– Ты тоже это чувствуешь? – спросил я.

– Да! – ответила Элис, даже не уточнив, о чем я спросил.

В дальнем углу, стоя у одного из столов, Джим и Стив разглядывали что-то. Джим поднял голову и, увидев нас, сказал: «Наконец-то ты сделал это, брат!»

Стивен перевел взгляд от предмета на столе на нас и улыбнулся. Видимо, даже его задел этот эмоциональный момент, а, может, он просто видел выгоду в том, что кто-то может успокоить Элис и принять правильное взвешенное решение по поводу продажи реликвий.

– Я больше не хочу расставаться с тобой! Никогда! – сказал я, ослабив объятия и посмотрев своими блестящими от слез глазами на нее, – Ты согласна?!

– Да! Да, Марк! – уверенно сказала Элис. На ее лице была самая милая улыбка и слезы радости. Мне казалось, что она стала еще прекраснее!

Когда мы с Элис уже не были центром всеобщего внимания, каждый занимался чем-то, рассматривал изобретения, фотографии и картины или читал. Я и Элис тоже делали вид, что чем-то заняты, а на самом деле, просто пытались поймать взгляд друг друга, особенно я, смотря через полки высоких деревянных стеллажей и столов, наполненных старыми безделушками или предметами искусства.

Неожиданно и громко, так что все вздрогнули, прозвучал голос Джима: «Элис! – и после небольшой паузы продолжил, – иди сюда!»

Элис, я и Стивен быстрым шагом направились к Джиму, стоящему почти в центре всего этого архива перед резным столом, заполненным разными черно-белыми фотографиями в рамках, некоторые из них были из разных металлов разных форм и сплетений, а некоторые деревянные простые и резные, по их состоянию понятно было, что все они из разных мест и времен.

– Я звал только Элис! – Глядя на Стивена, сказал Джим, – Марка само по себе, разумеется! – Продолжим Джим, когда Стивен неловко посмотрел на меня, – да ладно, Стиви, я пошутил! Ты какой-то напряженный…

– Джим, что случилось? – спросила Элис.

– Мне кажется, я где-то видел этого человека! – сказал Джим, показывая на стол.

– Тут много людей! – сказал я, – кого именно?

– Вы приглядитесь! На всех фотографиях один и тот же человек с другими людьми, – нестерпимым тоном сказал Джим.

И все разом наклонились к столу и стали жадно разглядывать фотографии, никто не прикоснулся к ним руками, будто боясь что-то испортить.

– Верно, так и есть, – уверенно сказал Стивен.

Я тоже это быстро заметил, но мое внимание больше привлекло лицо Элис, выражение которого было полно смятения. Я думаю, все сначала закономерно подумали, что это был дядя Джон, но фотографии и рамки казались настолько древними, и Элис ничего не сказала, что никто эту версию не озвучил, тем более Джим и я никогда не видели дядю Джона. Мы навещали Элис только, когда его не было, а не было его почти все время, Элис давала нам это понять, привязывая токую белую ленту к перилам того балкона, на котором я впервые увидел её.

– Может это писатель какой–то! – разорвав тишину, воскликнул Джим, – или ученый!

– Что? – воскликнула Элис, – в смысле, почему ты так решил?

– Где-то ведь я его видел? Наверняка в школе на портрете одного из умников, которыми все коридоры увешаны, – уверенно продолжал настаивать на своём Джим.

– Не думаю! – с умным лицом сказал Стивен, – я был лучшим учеником и у меня отличная зрительная память, я бы запомнил.

– Умница, Стиви, – усмехнулся Джим, – но мы явно учились в разных школах!

– Да, наверное, в нашей школе он есть, – вмешался я, – я тоже видел.

– Стивен, мы можем продолжить с вами осматривать здесь все в другой день? Если не возражаете, я бы осталась тут на пару часов с друзьями, – садясь на стул перед этим столом, грустно сказала Элис.

– Конечно, Элис! Как я и сказал, у вас есть месяц для посещения, – с неловкостью в голосе, но тактично сказал Стивен, – я как раз хотел уходить.

Неожиданно на лестничной площадке архива оказался дворецкий: «Я провожу вас, сэр».

– Пока, Стив! – крикнул ему вслед Джим.

– Я Стивен! – донесся раздражённо голос с лестницы.

– На-пле-вать… – негромко, пропел Джим.

Я усмехнулся над остроумием Джима, но сразу обратил внимание на томный вид Элис.

– Это стул дяди… – сказала она, потерев руками о витые подлокотники, – он часто работал за этим столом, что-то читал и рассматривал, а потом внезапно уезжал. Возвращаясь, он иногда ставил на стол новую рамку с фотографией и снова что-то изучал. Только сейчас я поняла, что тут он готовился к новой поездке. – После небольшой паузы, взяв одну из рамок в руки, Элис продолжила. – Так странно, что я не замечала его на этих фото, наверное, и не смотрела вовсе.

– Чем он все-таки занимался, ты знаешь? – спросил я, – куда ездил?

– Нет. Когда я спрашивала, он всегда говорил: «Все поймешь, когда придет время». Я эту фразу слышала тысячу раз! – Воскликнула она, – а теперь он пропал, и что дальше? – на глазах Элис выступили слезы.

Я подошел к Элис сзади и положил руку на плечо, она положила свою руку на мою в ответ, давая понять, что ей нужна моя поддержка.

– Погоди-ка! Ты сказала, это он?! – воскликнул Джим, – это твой дядя? А как я мог его видеть?

Элис резко встала со стула, подошла к перилам лестничной площадки: «Леонард!»

– Да, мисс! – откуда-то из огромного зала внизу донёсся голос Леонарда.

– Я могу попасть в кабинет дяди? – спросила она, как бы стесняясь, ведь ей запрещали туда ходить и всегда держали кабинет закрытым.

– Думаю, что сейчас уже можно… – грустно ответил Леонард.

– Идем! – уверенно сказала Элис и кивнула нам головой. У нее был вид необычайно решительный. Видимо, она давно хотела больше узнать о дяде, побывав в кабинете.

– Помните, пару раз мы пробирались в кабинет дяди, когда там прибиралась уборщица, – спешно говорила Элис, ведя нас за собой в кабинет, который Леонард сразу открыл. – Вот! – она показала на портрет, висящий в центре кабинета, за большим письменным столом.

Это был нарисованный, очень реалистичный портрет дяди Джона. Вот почему нам с Джимом было знакомо лицо на фотографиях. Мы были в кабинете еще задолго до расставания с Элис, но воспоминания остались.

– Сколько ему здесь лет? – спросил я, указав на портрет.

– Думаю, около сорока. Примерно таким я его и запомнила, – после небольшой паузы, Элис продолжила, – сейчас ему было бы почти пятьдесят.

– Кто вообще в наше время делает портреты?! – недоуменно воскликнул Джим.

– В наше время… – шепотом произнес я. В ту же секунду я сорвался с места и побежал в архив к столу, где стояли фотографии. Схватив в каждую руку по одной рамке, я побежал обратно к Джиму и Элис. Они стояли на тех же местах и смотрели в мою сторону, будто меня не было всего секунду.

– Что случилось, Марк? – спросила Элис.

– Вы конечно скажете, что я спятил… – начал я, и еще секунду подумав, решил все-таки озвучить свою версию, – ты сказала, что ему сейчас было бы 50 лет, так? – не дожидаясь ответа, я всучил Элис рамку с фотографией, – А сколько ему здесь лет?

– Думаю, что около 40, выглядит почти так же, как на портрете на стене, – с недоумением отвечала она.

– Вот именно! Сейчас 1998 год, значит фото сделано примерно 10 лет назад, в 1988, так?

– Допустим… – сказал Джим, – к чему ты клонишь, Марк?

– Почему фотография не цветная?! – повисла пауза, недоумение на лицах друзей было еще сильнее, – с середины прошлого века уже были цветные фотографии, а это было за тридцать лет до этого. И что за туземцы рядом с ним стоят?!

– Да ты умом тронулся, брат? – засмеялся Джим.

– Что по второй? – спросила серьезным голосом Элис. Я вопросительно посмотрел на нее, и она повторила свой вопрос. – Что по второй фотографии скажешь, Марк?

– Здесь он чуть старше, видимо. Фото тоже не цветное. Стоит у автомобиля, не уверен, но возможно это первая модель Форд, а они, кажется, в начале века стали выпускаться или в конце прошлого.

– Ребята, видели бы вы свои лица! – заливаясь от смеха, еле говорил Джим, – Марк, понятно, от скуки умом тронулся, но ты-то, Элис…