-за засадного палисадника, прямо на дорожку перед невысоким домиком… на прямую наводку! Оскалившись, Матвей вдавил гашетку управления огнем и его 37-мм пушка резко пролаяла полную очередь из пяти снарядов, которые легли практически в одну точку, пробивая насквозь импровизированный бруствер из бревен и досок, засыпанных землей!

За грохотом разрывов не было слышно, как закричал истошно, на тонкой ноте человек…Как вспух, словно лопнул гнойный нарыв, блиндаж полный людей из орудийной прислуги…Как забились в постромках раненые или убитые, в предсмертных муках, тягловые лошади…Слух Матвея был просто забит до отказа! Его отделяла от внешнего мира гулкая ватная тишина…

В голове звенело от очереди пушки, он мотал головой, пытаясь выбить ватную пробку, сквозь которую он успел только разобрать -…ушка! Газу!…– и дальше – ослепительная вспышка! И снова тьма, сопровождаемая глухотой…

На глазах всего бронедивизиона в КШМ Матвея влетел предательский снаряд от 76-мм пушки ПТО, лучше всех упрятанной в маскировочном поле лабиринта домов…Башня броневика лопнула от прямого попадания снаряда, там же сдетонировал её собственный снаряд в канале ствола орудия…Матвея и его стрелка-радиста ранило и оглушило, выбросив обоих через боковые двери!

Матвей получил общую контузию средней тяжести, а вот стрелку-радисту не повезло – ему по локоть оторвало руку, которой он держался за пулемет, когда вторая была прижата к подбородку! (из-за небольшого, но все-таки, смещения оси орудийной башни вправо по ходу машины)… Немного времени прошло, прежде чем казаки сообразили. что Первый молчит, а на месте машины Матвея – куски вывернутой на изнанку брони, перекошенный корпус броневика и два земляных холмика! (то были они, Матвей и стрелок…)…

– Матвейша! – раненым медведем взревел Михалыч, выдираясь из ремней подвески внутри броневика, бросаясь на помощь командиру!

Остальные тем временем, окружили место попадания снаряда в машину Матвея и открыли ураганный огонь по месту обнаружения замаскированной батареи ПТО…

– Второй, медиков к Первому! Живей, мать вашу…– да и медсанчасть подгонять не зачем, они на полной скорости итак прыгали через препятствия, погоняя свой транспортный модуль, сделанный на базе пушечного броневика!

– В сторону! – проревели медики, спрыгивая с брони своего боевого катафалка и подбегая к раненым…

Парню тут же перевязали обрубок руки, из которого фонтанчиками брызгала почти черная кровь, вкололи анестетик, обезболивающее и на носилки, внутрь бронника! А Матвей лежал и тупо бессмысленно мычал – его голова просто лопалась от адской боли внутри черепа! И еще – в голове просто по адски звенело на одной, противной ноте…Да и взгляд был неживым каким-то?

Фельдшер, подскочивший к нему, бегло повертел его голову, вызвав остервенелое мычание, пощупал пульс и принялся резво перебинтовывать голову, наложив сначала тампоны на уши…Спустя две минуты, Матвей тоже был уложен на носилки и удернут внутрь медицинского броневика!

– Петренко! Геть сюды! – рявкнул Михалыч второму замкомандира дивизиона, схватил того за рукав и прорычал – цели по корректировщику, обеспечить подавление целей противника, наступление не прекращать! Задание понял? Выполняй, касатик! Я убываю с командиром! Погнали…– и нырнув за место стрелка, он прилип к гашеткам пулемета…

Броневик фыркнул двигателем, плюнул жирно – саженным клубом дыма и сорвался с места, вынося из-под огня командира десантной операции моторизованной Особой бригады резерва Главнокомандования! Через полчаса, с визгом тормозных механизмов, они остановились у палатки полевого Экспедиционного госпиталя, прикомандированной медсанчасти…Командуя выгрузкой/погрузкой бессознательных тел, Михалыч во все глаза смотрел за окружающей средой и конкретно – за телом Матвея…Он выполнял батин наказ – всегда и всюду быть с Матвеем! И потому его палец дрожал на спусковом крючке пулемета. когда выносили Матвея и клали на стационарные носилки и уводили вглубь госпиталя…

– Кто вы, да почем…– не успел закончить свою речь старший доктор госпиталя, майор Кипятенко Андрей Сергеевич…

Михалыч в ответ только молча ему сунул корочки Особого отдела при контрразведке фронта… Доктор только согласно кивнул, подтверждая полномочия Михалыча и отвернулся…будто тот перестал для него существовать!

– Держись, Брат! – шептал виновато пересохшими губами Михалыч, во второй раз уже проворонивший смерть, которая вплотную подобралась к его опекаемому побратиму!

Но вместо Матвея на него смотрели безмолвно те самые белые буркала…Из уголка рта тянулась тоненькая струйка кровавой слюны, из-под бинтов – тихо текла струйка крови, пачкая такую белую, повязочную ткань…И Михалыч беззвучно плакал, держа Матвея за руку!

– Матвеюшка, сердце мое! Беда, опять смертушка рядом прошла! Сокол ты мой ясный! – дерну-лась в момент ранения Марфа, качая на ногах доченьку, голубоглазую Ксению…А та, словно поняв, что с отцом – беда!? Вскинула на мамку скуксившиеся глазки и тоненько захныкала – Мама? С папой – беда? Ему сильно больно?…

И мать просто органично почуяла, что её дочери и ей самой стало невыносимо больно! Мужа ранило… опять!? И уронив голову на руки, она горько расплакалась, а детки, услышав, что мама рыдает…подскочили и обняв ручёнками за белы ноги и за колени, запричитали – Маама! Не плачь мама!…

Тот эмоциональный выплеск энергии горя обратной связью достиг обратно Матвея и стебанул его нервную систему ожогом реальной боли – Марфа! Ладушка моя!…

И напугав Михалыча до икоты, Матвей суматошно сел на кровати, очумело поводя бессмысленны-ми глазами – Где я? Что я? Зачем я? Михалыч? Ты какого хрена здесь делаешь? Вперед, твою мать! Расстреляю за трусость! – и попытался скрюченными руками схватить побратима за грудки!

– Спокойно, Брат! Я рядом по прямому приказу Государя-императора! С недавних времен, Я – твой Тайный ангел-хранитель! Ты слишком стал дорог не только казакам, безмерно любящим тебя суровым мужам! Но и России – матери и похоже, всему Миру, друг мой!? Уж слишком многого вокруг тебя деется! – и положив успокоенную руку Матвея, через силу уложил того, поправил одеяло и прошептал на ухо – А Марфа Пантелеевна даром, что станичная травница! Учухала твое состояние через половину земного шара!? Сильна твоя ведунья любимая, нечего сказать – сильна без меры! Отправь ей сообщение, мол здоров, скоро поправлюсь и отбуду домой!…– пофантазировать ему не дал сам Матвей – Размечтался, Старый хрен! Хочешь без меня Лондон приступом взять? Фигу! – и он стеная, с трудом вытащил из-под одеяла кулак и сложив фигу, вытянул её к физии Михалыча…