Это вызвало явное недовольство большинства экипажа. Резко протестовали Регис, Хор, Панту и Кэн.
- Нельзя дальше тянуть, - заявил аналитик. - Нас ждут с отчетом на Логги.
- Ничего не поделаешь, - безапелляционно отвечал Улисс. Можете убедиться сами: поглотители межзвездной энергии неисправны. Аккумуляторы требуют подзарядки.
- Я не понимаю, что еще от нас требуется, - настаивал аналитик. - Да и какое нам, в сущности, дело до судьбы этих примитивных землян?
Улисс решительно пресек споры. Все были вынуждены подчиниться железной воле командира. А он засадил универсалиста за копии чертежей поглотителей и аккумуляторов энергии "А", а также космического зонда, который улавливал эту энергию и передавал ее по невидимому лучу на Землю. Человечество должно было получить могучий и неисчерпаемый источник энергии, по сравнению с которым атомный взрыв был не более как хлопушкой.
- Филантропическая затея, - ворчал Кэн, корпя над чертежами. - Атавизм!
А Улисс сидел в своей каюте, сжимая голову руками в мучительном раздумье. Перед ним, как на экране видеопамяти, возникал образ Аэлиты, и он слышал голос сына Земли, который несся в вечность, голос любви и тоски: "Где ты, где ты, любимая? Отзовись!" Давно уже не было ни Гусева, ни Тускуба, ни самой Аэлиты, покоящихся под песками времен, а голос продолжал тревожить живых... А может быть, все это было? А как же скелет в кожаной куртке и конструкция Лося? Пашка искренно верил, что все это на самом деле было, и Улисс не разубеждал его, да и Лумису наказал не делать этого. Так неужели любовь сильнее разума? Вечна и непреходяща? Сильнее смерти и небытия? Ну что же, в свое время он с Пашей совершит экскурсию в эпоху Лося путем искривления дуги времени, и - кто знает?.. Искорка, тлеющая, как уголек, в далеких глубинах подсознания разгоралась все ярче.
Лумис увлекался изучением земной литературы. Ему становился все симпатичнее и глубоко трогал облик "рыцаря печального образа" и доброго, простодушного Санчо Пансы. И он почти готов был уверовать, что эти образы, созданные одноруким испанским солдатом, претерпевшим столько в своей жизни, действительно существовали. Из позднейших произведений неизгладимое впечатление оставили у него Григорий Мелехов и Аксинья из "Тихого Дона" и Рощин с Катей из "Хождения по мукам" того же Алексея Толстого, который написал "Аэлиту". Мифы?! Но ведь у них, несомненно, были живые прототипы...
Как могли земляне сквозь кровь и грязь, войны и междоусобицы, нетерпимость и ложные вероучения пронести незапятнанную чистоту мечты и веры в любовь? Лумис искал и пока не мог найти ответа.
Тем временем деятельность логгиан развивалась своим чередом. Аналитик Регис нашел надежные средства дезактивации почвы и водных источников, благо все необходимые компоненты имелись на Земле. Универсалист Кэн не тратил времени даром. Этот логгианин был всесторонне образованным членом экипажа, в частности - врачом. Он много сил положил на борьбу с санахрой - бичом человечества, страшным наследием бактериологической войны. Кэн быстро установил, что это заболевание крови. У заболевшего санахрой в течение нескольких часов выпадали волосы, ногти и зубы. Затем следовала слепота, и человек погибал. Санахра косила свои жеотвы тысячами. Универсалист открыл безошибочное средство борьбы с ней. И где же? В обыкновенной простокваше из коровьего молока.
На борту "Центипеда" имелся квантолет, небольшая лодка для ближней разведки в космосе. Улисс облетал на ней весь земной шар. В путешествиях этих его обычно сопровождал Пашка. Это помогло ему воочию убедиться в бедствиях и нуждах людей на всех континентах.
Однажды Улисс спросил мальчугана - не хотел бы он побывать на планете голубого Солнца. Паша прямо засиял от радости.
- А не боишься?
- Чего же бояться? Там ведь такие же хорошие люди, как вы...
Время летело незаметно. И когда пришел срок, назначенный Улиссом для отлета на родину, командир собрал своих спутников за круглым столом в салоне.
- Братья по высокому разуму, - начал он. - На своем пути к вершинам знания мы многое приобрели. Но многое и потеряли. С сияющих ледяных вершин знания, которых мы достигли, мы перестали различать разницу между добром и злом, потому что последнего на нашей планете давно не существует. А зло на других планетах для нас - всего лишь объект изучения и анализа, нечто абстрактное; мы остаемся к нему безучастны. И главное. На своем долгом пути мы обронили, отбросили как пережиток драгоценный дар - любовь и милосердие. Братья! Мы пренебрегли заветами великих мудрецов логгианской древности - Фао и Убра: "Любите все живое. Любовь - есть двигатель жизни и творчества, отбрасывая ее, мы сами подрезаем себе крылья". На усадьбе деда Финогента я наблюдал такую картину: курица хлопотала вокруг своего выводка. И вдруг с неба камнем упал коршун. Видели бы вы, как отважно вступила курица с коршуном в неравный бой, защищая своих питомцев. Я срезал коршуна из лучемета. Цыплята были спасены. А ведь курица существо неразумное! Так же и мы, логгиане, должны прийти на помощь нашим меньшим братьям по разуму. Так вот, забыв о любви и милосердии, мы обокрали самих себя. Потому, может быть, и замедлилось развитие науки на нашей планете: нам уже больше нечего терять и не о чем жалеть. В этом, возможно, таится зерно грядущей гибели нашей цивилизации. Завтра вы улетаете на родину. Я остаюсь на Земле.
- И я, - заявил Лумис.
- Отлично. С вами полетит мальчик Паша. Вы спросите: почему не взрослый землянин?. Этот мальчуган - чистая душа, она подобна навощенной дощечке, на которой можно записать, что угодно. Он необычайно восприимчив ко всему доброму. Дайте ему долголетие, раскройте секрет телепатической связи, приобщите его к Звездному знанию. Когда Логги пять раз обойдет вокруг голубого Солнца (год там равнялся девяносто двум дням), вы вернетесь на Землю, доставив технологиюполучения продуктов питания из воздуха и воды. Счастливого пути!
На проводах дед всплакнул.
- Я вернусь, деда! - горячо заверил Паша.
Во время перелета, который продолжался всего несколько часов, Паша не отходил от историка Хора и все донимал его распросами: какого цвета небо на планете голубого Солнца, есть ли там лес, трава и... птички.
