– А Маю? – в умилении спросила озабоченная девушка.
– А Маю умеет ездить и крепко держаться даже на голове… – отшутился Шаслэ.
Оба посмеялись. На голове Лиони из прически слегка вылезли прядки, покачиваясь на ветерке, которые ворошил зверек. Мужчина обратил внимания и с сентиментальностью взглянул, пока она поправляла цветочки. Начиная вставать, девушка вдруг ощутила боль в ступне и, приспустив с пятки кожаную туфлю, увидела маленькую ранку от трения. Почему-то стало неловко, однако Шаслэ это совершенно не смутило, он лишь присел для рассмотрения и поведал:
– Кожа слишком грубая для такого климата, нужно что-то более мягкое и комфортное.
Следом отошел и сорвал два неких округлых листика с земли. Отряхнув от возможной пыли, он снова присел и аккуратно приложил на ранку, нежно приглаживая к ножке. Лиони вновь вспомнила тот момент его ласковой игры на ударном инструменте… Невольно охватило возбуждение, щечки порозовели, бросало в жар, что приходилось тщательно скрывать. Таким образом, проблемное место больше не соприкасалось с обувью и было защищено.
– Листья «хо̀на» помогут обеззаразить и залечить ранку, – осведомил Шаслэ.
Она улыбнулась и поблагодарила, а он решил сорвать для нее еще на будущее.
– Джим будет в восторге, доктор так хочет познать вашу медицину, – воодушевленно поделилась Лиони.
– У него будет шанс, – ответил мужчина, присев неподалеку.
Пока шло собирание листьев, девушка побродила вокруг и неожиданно что-то увидела в траве возле большого дерева. При ближнем рассмотрении показался некий маленький зверек, точнее, детеныш, недавно родившийся, у него даже глазки были еще закрыты. Слышимо ахнув, Лиони позвала мужчину по имени, впервые произнеся вслух весьма необычное для ее восприятия. Когда он оказался рядом, то сначала улыбчиво поправил ударение, которое четко ставится на букву «а», нежели «э». Девушка извинилась, смущенно опустив голову.
– Ничего страшного. Я потом тебе расскажу, что оно значит, Лиони, – произнес он, вдруг обратившись.
Получается, Шаслэ уже был в курсе ее имени, даже не спрашивая, что впрямь удивило. Он раздвинул мешающую траву и осторожно потрогал, осведомив:
– Это детеныш «ресса̀ви», такой же, как Маю.
– Что случилось с ним? Он погиб? – запереживала Лиони, сведя печально бровки.
Мужчина не спеша положил зверька в ладонь и, поводив по тельцу большим пальцем, уверил:
– Вероятно, выпал из гнезда, но не волнуйся, он жив, видишь, бьется сердце, – показал на легкое движение тельца.
Девушка восторженно и единовременно тревожно сделала вдох и улыбнулась.
– Ему не меньше пяти недель, вот-вот начнут открываться глаза, поэтому продержался вне гнезда, – пояснительно добавил Шаслэ.
Следом вдруг принялся передавать его в руку Лиони, попросив открыть ладонь.
– Нужно для начала накормить его, а потом положить обратно.
Мужчина отошел к низкому, но пышному дереву с круглыми твердыми плодами зеленого цвета, сорвал один и с помощью той же керамической лопатки разломил. Внутри находилась жидкость беловатого оттенка, он взял одну часть и, подойдя обратно, сказал:
– Это питательный напиток, рессави их любят, но из-за твердости могут открывать только уже упавшие переспелые, где воды почти нет. Хочешь покормить? – в конце неожиданно спросил.
Затем объяснил макнуть мизинчик и поднести к ротику детеныша, чтобы с подушечки капали капельки.
– Моя рука больше, твоя маленькая и мягкая, твои пальчики в самый раз для него, – дополнил Шаслэ, вызвав очередной невольный наплыв чувственности.
При речи он посмотрел на ее ладони, вслед направил волнующий взор в голубые глаза. Переполненная энтузиазмом наряду со взбудораженностью Лиони совершила нужное и поднесла руку, дотрагиваясь мизинцем. Детеныш поначалу не реагировал, но спустя мгновение мордочка его слегка зашевелилась; он потыкался и, раскрыв ротик, прикоснулся к подушечке, посасывая. Вновь охватил небывалый восторг. Девушка еще раз повторила, затем Шаслэ остановил, поведав о достаточном количестве. Он сложил ладони вместе и внезапно объявил:
– Снимай неудобные туфли, я тебя подсажу, положишь рессави домой.
Лиони встревоженно соскочила с места, округлив глаза.
– Я? – переспросила, пребывая в ошеломлении.
– Конечно. Не я же. Ты меня не удержишь, – пошутил мужчина. – Не бойся, я тебя не уроню, а даже если ты будешь падать, то обязательно поймаю, – уговаривал он.
Право, девушка растерялась, предложение весьма озадачило, но, с другой стороны, нужно спасти малыша, иначе погибнет. Взглянув на рессави, Лиони согласилась, оставила туфли и, по совету, приложила свободную руку на его плечо для опоры, а следующим этапом наступила на сцепленные ладони, которые начали ее с легкостью поднимать. Кажется, сильному мужчине вовсе нетрудно, Лиони почувствовала себя воздушной пушинкой. Возвышаясь, она придерживалась за ствол и одновременно потянулась чуть вверх для укладывания детеныша в небольшое отверстие вроде дупла. По словам Шаслэ, там внутри и есть их дом. И вправду, оттуда раздался писк и шорохи. Ситуация почему-то вызвала у Лиони улыбку, охватило вдохновение от сделанного доброго дела. Мужчина также легко опустил ее на землю и сразу предложил пока не обуваться, а пройти к реке. Прохладная вода поспособствует снятию усталости с ножек, заодно промоется ранка. Лиони не подозревала, что, когда стояла на его ладонях, он чувственно рассматривал маленькие ступни с розовыми, как наливное яблоко, пяточками. Идя по травке, девушка невольно почесывала ножки друг о друга с непривычки, некоторая зелень кололась. Пара присела у воды, погрузив конечности в воду примерно ниже колен, для чего Лиони пришлось немного поднять подол. Шаслэ заметил ее смущение и постоянную поправку юбки, и вдруг спокойно изрек:
– Не нужно стесняться, здесь нет ничего плохого, тем более я уже видел и выше…
Сею секундой на девушку напала тревога, дыхание участилось.
– В тот раз у того берега, – показал головой вперед он, как ни в чем не бывало уточняя.
Ей стало неловко, подобная откровенность ввела в краску, но еще больше сразили следующие будоражащие слова:
– Твои белые стройные ноги словно изящные фарфоровые сосуды…
Щеки ее загорели, одолевало стеснение и разом непонятное возбуждение, дыхание начало спирать. Последовало бросание в воду подола и намерение встать.
– Мне нужно возвращаться, – заявила она трепещущим голосом с ноткой недовольства от сказанной, на ее взгляд, нескромности, и первая пошла за обувью, не дожидаясь.
Мокрые ступни никак не хотели залазить в туфли, скользя по подошве; из-за ранки пришлось смять заднюю часть и в таком положении седлать лошадь, которая умиротворенно щипала травку вместе с новым другом.
– Не заблудишься? – раздался голос мужчины позади.
Лиони была не уверена о пути назад, поэтому затормозила коня, молча ожидая. Пока они возвращались, девушка ничего не говорила, словно вошла в какой-то ступор, причем против своей воли. На его же лице мелькала курьезная улыбка, он не был зажатым и угловатым, какими являлись многие люди из другого мира, и вел себя непринужденно, без стеснения и с отсутствием всякой натянутости. У знакомого водоема Лиони произнесла:
– Спасибо за чудесный день.
– Тебе спасибо, – ответил Шаслэ, пытаясь скрыть забаву.
Когда девушка повернула коня, он вдруг добавил:
– Ты ничего не забыла? – протянул руку с теми заживляющими листочками.
– О, спасибо большое, – вымолвила Лиони и в это мгновение ощутила очередную неловкость, только теперь от своего невежливого поведения. – Всего хорошего, – попрощалась она, приняв лекарства.
– До встречи, – именно так ответил мужчина и недолго посмотрел ей вслед.
Признаться себе, Лиони провела изумительный день, столько положительных эмоций она не получила никогда прежде за всю жизнь. Вопреки всему, сердце окутывали нежные, приятные чувства, перекрывающие всё остальное негативное, во что, собственно, девушка впала сама и теперь пожалела. Джима на улице не было, в этот момент парень находился в своей спальне, где произошел инцидент… Ранее пришла Нюм перестилать постель, там была Изабель и ей не понравилось, как дикарка заправила простыни, оставив неровности и волны. На весьма надменное замечание или, точнее, порицание на повышенном тоне Нюм отреагировала смело и сказала, что работает на хозяев дома, а не данную женщину, однако тон она не повысила, даже, наоборот, изрекла это со спокойствием и легкой улыбкой, чем разозлила только сильнее. В итоге разразился скандал, Изабель обозвала ее мерзкой дикаркой и приказала выметаться из комнаты, а также припомнила за вечерний приход к супругу, веля не сметь совать свой нос и туда. Смекалистая Нюм всё поняла… откуда у дамы вдруг столько негатива именно к ней… Изабель приревновала Джима, поэтому и придралась, найдя повод высказать наболевшее. А быть может, это была не совсем ревность, скорее чувство некой зависти к юной непосредственной смуглянке… Пришел Джим и, проверив постель, вдруг на свою беду сказал о хорошо заправленной. Ему не показалась простынь неровной и так далее, на что Изабель разгневалась пуще прежнего, опустила уголки рта и напрягала шею, где надулись вены.
