- Иди сюда, - он никогда не слышал такого голоса Санубар.

Он виновато подошел к дивану, сел рядом с нею, и Санубар обняла его.

Он почувствовал, что Санубар плачет.

- Что случилось?

Она заплакала еще громче. Она всхлипывала, тело ее сотрясалось.

Сроду никто так не плакал рядом с ним. Он начал целовать ее волосы, чувствуя, что на этот раз вряд ли удержится от слез.

- Что с тобой? Что случилось? - повторял он. Санубар не отвечала. Она охватила его голову и стала целовать, ее соленые слезы размазывались по его лицу.

- У меня никого нет, кроме тебя! Никого, кроме тебя! Ты будешь приходить ко мне каждый день! Чтобы не было без тебя ни одного дня! Ты мой единственный! - вдруг Санубар оттолкнула его. - Хочешь, я сейчас стану твоей?

Он сначала не понял.

- Ну хочешь?

Он поднялся и подошел к окну.

- Ты совсем спятила!

Он отвел штору, посмотрел через дорогу на мечеть. Ему показалось, что кто-то стоит, прислонившись к забору, и смотрит на это окно, а потом он понял, что это он сам.

- Совсем спятила, - повторил он и понял, что не может повернуться к Санубар. - Что это с тобой, а?

Санубар неслышно подошла и обняла его за плечи.

- Ничего со мной не случилось. Я хочу, чтобы ты был моим. Хочу, чтобы ты всегда был моим. Хочу, чтобы ты никогда не оставлял меня одну. Я боюсь оставаться одна. Боюсь оставаться.

- Почему ты одна? - говорил он. - А я кто? Кто же я?

Санубар как будто ждала этих слов. Снова стала целовать его лицо.

- Ты всегда будешь со мной! - она высвободилась из его объятий и взглянула на него мокрыми от слез глазами.

- Конечно!

- Ты никогда в жизни не допустишь, чтобы я осталась одна?

- Конечно!

- Ты будешь приходить ко мне каждый день! Я всегда буду сидеть и ждать тебя!

Она потянула его к дивану, усадила рядом, взяла его руку и прижала к груди. У него опять упало сердце, перехватило дыхание. Санубар была так бледна и дрожала, что ему показалось, что она может сейчас умереть...

Так они сидели, прижавшись друг к другу. Потом она вдруг спросила:

- Когда ты думаешь, ты думаешь по-русски?

- И по-русски, и по-азербайджански.

- Нет, ты всегда по-русски думаешь, я знаю, говоришь по-азербайджански, но думаешь по-русски, - Санубар рассмеялась. - Когда я читаю по-русски, я понимаю с трудом.. Ты будешь читать романы по-русски, а потом по-азербайджански мне рассказывать, да?

- Ты странная!

- Будешь рассказывать, да?

- Буду.

- Хочешь, приготовлю тебе что-нибудь поесть?

Он ничего не ел с утра, но только теперь осознал, что голоден. Слова Санубар прозвучали странно: такое он слышал только от матери. "Что ты будешь есть, скажи, я приготовлю". Он понял, что иногда думал о Санубар как о матери, впрочем, не иногда, а всегда. Эта мысль поразила его.

- Сейчас я тебе приготовлю.

Санубар вытащила из-под подоконника коробку с картошкой, выбрала оттуда несколько картофелин, две головки лука, быстро все почистила и порезала и, налив в сковородку подсолнечного масла, поставила на огонь. Скоро вся комната заполнилась шипением.

Он достал вторую сигарету, наклонился к керосинке и прикурил от огня. Глубоко вдыхая дым и глядя на Санубар, хлопочущую над сковородкой, он почувствовал себя счастливым. Он встал, поболтался по комнате - их комнате! остановился возле керосинки и провел губами по волосам Санубар.

* * *

Он лежал на кровати, заложив руки за голову. В соседней комнате раздавался храп отца. И мать уже спала, и брат, и бабушка, а он не мог заснуть. Только он закрывал глаза, как появлялась Санубар. Она жарила картошку на подсолнечном масле и иногда взглядывала на него. Никогда еще их встреча не была такой нежной. И Санубар, наверное, лежит сейчас на диване, завернувшись в свое цветастое одеяло, и думает о нем.

Они никогда не говорили о своей будущей совместной жизни. Если он заводил разговор об этом, Санубар начинала смеяться, и он тут же менял тему. А сегодня она первая спросила его:

- Ты рано будешь приходить с работы?

Он сначала не понял, но потом радостно закивал: "Конечно! Конечно!"

- Я заранее поставлю воду, и, когда ты придешь, она будет уже готова говорила Санубар. - И мы будем мыть тебе голову, и я подам тебе чистое полотенце...

Он все кивал: слов у него не хватало.

- А если ты простудишься, я поставлю тебе банки...

...Утром в школе ребята сказали, что завуч видел их вчера на первом уроке - его и Вовку. Вовка ужасно перепугался, а он не обратил внимания на это сообщение: ему теперь было все равно, он ничего не боялся, он только ждал, когда пройдут два дня, и мать Санубар вновь отправится в поездку.

Дома мама спросила его:

- Что с тобой, ты какой-то не такой?! И он, глядя ей в лицо, сказал:

- А что со мной может случиться?

Он никогда не ходил в школу Санубар. Обычно они встречались во дворе и, поговорив, расходились. Они ни разу не прошлись по улице вместе, они даже в кино не ходили. Однажды Санубар сказала:

- Я знаю, ты стыдишься меня, стыдишься показываться со мной на людях. Я тебе не пара.

И он покраснел.

Позже он много раз приглашал ее, но она отказываюсь. "Давай лучше посидим здесь, - говорила Санубар, - нам и здесь хорошо".

Сегодня он прождал ее в школьном дворе полдня, но она не пришла.

...Как только мать Санубар вышла из ворот, он, прижимаясь к забору мечети, скользнул за угол и остановился. Из окошка минарета свесилась голова усача:

- Ну что, опять пришел?

Вместо ответа он почему-то помахал усачу рукой: все в порядке, мол, добрый день. Усач сначала не понял, но потом помахал тоже: "Добрый день", улыбнулся понимающе и исчез.

В три скачка он преодолел улицу и вот уже запыхавшийся стоял у дверей Санубар. Постучал. Никто не ответил. Он опять постучал - так, как у них было условлено. Ни звука. Тогда он решился надавить на дверь и увидел, что она не заперта.

...Санубар стояла посреди комнаты, на ней было зеленое платье, которого он никогда не видел. Оно блестело и переливалось так, как будто вот-вот загорится. И лицо Санубар сияло. Она оглаживала складки платья и любовалась собой в зеркале. Он заметил, что табуретка уже не стоит перед диваном и куда-то исчезла керосинка. Да и вся комната была непохожа на их комнату - она стала чужой, и так же по-чужому пахло в ней свежевымытым полом.

- Где ты пропадал два дня?!

У него упало сердце. Он понял, что что-то произошло, и это что-то связано с его жизнью, и что оно плохое. Как только он вошел в комнату, он почувствовал это.

Санубар взялась за подол платья и закружилась по комнате.

- Я замуж выхожу, знаешь... Оказывается, Агагусейн ради меня приходил! Сейчас мы обручимся, а летом, когда я закончу школу, поженимся!..

- И ты... ты радуешься? - он и сам не понял, что спросил: какой-то совершенно чужой был голос.

- Я замуж выхожу, дурачок! Вчера мы были в кино. Знаешь, какое чудное было кино. Парень попадает под машину, у него отрезают обе ноги. Его любимая сначала этого не знает. Она думает, будто парень ей изменил, потом...

Он не слышал, что она говорила... Он знал, что стоит в комнате Санубар, что Санубар говорит ему что-то, но что она говорит, он не понимал.

- Скоро он опять придет, и мы опять пойдем в кино. Я больше не буду сидеть дома одна. Теперь, как только я захочу, мы пойдем в кино. А завтра пойдем смотреть его квартиру. Это в новом доме, его построили для работников трамвайного парка. И ванная там есть... Ой, что с тобой? Ты плачешь?..

Он больше не мог сдерживаться и закрыл глаза рукой. Он понимал, что это позор, но ничего не мог с собой поделать.

- Перестань... Ну перестань же. Ты совсем ребенок, ей-богу, ребенок! Я даже не думала, что ты такой ребенок... - Санубар все говорила и говорила, гладя его по руке, и говорила искренне. - Ну хватит... Хочешь, я тебя опять поцелую? Ну перестань, перестань... Мы же еще увидимся. Ты будешь учиться, закончишь школу, поступишь в институт, потом окончишь институт, и тогда мы с тобой встретимся. Через десять лет мы опять встретимся с тобой. Через десять лет ты будешь совсем взрослый мужчина...