Поезда поездами, а за более, чем вековую свою службу навидалась она и притерпелась ко всяким, хошь бы и к московским составам. Эка, себе, невидаль- погудит постучит, да и убудет согласно расписанию.
Вслед за башней и здание воксала проплыло за окошками вагона. Тяжёлое, длинное, выкрашенное в бежевый с белым цвета, света внутри оно тоже не зажигало.
Пусто и перед ним, ни пассажиров садящихся, ни сошедших с поезда, ни станционных служащих. Только ночь, тишина, красотища…
Вот строили же когда-то…Что ни сооружение- с характером, своим видом и назначением. Не то, что наша мода на сэндвич- панели и синий профнастил…
Метрах в положенных пятидесяти от воксала- удобства. Тоже крашеное ухоженное строеньице с тёмными полуокошками вверху и буквами "эм" и "жо"…
Локомотив просипел простуженно, и мы тихо тронулись. Просто мне нравится такой оборот. Показывает он всю неоднозначность жизни, и посему понять, кто, как, когда и зачем тронулся часто невозможно, но слово это читателю намекает на некую ненормальность в нашем общем мире…
А дальше поехала назад вся Базарная за нашими окнами. Домишки, светящиеся чаще двумя-тремя окошками; сооружение с парой дли-инных труб, одна из коих шибко дымила белейшим, хотя в ночи всякий дым, думаю, покажется белым; переезд с будочкой, опущенным шлагбаумом и рабочим в жилетке и с корытом на верёвочке, заблокированным между его полосатой "рукой" и путями....
Отдельно упомяну подвешенные под фонарями световые желтоватые конусы, в коих, подобно стеклянным шарикам, которые потрясёшь- и белые хлопья кружась опускаются на крохотный пейзажик, или снеговика, вьются и падают вполне настоящие снежинки…
Тут лесопосадка сперва несмело, а вскоре окончательно закрыла жильё, никакой Базарной будто и не бывало.
А вот снег за окнами был… И, как говорится "мело во все пределы". Встречь движению нашему весело летели, степенно опускались, игриво кружились друг возле друга десятки, сотни тысяч, снежинок, а иные шалуны и вовсе забыв стыд и приличия прилеплялись одна к другой и отдавшись ветру неслись им, куда попало…
А я вдруг вспомнил окошко в бараке возле путей, где невзирая на начало только декабря электрогирляндами подмигивала тёмной ночи маленькая ёлочка. И пускай ветер, ночь и метель за стеной, а кому-то тепло, уютно и радостно… И той маленькой радости достало и нам, тем некоторым пассажирам, кому посчастливилось заметить это доброе чудо.
Пусть жизнь у этого маленького – почему-то подумалось про ребёнка- волшебника сложится хорошо и счастливо! Я вздохнул, задумался не пойми, о чём и перестал вглядываться в темень, слегка разбавляемую неверным светом из вагонных окон. А вскоре уже и думать забыл обо всём этом. Что это мы там, бишь, проезжали только что? Эй, попутчики…
Налейка
Налейка. Налей-ка хочется сказать. Тем более, что за ней вскоре деревья отступают, подпуская прямо к насыпи воду… Сначала нечто похожее не озеро, подумывающее о том , чтобы затрясинеться и уже бородавящееся местами кочками и утыканное, словно вампирячья грудь осиновыми колами серенькими пересушенными стволами-костями, в которых путается, застревает и завывает в страхе неосмотрительно залетевший ветерок… А подальше- вполне половозрело-настоящее болото, в котором, будь я водяным, болотным… на худой конец- лягушкой, счёл бы за счастье поселиться… А что? Зато уж однозначно никакой быдловатый, наглый олигарх в соседи не подселится. Разве что ночью кого конкуренты из авто в трясину выпихнут… Ну да и это ненадолго- болото же, сколько оно таких спрятало…
Проскочило торопящееся назад к Сызрани Поливаново, впереди выполз и облапил трассу Барыш. -Пиписьки-пиписьки, пиписьки-пиписьки, – выстукивают на стыках со стальной циничностью вагонные колеса и невиданный ещё пару лет назад в наших краях двухэтажный монстр, сбавив скорость попадает в Барышные объятия.
Кузоватово-Барыш…
Кузоватово… Запущенная стройбаза, за которой пара новеньких трех, вроде бы, этажек. Одна под коричневой крышей с коричневыми же балконами, вторая -под и с синими. Только это и отметило странно-избирательное зрение. И выехали…
Поезд идёт резво. По сторонам, как и а прошлый раз, мчатся в попутном, обратном направлении и вкруговую деревья, кустарники цепляются за их подолы и путаются под ногами.,
Сосны сегодня щедрей подсвечены и выглядят не по-местному… Один в один обитательницы Средиземноморья, или Прибалтийских дюн. Нижний этаж подлеска представляет невысокий кустарник с белыми цветами… где на ходу и разобраться что это такое…Чуть выше него акация желтеется. И строй их напоминает древнее, или средневековое построение, где один ряд, встав на колено, щетинится копьями, а второй прикрывает стоя щитами и их, и себя.
То берёзка, то рябина, куст ракиты… Именно наш сегодняшний случай. Кленки, дубы, осинки… Молодые берёзки тянутся вверх недокормленными юными балеринками, да и то, попробуй-ка вырасти, когда от солнца, как от славы, тебя норовят закрыть более рослые и заметные соседки…
Вообще по сравнению с апрельской моей поездкой все они-обитатели леса- вскучерявились, облиственели вихрасто и сменили цвет. Стали основательней, солидней и серьёзней. Только лишь молоденькие сосёнки тянутся на цыпочках и каждой сущей веточкой кажут тебе- именно тебе, слышишь- факовый палец…Тонкий, длинный, чуть более светлого цвета… А нет-нет, да и почти взрослая сосна впадает в детство и тоже таращит средний палец проходящему составу…
Ах, вы так? На шестом десятке я тоже не могу похвастать вундеркиндски -ранним взрослением и в ответ тоже прижимаю к вагонному стеклу до судорог напряжённые пальца обоих рук. И начинается… Уже все сосны невзирая на возраст неистовствуют в мой адрес…. Довольный лезу на свою полку… Не лежится, снова минут пять-семь спустя начинаю пялиться в окно.
Там как раз новый цвет- рабочая дорога под насыпью засветлела едва не белым мелким песком… Спустилась в низинку, где после дождей стекает, очевидно неслабый поток, её и размыло… Проехать по такой точно не выйдет…
Иногда лес отступает подальше от путей и становится чем-то вроде удачно подобранного фона, декорации…Что ж, я не против, тем более склон, яркий, зелёный и мягкий, так похож сам на плюш либо бархат театральной обивки… так и тянет поваляться…
Интересно живёт лесная зелень. То колония густой ровненькой крапивы, где ни единой другой травки, то вдруг полянки папоротника до самого земполотна… Неопределимые при движении фиолетово-сиреневые цветы…
Совсем изредка виднеется степь. Тогда понимаешь вдруг, как стара наша планета, небрито щетинящаяся седым ковылём. Так и своя морда- пока, стоит её на пару дней запустить, она непонятно какого цвета- возраст тоже непонятный, а как попрёт щетина седая- атас, пишись, брат, в старики.
А за стволами то открывается, то снова прячется дорога. Асфальтированная, хоть и узенькая. Змеится сбоку, прижимается и отбегает…
Обесхлебело
Обесхлебело на днях дома и собрался в ближайший магазин. Мелкую с собой позвал на детских площадках поскакать и отправился.
После магаза и первой площадки на вторую пошли, третью проверили… Она лазит, катается, висит, да с мелкотой трещит, я вокруг смотрю.
Сумерки вовсю уже, чать оно- август на дворе. В кватерах (ну- квартирах, если хочется) этажей светы горят. Все разные. И так что-то замечтался, аж мерещиться начало, и не удивительно, лампочка-то Ильича досе в употреблении, будто одна из квартир- наша, мне лет 10-12 и вот-вот мать начнет звать домой. А в окнах неподалёку сейчас появятся пацаны, которых уже загнали, и они завидуют нам, которые по темноте продолжают нарезать круги, трепаться, сидя на лесенках и играть в ножички на скамейках.
