— Если бы у меня была бы хоть единственная возможность, я бы с тобой вообще ничего не имел общего. Я не скрывал этого никогда! — маска равнодушия слетела с холодного аристократа.

Супруги уже не говорили на повышенных тонах, а кричали во всё горло. На шум прибежали Рон и Гермиона, но удалились, понимая, что тут лишние, оставив двоих выясняющих отношения наедине.

— Ты общаешься со своими друзьями, ты живешь с ними. Почему тебя трогают мои отношения с Лу?

— Да потому, что мы не сможем всю жизнь встречаться по четвергам. Мы с тобой связаны. И не на полгода, не на пять лет, а на всю жизнь. Всю жизнь. Ты мой муж. Мой! — Гарри удивлялся сам, с какой радостью он выкрикнул это в глаза «блистательному сиятельству», разъясняя свою позицию и заявляя свои права.

— А напомни мне, мой муж, какой у нас брак. Может, мы любили до безумия и поняли, что не можем жить друг без друга до конца дней? Или у нас брак по расчёту, где всё было заранее продуманно и каждый получил, что хотел? Нет! У нас вынужденный брак. Брак, тяготящий нас обоих. Нас связывают только четверги. И не жди от меня большего!

Поттер опешил от этих слов. Драко продолжил:

— Я твой муж, Гарри, но не твоя собственность. Ты никогда не будешь мне указывать, что делать и с кем общаться. И никогда больше при мне не обижай Полумну. Вообще её не обижай никогда, ясно?! — последние слова прозвучали как угроза.

Поттер, прошедший войну, победивший Тёмного лорда, тоже не любил, когда ему указывают, а тем более когда угрожают.

— А то что? Мне бояться? — не желая слушать речи мужа, Гарри направился к выходу. Давая понять, что разговор окончен и ни к чему не привёл.

— Мы ещё не договорили, — закричал Малфой вслед, нагоняя его в гостинной.

— Я ничего не хочу слышать о ней, — резко развернувшись, Поттер остановился. — Хочешь, вали к своей шлюховатой подружке, может быть, у вас даже что-то получится? А, хотя нет, конечно же, не получится! Не получится! А почему? Потому, что твоё тело принадлежит мне! — выкрикнул Гарри, с вызовом глядя в глаза напротив.

Сила удара в челюсть неожиданно откинула героя назад. Было больно — руки у Драко не слабые. Помнил по школьным дракам и знал по более приятным постельным баталиям. Но всё было не так страшно по сравнению с тем, что он увидел, забывая о боли.

Сам Малфой отлетел в другой конец комнаты и забился в конвульсиях, как при Круцио. Картина предстала жуткая. Драко на полу, неконтролированные судороги, кровь заструилась из носа. Муж издал гортанный стон и затих.

— Гермиона, помоги, Рон, — испуганный крик героя разлетелся во всех направлениях.

Через несколько долгих секунд Гермиона приподняла голову Драко.

— Что ты с ним сделал? — осматривая бессознательное тело, девушка вопросительно взглянула на Гарри. — Драко! — тихонько позвала она.

Малфой приоткрыл глаза.

— Это не он, Гермиона, это я. По брачному договору мы не можем наносить вред и повреждения друг другу. Это физическое насилие, — Малфой сел, вытер кровь с губы, — но мне всё равно. Я не жалею. Вякнешь ещё что-нибудь про Луну — ещё раз получишь по морде. Как ты сказал, в нашем доме друзей не обижают и не унижают. Жаль, что это относится только к Рону и Гермионе, — он встал, удивляя всех присутствующих. — Общения по четвергам, думаю, предостаточно, — и, рассматривая кровь на руке, пошёл к лестнице.

Гарри ничего не ответил, только проводил его взглядом. Слишком много мыслей, слишком много событий, слишком много потрясений. Вот такое отличное начало дня. Вот и поговорили.

— Нам пора, — напомнил Рон, — или ты сегодня не пойдёшь?

— С чего бы? — отозвался Поттер. — Только в порядок себя приведу.

Гермиона поднялась на территорию четвёртого этажа — туда, где располагались личные апартаменты лорда, — но нерешительно остановилась у открытой двери.

— Заходи, Гермиона, я слышал, как ты поднимаешься, — девушка показалась в дверном проёме. Драко сидел в кресле у окна с книгой в руках. Читал он или просто думал над открытым текстом — непонятно, но при появлении гостьи захлопнул и отложил её на подоконник.

Девушка впервые оказалась здесь. Она не раз являлась в лабораторию будущего студента-медика, чаще общались на кухне за чаем или беседовали в гостинной, в мэноре прогуливаясь по саду, или в магловском Лондоне, но в этих покоях она не была ни разу. Как и Гарри с Роном.

Комнату трудно назвать огромной, но точно не маленькой. Просторная, светлая, без каких-либо излишеств. Беспорядка не наблюдалось — спасибо домашним эльфом или сам Малфой был педантичный в этом вопросе, девушка уточнять не стала.

— Как ты узнал, что это я? — сделала несколько шагов в сторону парня, продолжая рассматривать обстановку спальни.

— Меня редко кто посещает здесь. А по стуку каблуков, — Малфой указал на босоножки на небольшом каблучке, — сомнений не оставалось, что это не Гарри или Рон.

— Понятно. Как ты себя чувствуешь? — Гермиона не понимала, почему ей сейчас так неловко: она даже не могла взглянуть на сидящего в кресле, предпочитая рассматривать и читать попутно названия книг, оставленных в разных местах, — единственное, что портило идеальный порядок.

— А что со мной станется? У меня хорошее наследие. Физически я восстанавливаюсь очень быстро. Ни синяков, ни ссадин, ни шрамов, ни физической боли.

— Я не понимаю его в последнее время, — зачем-то произнесла волшебница.

— Я не понимаю его никогда, — Малфой поднялся. — Может, прогуляемся? — перевёл он тему.

— Он хороший, Драко, он очень хороший, просто вы не даёте шанса узнать друг друга, противитесь. Хочешь, я с ним поговорю? — невпопад предложила девушка.

— Нет, только не это, Гермиона… Не надо. Да и не станет он тебя слушать. Не переживай. Подождём, может, что-нибудь изменится со временем. Так пойдём на прогулку?

========== Часть 18 ==========

И что-нибудь изменилось.

Это произошло в день рождения легендарного героя Англии.

Всё время до торжественной даты супруги виделись только по четвергам. Не смотря на конфликт из-за Луны в ту злосчастную пятницу, близость не перестала для обоих быть желанной. Даже наоборот, Драко, всё такой же страстный, доводил Гарри до полуобморочного состояния. Он терзал, играл с героем, провоцировал и ждал, пока с губ слетали стоны. Гарри отвечал мягкостью, ленивой нежностью и медлил, пока супруг не начинал просить, а нередко и умолять о большем. Но всё прекращалось так же резко, как и начиналось.

Гарри ждал четверги. С понедельника навязчивые сны про мужа возвращались. С каждым разом становясь более реальными. Но сны есть сны. А насладиться близостью можно только в ночь четверга. Гарри ненавидел пятницы, когда по утрам встречал мужа. Только по пятницам Малфой особенно блистал, Поттер сжимал кулаки до хруста, но унижаться и вымаливать разрешение на прикосновение не собирался. Пожирал глазами, целовал его губы через расстояние, гладил по плечам, голове, пропуская локоны сквозь пальцы и хотел прижать к себе… Эта проблема отпадала, стоило лишь Малфою открыть рот и сказать очередное язвительное замечание.

Драко ненавидел четверги. Когда остро ощущалась необходимость прикосновения партнера. Хотелось быть рядом с Поттером, слышать его дыхание, чувствовать тепло его рук, губ, раствориться в нём. Драко ненавидел связь, доставляющую только разочарования. И разочарован наследный аристократ был в себе, в своей несостоятельности, в своей зависимости. Зелье, приготовленное в лаборатории, не спасало в четверги, тело противилось, мозг отказывал, воля слабела. Малфой не мог контролировать свою жизнь. И каждый четверг становился для него очередным поражением. Идя в комнату супруга, он старался не думать об этом. Представляя себя литературным героем того или иного романа. И секс зависел от того, кем сегодня является Драко. Пират? Казанова? Скромник? Или кто-то другой. Но только не он сам. Не безвольный Малфой. Легче становилось от желанных прикосновений партнера. И временное удовольствие, и забытье накрывали с головой. Драко любил пятницы. Вейловское наследие не напоминало о себе, и лорд Драко Люциус Малфой был лордом Драко Люциусом Малфоем, самим собой, и принадлежал только себе.