Основной особенностью серьезной научной Школы (системы взаимоотношений Учителя и учеников), как я сейчас понимаю, является то, что, помимо развития науки, там происходит процесс становления Человека. Ученик не просто постигает предмет и защищает диссертацию, но, благодаря взаимодействию с Учителем и другими учениками, становится зрелой, от ветственной личностью. Он учится системному мышлению, масштабному взгляду на мироздание, умению работать в коллективе. Опытный Учитель создает для каждого ученика множество сложных ситуаций, при прохождении которых снимаются стереотипы поведения и искажения восприятия и. за счет всего этого, идет постепенное Взросление ученика. Процесс профессиональной Алхимии заключается в интеграции предметных знаний и личностной зрелости, когда ученик становится профессионалом - Мастером, реализовавшим в себе, науке и мире некое новое качество.

Сейчас Альтшуллер в Америке. Там же еще несколько его учеников. Не удивлюсь, если узнаю, что они уже профессора и вообще преуспевающие во всех отношениях люди.

Александр Павлович и Георгий Владимирович

Несколько лет я почти не вспоминал этих двух замечательных людей, а ведь именно им я обязан повороту моей жизни в совершенно новое русло. И, опять таки, осознавать это я начинаю только сейчас, ведь поворот этот происходил плавно и медленно, в течении нескольких лет. Но основные вехи в моем новом жизненном русле были расставлены как раз при помощи Александра Павловича и Георгия Владимировича.

Работали они совершенно по-разному, непохожими были методы, противоположными были стиль и манеры поведения. Вообще работали они оба очень ярко и самобытно, - я никогда после не встречал ничего похожего. Насколько я понял из намеков Георгия Владимировича, оба они были из одной команды и какими только вопросами в разное время не занимались. Это были исследовательские и образовательные программы, серьезное лечение онкологических и других больных, психотерапия. Георгий Владимирович, на момент нашей с ним встречи, вел какие-то исследования на базе Института Экспериментальной Медицины по изучению паранормальных явлений. Кроме того, у этих людей были потрясающие наработки по вопросам развития личности. Несколько лет (опять же по намекам - они не любили говорить о себе) они работали с космонавтами, разведчиками, КГБшниками и другими, весьма серьезными людьми. Информация по этим вопросам до сих пор засекречена, но тот ее срез, с которым меня знакомил, в основном, Георгий Владимирович, и сейчас производит на меня мощное впечатление, так что, когда кто-то начинает вдохновенно говорить о разных новомодных "грандиозных" психотерапиях, я лишь тихонько улыбаюсь.

Итак, шел 1987 год. За три года, которые были посвящены индивидуальному и групповому психоанализу, я существенно изменился, появилось главное устремление к самопознанию и самоизменению. Но я, хотя и умудрился к тому времени жениться, оставался этаким домашним - тепличным мальчиком, которому еще очень не хватало многих мужских и человеческих качеств. Это меня удручало, и я пробовал делать какие-то самостоятельные усилия к изменению, которые возможно, так ни к чему бы и не привели, если бы Зов Реальности еще раз достаточно громко не напомнил о себе. Где-то в конце зимы меня вдруг начали регулярно посещать мысли о смерти и вообще всякие инфернальные настроения. Такое у меня было несколько раз в детстве (кстати, многим в детстве знакомы подобные переживания), обычно ночью, когда перед самым засыпанием вдруг насквозь, как ледяным ножом пронзает мысль, что вот однажды, неизбежно наступит время когда я, тот самый единственный и неповторимый я -умру, исчезну навсегда, никто и ничто не поможет избежать этого непостижимого и неотвратимого, бесконечного нуля, который все равно наступит, - и бежать некуда, хоть головой о стенку бейся. Леденящий ужас, холодный пот, мелкая дрожь, - и крикнуть бы "Помогите!", - да что толку; в общем, - постучав часик - другой зубами, проваливаешься в зыбкий сон. Так вот, в детстве было такое несколько раз, а тут вдруг каждую ночь стала происходить подобная канитель. Промаялся я так пару месяцев, а потом случился в моей жизни Александр Павлович...

Маленькая комнатка в квартире на Обводном. Крепкий седой бородатый мужик (именно так я его воспринял) лет сорока пяти. Несколько секунд -пристальный, изучающий взгляд поверх очков.

- "Проходи, ложись на диван", - достает из ящика какие-то странные приборы, надевает на меня резиновую шапочку как для энцефалографии, закрепляет два электрода на правой стороне головы - один на лбу, другой на затылке. Все это без объяснений и без вопросов. Я ничего не понимаю. Начинает бешено колотиться сердце.

- "Чего испугался -то?" - с презрительной интонацией. Не зная, что ответить, бормочу чего-то вроде:

- "Неужели я теперь изменюсь?"

У Александра Павловича аж провод выпадает из рук:

- "Да пошел ты на хуй! Ты зачем сюда пришел?" - берет меня за руку и присвистывает, нащупав пуньс:

- "Ишь ты! Ну ты и мудак! Редко такого встретишь. Ну да ладно, - хер с тобой, - (лицо его принимает скучное выражение - мол придется теперь нянчиться с этим идиотиком), - рассказывай, что пожрать любишь".

- ???

- "Ну представь, что накрываешь себе праздничный стол и можешь поставить туда все, что пожелаешь. Осетринку, да? Поросеночка подрумяненного, так, чего еще?"

Неожиданный поворот темы и все манеры поведения Александра Павловича производят на меня отрезвляющее действие. Неожиданно я полностью расслабляюсь и, входя во вкус, накрываю воображаемый стол.

Он тем временем включает прибор, устанавливает стрелку на какой-то отметке, затем несколько секунд внимательно смотрит на меня. Под электродами появляется ощущение пощипывания, к которому я скоро привыкаю;

больше ничего особенного не происходит.

Принцип действия прибора мне объяснил через год Георгий Владимирович. Я не буду подробно его описывать, так как это потребует углубления в нейрофизиологию. А, если в нескольких словах, то подбирается определенная частота тока низкого напряжения, для стимуляции определенных зон правого полушария мозга. Это дает одновременно несколько эффектов. Во-первых, выравнивается активность работы полушарий (в частности, в моем случае правое полушарие было заторможенным, именно поэтому работа шла с ним); во-вторых, происходит позитивизация эмоционального фона; в третьих, все, что происходит во время работы с прибором, закрепляется и усиливается, - вся информация мгновенно попадает в долгосрочную память, а это - важнейшее условие для мощного научения, - удается за короткий срок усвоить очень большой объем информации, которая будет обрабатываться еще несколько лет.