Рехина сразу предложила ему перекусить, отчего Маркос не отказался. Он молча съел пару бутербродов и выпил чашку кофе. Все это время Рехина старалась просто понаблюдать за ним, но как только Маркос что-нибудь замечал, она сразу принималась за нарезание овощей или проверку готовности того, что находилось в кипящей кастрюле.

– Спасибо, Рехина, – поблагодарил девушку Маркос, когда справился с бутербродами и кофе, – судя по запаху, сегодня на ужин будет что-то особенное?

– Ну, не то, чтобы совсем особенное, – скромно ответила Рехина, не отрываясь от нарезки овощей.

– Но я обязательно приду сегодня на ужин, этот запах меня покорил…

Попрощавшись с Рехиной, Маркос поднялся в свою комнату, чтобы положить рюкзак с книгами, и поздороваться с Ренато, беззаботно болтающего со своей очередной пассией по телефону в соседней комнате. После всех этих дел, Маркос снова спустился в гостиную, в которой также как и пятнадцать минут назад находились Марсела и Флоренсия. Они даже не заметили его присутствия. Но для него так было даже лучше. Маркоса, всегда доброго, приветливого и терпимого ко всему лишний контакт с Флоренсией, а тем более разговор был неприятным. Уж больно ему не нравилась эта, как он считал, беспринципная личность.

Выйдя из дома, Маркос сразу забыл обо всем и быстрым шагом направился к своему верному и единственному другу Чучо. Его, как и прежде, не было во дворе, поэтому Маркос решил дойти до комнатки Чучо. Он, наверняка, был там.

Маркос постучал в дверь. Через пару минут дверь медленно отворилась, и перед ним предстал Чучо, одетый в одну белую майку и темно-синие кальсоны. Его вид немного удивил Маркоса, потому что в такое время обычно Чучо «находился на посту» и как всегда обхаживал свои цветочные владения. Лицо Чучо было бледным и встревоженным. Маркос сразу понял, случилось нечто плохое. Мгновенно ему вспомнилась Вильма, после приходов которой Чучо всегда был таким.

– Здравствуй, Чучо! Что с тобой? Почему ты такой бледный? – стоя в дверях, заботливо спросил Маркос, – приходила Вильма? – в ответ Чучо положительно кивнул головой. Затем они все-таки прошли вовнутрь, – что она тебе опять наговорила? –  Маркос пытался говорить со злобой. Но у него это получалось плохо. Он просто не умел быть злым.

– Как всегда, дружок, как всегда, – склонив голову, грустно ответил Чучо, – ничего нового мы друг другу не сказали.

– Когда она поймет, что так жить, как живет она, нельзя! – Маркосу было искренне жаль Чучо. Ему, поистине, доброму и воспитанному человеку, досталась такая плохая дочь.

– Наверно, никогда, Маркос, она даже слушать меня не хочет. Ей плевать на то, что я говорю. Какой бы она ни была, Вильма моя дочь, и я ей желаю только добра, – Маркосу было больно смотреть на страдания друга, – она ведет себя просто как…– Чучо замолчал. Ему не хотелось говорить про дочь слов, которых она на самом деле заслуживала, – ей бы встречаться с хорошим парнем, а она ищет себе каких-то подонков. Вот если бы она присмотрелась к тебе, – Маркос поднял глаза. Ему совершенно не нравилась Вильма ни в каких отношениях. Ни как друг, и уж тем более, ни как женщина, – я бы был очень рад, если бы она нашла себе такого парня, как ты, – их разговор был перебит резким и настойчивым стуком в дверь. Маркос подошел к двери и открыл. Там была Вильма.

– Что тебе нужно? – недовольно спросил он.

– Не твое дело! – грубо ответила она и прошла в комнату, – я забыла свою сумочку, – Чучо резко вскочил с кресла, но дочь не обратила на него ни малейшего внимания. Она взглядом окинула комнату и, найдя сумочку на маленьком диванчике, стоявшем у окна, взяла ее и уже собиралась уходить, как Маркос остановил ее:

– Ты не хочешь хотя бы извиниться перед отцом? – Вильма грозно взглянула на него.

– Не лезь не свое дело! Мы уж как-нибудь сами разберемся! – Вильма рванулась к двери, но Маркос не дал ей прохода, встав в двери, – уйди с дороги, ботаник! – она снова попыталась пройти, но Маркос вновь не дал ей этого сделать.

– Извиняйся, – со злобой, но тихо произнес Маркос.

– Мне не за что перед ним извиняться! – обернувшись к отцу и бросив на него презрительный взгляд, ответила Вильма, – ты сам виноват в том, что я сейчас делаю, папочка! – Чучо молча смотрел в горящие ненавистью глаза дочери, – ты всегда мне все запрещал! Мне никогда нельзя было сходить на танцы или просто прогуляться с подружками! Так что теперь меня нечего воспитывать! Поздно, папочка! Пожимай плоды своих запретов! – Вильма была вне себя от ярости. Сказав все, что хотела она оттолкнула Маркоса от двери и ушла, громко захлопнув за собой дверь. Чучо, не двигаясь, стоял посреди комнаты.

– Это бесполезно, – Маркос отошел от двери и присел на кресло. Но Чучо ничего не отвечал, он, словно застыл, как каменный, смотрел в одну точку, – Чучо, с тобой все хорошо? – даже не успел договорить Маркос, как Чучо, схватившись за сердце, рухнул на пол, – Чучо! Чучо! Что с тобой? – подбежал к нему Маркос. Он нащупал угасающий пульс Чучо, – Господи, Чучо, только не умирай! Потерпи чуть-чуть! – Маркос, стоя на коленях, достал сотовый телефон и набрал номер скорой помощи. Руки его не слушались, ими овладела сильная дрожь, поэтому он не сразу нажал нужные кнопки, – алло! Алло! Это скорая? Пожалуйста, приезжайте, здесь человек умирает! – Маркос быстро произнес адрес своего дома, – только побыстрее, у него почти нет пульса!..

…Бригада скорой помощи прибыла быстро. За это время Маркос оповестил всех, кто находился в доме. На просьбы Маркоса, прибежала Рехина, Марсела и Флоренсия. Как оказалось, Ренато уже куда-то уехал.

– Господи, дон Чучо! – воскликнула Рехина, увидев лежащего на полу садовника.

– Как это случилось? – поинтересовалась Флоренсия.

– Это все Вильма, его дочь, – со злобой ответил ей Маркос. Марсела  стояла в стороне и даже не смотрела в сторону Чучо. Ее холодный взгляд был увлечен убогостью комнаты, в которой жил Чучо. Ей всегда не нравился этот, как она его называла, старикашка, и сейчас ей было все равно: умрет ли Чучо или выживет. Ее интересовало другое – как можно жить в такой конуре?

Для Маркоса же, напротив, все это было настоящей трагедией. Его единственный, самый лучший друг, находился при смерти! Маркос молил Бога о том, чтобы он дал силы Чучо справиться с сердечным приступом. Уже приехавшие врачи попросили всех выйти.

– Ладно, пойдем Флоренсия, – посмотрев на подругу, безразлично произнесла Марсела, – Рехина нам потом сообщит, как Чучо.

– Мама! – не выдержал Маркос, – как ты можешь сейчас уйти?

– Зачем мне здесь находится? Я все равно ничем помочь ему не смогу, – на лице Маркоса появилась слеза.

– Мама, у тебя нет сердца, – он отвернулся.

– Не смей со мной так разговаривать! Я твоя мать! – она злобно взглянула на наблюдающую за ними Рехину, – что, стоишь, смотришь! У тебя нет работы?

– Извините, сеньора, – Рехина, испугавшаяся гнева хозяйки, быстро удалилась.

– А с тобой мы попозже поговорим! – после этих слов Марсела ушла. Маркос остался стоять у двери и ожидать результатов. В его сердце, несмотря ни на что, жила надежда. Маркосу казалось, что он не переживет, если Чучо умрет. Он не хотел терять единственного человека, с которым ему было легко, как ни с кем из родных ему людей…

Вдруг дверь в комнату Чучо медленно открылась. Из нее показались двое мужчин в белых халатах. На носилках, которые они выносили, лежало тело Чучо, полностью закрытое белой простыней. Глаза Маркоса расширились, рука сама прикрыла их. Маркос все понял.

– Извините, но он скончался, – равнодушно произнес вышедший доктор, – мы сделали все, что могли, но было слишком поздно.

Маркос молча выслушал доктора и, когда тот отправился к машине, вошел в комнату друга, которого уже не было.

– Как такое возможно, Господи. Только что он был, мы с ним разговаривали…а сейчас его уже нет и больше никогда не будет, – медленно садясь на диван, бормотал Маркос.

– Сеньор Маркос, врачи уже уехали? – спросила вбежавшая Рехина. Пока не видит Марсела, она решила узнать о самочувствии Чучо, – а где…