Я, конечно, не стал расстраивать Люси рассказами о своих мучительных переживаниях. Когда она меня спросила, как прошел день и как у меня дела на работе, я ответил коротко: «Все нормально». Ну, нельзя, просто нельзя сообщать женщине, пребывающей в столь благостном расположении духа, такую простую и, увы, очевидную новость, что ее обожаемый муж является на самом деле редкостным мудаком (если сказать чуть более прилично - шутом гороховым). Я не посмел сказать этой милой, доверчивой хранительнице семейного очага, что карьеру ее возлюбленного рыцаря, защитника дома и семьи, можно смело считать законченной. До полной нищеты остался один шаг. Я просто не нашел в себе сил рассказать ей о том, что сегодняшняя съемка премьер-министра в программе «Расти большой» обернулась таким бардаком и позорищем, какого Лондон не видывал со времен Генриха VIII и его похождений с женщинами.
Вот почему, дорогой дневник, не чувствуя себя вправе рассчитывать на поддержку обожаемой супруги в эту трудную для меня минуту, я обращаюсь за сочувствием к тебе. Случилось же все вот как.
Несмотря на то что предыдущая ночь прошла для меня несколько необычно и закончилась, не побоюсь этого слова, конфликтом с законом и главным образом с охраняющими его силами, проснулся я свеженький, как огурчик, причем ни свет, ни заря. «Расти большой» выходит в прямой эфир в девять утра, а я к тому же обещал моей племяннице Кайли захватить ее с собой. Думал, девочка порадуется, помелькает в студии среди других приглашенных детей. Для этого, правда, мне пришлось совершить целый подвиг: по дороге на работу сделать крюк и заехать в Хэкни, где живет моя сестра Эмили. По ее словам, у Кайли в последнее время, к великому изумлению родителей, обнаружился интерес к политике. Моя сестра считает, что такие проявления у ребенка, которого недавно интересовали только лошадки- пони и кукла Барби, нужно всячески лелеять и поощрять. В общем, не я первый придумал взять Кайли на передачу, но, выслушав Эмили, согласился, что хуже от этого по крайней мере не будет. Кроме того, Эмили пришла в полный восторг, когда я рассказал ей, что в начале передачи состоится интервью с группой «Банда Гррррлз» - одной из тьмы-тьмущей пост-пост-спайс-гёрлзовских девчоночьих поп-команд. По ее словам, Кайли от них просто без ума и готова целовать землю, по которой они ходили. Впрочем, учитывая высоту каблуков и платформ, на которых передвигаются эти девицы, будет точнее сказать, что ей предстоит целовать землю, над которой они прошествовали на высоте семи дюймов.
Увидев Кайли, я просто обалдел. В последний раз мы с ней встречались полгода назад на каком- то семейном празднике. Тогда она была милой и очаровательной одиннадцатилетней девочкой с медальоном в форме лошадки на тонкой детской шейке. Увы, вынужден сообщить всем, кого это может заинтересовать, о сделанном мною весьма печальном наблюдении: нежная бабочка превратилась обратно в мерзкую гусеницу. Наша Кайли, или «К-Гррррл», как она теперь требует, чтобы ее именовали, стала самым что ни на есть уродливым образцом девочки-подростка в переходном возрасте. То, что в ее красивых светлых волосах появились ярко-красные пряди, - это еще цветочки. Изменения затронули и ее лицо. Кайли проткнула себе нос, и теперь у нее из ноздри торчит блестящая шляпка какого-то не то гвоздя, не то шурупа. (Эмили рассказала, что Кайли вернулась с этим пирсингом из поездки всем классом в Блэкпул и с порога заявила, что если ее заставят расстаться с таким проявлением собственной индивидуальности, она сбежит из дома.) Носит она теперь необъятные мешковатые армейского вида штаны, в которые, по моим предварительным прикидкам, могло бы влезть еще восемь-девять штук таких, как она Ходит она, естественно, с голым пузом, на котором красуется здоровенная татуировка - оскалившаяся крыса с иглой от одноразового шприца в лапах (слава тебе, Господи, это произведение искусства является переводной картинкой, то есть временным украшением). Ее короткий топик, прикрывающий скорее шею, чем то, что он предназначен прикрывать, демонстративно потрепан и украшен оптимистичным призывом: «ШИРНИСЬ И СДОХНИ». Не выпадает из общего ансамбля и выражение лица Кайли, еще недавно такого миловидного и по-детски открытого: теперь на нем словно навеки окаменела зловеще-циничная маска.
Я спросил ее, рада ли она, что едет со мной на студию. Да, давненько на меня не смотрели с таким презрительным сочувствием. Ничего не скажешь, умеет эта девочка выражать взглядом то, что она думает.
– Рада? Ну еще бы! Радости полные штаны! Какое счастье - дядя везет меня на телевидение на какую-то идиотскую передачу для сопляков. Для сопляков! Ясное дело, я в полном отпаде. Просто тащусь.
Давно меня так не унижали. Я почувствовал себя только что оскопленным евнухом, впервые попавшим в гарем на потеху женам и наложницам султана. Из-за этой девчонки я показался себе ветхим столетним старцем. Хорошо еще, что на кануне я успел исполнить свой долг перед Люси, потому что после встречи с этим очаровательным ребенком я вряд ли смогу в обозримом будущем в чем-либо проявить себя, как настоящий мужчина. По глупости я еще попытался заинтересовать Кайли тем, что ей предстояло увидеть, но, как и следовало ожидать, отнюдь в этом не преуспел.
– Там будет сегодня премьер-министр. Он будет давать интервью гостям.
– Премьер-министр - кровожадный фашист.
– «Банда Гррррлз» будет петь в прямом эфире.
– Отстой! Они только рот разевать могут, потому что даже на фонограмме за них компьютер надрывается. Им ведь голоса на синтезаторе лабают. Это если ты, дядя, до сих пор еще не в курсе.
– Если хочешь, я могу тебя познакомить с Тэзз.
– Ваша Тэзз просто дура набитая. С такими мозгами ей бы ни в жизнь телеведущей не стать, если бы все старые пердуны на вашей Би-би-си не пускали слюни, как только о ней подумают.
По-моему, это совершенно несправедливо по отношению к Тэзз. На самом деле она отличная ведущая и очень милая девушка Да, не стану отрицать, она на редкость эффектно выглядит и в полной мере обладает теми качествами, которые в шоу-бизнесе называются «кое-что для дедушки-продюсера». Но при всем том есть в ней и нечто еще. Каждую субботу вставать перед камерами и в течение трех утренних часов быть не только веселой, остроумной и общительной, но и заставлять веселиться и общаться кучу других людей - это не так легко, как может показаться со стороны. Для этого нужен настоящий талант.
– Значит, «Расти большой» тебе не нравится? Я правильно понял?
– Точно! Чего там может нравиться-то? «Расти большой» - это же самая отстойная программа.
– Ну ладно, тогда, думаю, тебе не стоит и ехать со мной.
– Нет, пожалуй, я все-таки поеду. Наверное. Кайли, как и большинство моих знакомых представителей молодого поколения, хотела идти одновременно в двух противоположных направлениях. Вот мы и поехали. Знал бы, чем все это кончится, ни за что бы ее не взял. А так, не подумав хорошенько, я применил элементарный психологический прием, и Кайли просто из духа противоречия приняла именно то решение, к которому я ее подталкивал.
Мы сели в машину, и Кайли тотчас же стала рыться в моих кассетах, отвергая их одну за другой с такими стонами, что можно было подумать, будто девочку, сидящую в машине, пытают или по крайней мере везут к зубному врачу с острой болью. Впрочем, у нее хватило ума включить радио, и мы милейшим образом избежали наметившейся было совершенно бесперспективной музы коведческой дискуссии. По правде говоря, я здорово пожалел о том, что Люси не поехала с нами. Пусть бы порадовалась. Не спорю: раньше Кайли была очень милым ребенком и стала для Люси чем-то вроде наглядного пособия, которым мне постоянно тыкали в нос, чтобы лишний раз напомнить о том, каких радостей мы лишены в силу своей бездетности. Не спорю: до сегодняшнего дня я в какой-то мере разделял чувства Люси. Куклы Кайли, ее интерес к сказкам, а впоследствии и к историям из жизни, ее любовь ко всем подряд животным - от всего этого мы, взрослые, действительно «тащились» (ненавижу это слово), но что было, то было, а той Кайли с нами уже нет. У меня до сих пор наворачиваются на глаза слезы умиления, когда я вспоминаю, как мы всей семьей ездили в прошлом году на пасхальные каникулы. Дождь лил целыми днями, и Кайли все каникулы пролежала на животе перед камином, том за томом поглощая «Хроники Нарнии»[10]. Наблюдать за ней было одно удовольствие, и мы с Люси не раз умиленно качали головами и обменивались печальными взглядами, сожалея о том, что это чудо - не наш ребенок. На данный же момент я могу сказать вот что: если у нас с Люси когда-нибудь будет дочка, то на время пубертатного периода ей светит самый что ни на есть закрытый интернат - слишком уж непривлекательное зрелище представляют собой нынешние девочки в этом возрасте.
