– Слушай, ну ты просто король драмы! – Полина с усмешкой поглядывала на Пашку. Её коллега уж битый час пытался разобраться с кодом.

Они полтора года занимались разработкой программы биометрической идентификации. Процесс был весьма трудоёмким, но интересным.

Нужно было сдать отчёт по новому детищу ещё позавчера. Однако, в программе у Воробьева проскочил так называемый «баг». И вот уже несколько дней он то и дело перелопачивал её в попытках найти ошибку.

– Что угодно, понимаешь! – нервничал он, глядя на девушку, – это ведь может быть всё, что угодно! Любая точка, любая чёрточка! А я говорил!

– Что ты говорил, Паш?

– Я говорил, что надо было остаться тогда и всё доделать сразу. Но нет, Полину понесло: «Потом доделаем!», «Я устала!»! Устала она! А теперь вот! – не прекращал возмущаться замученный поисками ошибки программист.

Девушка встала из-за стола и, поправив голубое платье, подошла к окну.

Глядя на яркое летнее солнце, она прищурилась, подставляя лицо тёплым лучам.

– Если бы всё было так критично, – в голосе Поли зазвучало раздражение, – тебе всю почту заспамили бы. Но, как мы видим – писем нет.

– Ну и что!? – огрызнулся программист, – я должен был сдать всё позавчера! А ты должна была мне помогать, а не ныть!

– За-ну-да!

– Скворцова! – шикнул было Пашка, но ему тут же прилетел шуточный подзатыльник.

– Не фамильничай – не в ЗАГСе! Да ну серьёзно, Паш, у тебя есть время всё поправить! – Полина подошла к его столу и уставилась в монитор, – Ну хочешь, мы вместе всё проверим ещё раз?

– Спасибо, блин! – Воробьев аж покраснел от возмущения, – Я тебя просил этим заняться позавчера! Но ты устааааала!

Он всегда был таким. Тридцатилетний, Пашка обожал программирование, и готов был заниматься им чуть ли не круглосуточно. Его серо-голубые глаза загорались огнём, стоило заняться любимым делом. А из-за того, что работы в последнее время было невпроворот, на лице юноши с недавних пор красовались прямоугольные очки в тонкой оправе.

Пашка в недоумении посмотрел на свою коллегу и взглядом указал на соседний стул:

– Не хочешь помочь – так хотя бы не мешай. У меня и так семь багов на одном апдейте!

Блондинка уселась рядом с Воробьёвым и стала вникать в процесс.

– Да вот же, – обнаружив причину всех недоразумений, тестировщица тыкала в монитор, – вот ошибка! Ты чё, компилятор впервые в жизни видишь?! Или не спал неделю?!

Прищурившись, Павел наконец разглядел причину злоключений – программист выбрал неправильные точки для расстояния Левенштейна. Поэтому при построении образа вместо чёткого изображения получалась какая-то каша.

Он решил проветриться, пока Скворцова занимается с кодом, и потому отправился сделать себе чай. Усмехнувшись, Павел думал:

«Ох уж эта Полина… Впрочем, ладно. За то, что она вытворяет со мной ночью, можно простить такой несносный характер.»

Целый год эти «пернатые» успешно шифровались от рабочего коллектива.

Он уже не помнил, кому принадлежала идея стать именно любовниками. Да оно, по сути, и не было важным. Скворцова была с ним 24/7 – сначала в офисе, потом в отеле или квартире, а потом в его ночных фантазиях.

По факту же после их жарких вечерних свиданий Паша подвозил её до дома, и возвращался к себе.

– Ты такая клёвая, Полин! – лёжа тем же вечером на кровати в отеле после потрясающей близости, произнес Павел.

– Ты тоже, Паш, – улыбнулась она в ответ на «комплимент» юноши, – клёвый. Только что ж мы, такие классные, не можем выстроить нормальные отношения?

Паша задумался. Он знал ответ на этот вопрос. Знал и совершенно не хотел озвучивать его Скворцовой.

Парень чувствовал – если у них начнется роман, добром это не кончится. Всё рано или поздно скатится в бытовуху, а свободолюбивому Пашке было вовсе не с руки, чтобы его ограничивали в движениях. Это ж известно, как бывает. Сначала пара договаривается, что не трогает личное пространство другого. А потом вдруг она проверяет его телефон.

– Поль, ну что ты опять спрашиваешь ерунду, а? – обиженно потянул он, – Знаешь же, почему.

– Знаю, – эхом отозвалась Скворцова.

– Зато ты точно знаешь, что я тебе не изменяю, – улыбнулся Паша.

Поля криво усмехнулась.

Уже поздним вечером Воробьёв повернул ключ в замке и отпер входную дверь.

Он прошёл в квартиру, не включая свет. Бросил куртку у входа, скинул ботинки.

«– Ну вот… все куда-то спешат… может, домой, к любимым, или к женам с детьми. А мы с ней всё болтаемся, как г…о в проруби. Эх Полина-Полина, да что ж ты со мной творишь?!»

Воробьев отчаянно цеплялся за свою свободу, но чувствовал, что шансов против Скворцовой чертовски мало.

Взял в руки телефон. Пальцы сами собой набрали знакомый номер. Оставалось лишь нажать кнопку вызова.

«– И что я скажу?»

Паша отрешенно смотрел на экран мобильника, а потом выключил его и убрал в карман.

Да, это он настоял на том, чтобы у них не было никаких определенных отношений. Но сделал это лишь для того, чтобы обезопасить себя.

Он отошёл от окна, достал из бара бутылку William Lawson’s.

Плеснув виски в стакан со льдом, выпил залпом.

Мгновенно опьяневший от голода, Воробьёв побрел в гостиную.

«– Чёрт, надо было всё же поужинать!» – запоздало подумал он.

Павел хотел было ложиться спать, но сон никак не шёл.

Потому программист решил всё же перекусить, а потом продолжил разбираться с проектом. Переживания о Полине немного отпускали, и в голову стали приходить интересные мысли.

Скворцова вернулась домой далеко за полночь.

Как обычно после свидания с Пашей, она вызвала такси-комфорт и отправилась кататься по городу. Редко можно себе позволить. Особенно, если сердце так и разрывается от противоречивых ощущений.

Ей было всего двадцать семь, но Полина уже много чего испытала на своём веку. С одной стороны, она прекрасно помнила тот период, когда её любовник был женат, и совсем не горела желанием оказаться на месте его бывшей. Но с другой…

У Пашки была та самая безуминка, которая весьма привлекала в нём противоположный пол. Невероятно чувствительный внешне, он обладал таким твёрдым характером, что его мужественностью веяло за версту.

Естественно, окружающие его девушки это чувствовали.

Чувствовали – и тянулись к Воробьёву, как пчёлы на нектар.

Полина не стала исключением. Но она понимала – нельзя сокращать дистанцию. Нельзя, потому что иначе она просто займёт место очередного трофея в коллекции Павла.

Она ещё не подозревала, что в его сердце давно поселилось трепетное чувство по отношению к ней.

Ну а пока Скворцова наконец-то накаталась и вернулась в свою уютную маленькую квартирку в Строгино.

Глядя из окна на потрясающий вид, который открывался с 3 этажа дома на Таллинской улице, Полинка пыталась понять, что же ей со всем этим делать.

Выудив смартфон со дна дамской сумочки, в предвкушении разблокировала… и тут же поникла: пусто. Ни звонка, ни смс, ни даже сообщения в whats’app – никаких сообщений от Воробьева не поступало.

Она подошла к холодильнику и достала бутылку минералки… Надо было выпить аспирин. Полина пошарила в столе и вскоре нашла нужные таблетки.

– Па-шшшш-ка… – услышала Скворцова шипение пузырьков в стакане.

Так. Всё. Пора завязывать страдать и думать. Ведь всё и так совершенно непонятно.

Вдруг телефон завибрировал.

«Спасибо за потрясающий вечер, девочка моя. Думаю о тебе.»

Скворцова была крайне удивлена этим событием. Но не успела она прийти в себя, как телефон ожил.

– Прости, я не разбудил тебя? – голос Воробьёва звучал глухо.

– Нет… – растерянно ответила Полина.

Павел молчал, равномерно дыша в трубку. Потом взял сигарету, чиркнул зажигалкой, затянулся…