Я ведь видела, как над городом летали глайдеры – со стороны это казалось так просто. Встал и полетел, разве нет? Покрутив доску со всех сторон, наконец обнаружила открывающуюся панель в днище. Там лежали два блестящих браслета и маленький металлический шарик.
Браслеты на запястье сжались под мои размеры, стоило мне их надеть, тут же пропищал датчик синхронизации, и передо мной в воздухе завис шарик. Я протянула руку и потрогала его пальцем.
Механическим голос спросил, вживлять ли сенсор движения. Немного подумав, я решила, что сенсор не сильно помешает, и подтвердила вживление. Шарик дёрнулся вниз к животу, словно там всегда и был. Взвизгнув, я отшатнулась, когда холодный металл прикоснулся к коже.
Что я поняла, встав на глайдер? Что ничего не смыслю в его управлении. Я свалилась при первой же попытке сохранить равновесие и встать ровно. Достаточно долго я пыталась найти правильный угол постановки ног, при этом каждый раз, когда я наклонялась или поворачивалась, сенсор в моём животе вибрировал, и я слышала тихий жужжащий звук, этакое «вж-ж-жик».
Когда я всё-таки смогла устоять на доске ровно, сенсор пропищал о завершении анализа моторики. Теперь при движении доска стала подстраиваться под меня: я поворачиваю – она наклоняется, я приседаю – она поднимает нос.
Свой первый полёт я не забуду никогда: сантиметрах в пятидесяти от земли на огромной скорости я пересекла задний двор канцлера. И конечно же фееричное падение в конце добавило остроты ощущений.
Я поняла, что полюблю полёты – они дарят ощущение свободы. В мире, где ветер не существует, приятно чувствовать, как прохладный воздух овевает лицо. Закрывая глаза, я представляла, что бегу по лесу, ощущая запах прелой листвы, а волосы хлещут мои плечи. Этот мир – не мой, я не принадлежу ему. Кто же я?
– Вот тебе и «оранжевый код»! В первом секторе энергия так и хлещет, – услышала я мужской голос за оградой сада и чуть не свалилась от неожиданности.
– Ага, экономия же, гы-ы-ы, – вторил ему другой. Скорее всего, это те рабочие, которые натирали фонари. И чего они тут постоянно отираются?
Еле сдерживалась, чтобы не упасть, я полетела обратно к дому. При попытке затормозить, перевалилась через доску, повиснув вниз головой на несколько секунд. Руки вывернулись в плечах, когда я кувыркнулась, и их пронзила резкая боль. Всё-таки странно висеть вот так, рассчитывая на мощь магнита в браслетах, а не на собственные ноги и силу гравитации.
– Надо же, у тебя почти получилось! – от удивления я резко обернулась, и браслеты начали выкручивать мне запястья. – Расслабься, тогда напульсники не будут пытаться тебя стабилизировать, и ты опустишься на землю.
Матиас стоял возле дерева и ухмылялся. В этот раз на нём были серые хлопковые брюки и белая майка, открывающая рельефные плечи. Когда он оттолкнулся от дерева и пошёл в мою сторону, мускулы так и заиграли. Мне показалось, что он специально дразнит меня. Стоило отвлечься на эту мысль, как я, наконец расслабившись, плавно опустилась на ноги.
– Где это ты раздобыла мой старый скайборд? Я думал, его давно отдали в переработку, – Матиас перевернул в руках доску, открыл панель и проверил какие-то проводки. – Тебе объясняли принцип его работы?
– Скайборд? Я думала – это глайдер. Я читала, что их производство было начато ещё в Прогрессивный период Бывшего мира, – я смутилась и отвела взгляд. Почему-то присутствие Матиаса странно на меня подействовало. – Но нигде не нашла инструкции по его управлению, поэтому и вертелась в воздухе, как ты заметил.
– Если это – правда, то у тебя должно быть врождённое чувство равновесия и сильные мышцы, иначе ты бы не устояла на нём и секунды, – он опустил доску и начал меня разглядывать. Воздух вдруг показался горячим, я отступила на шаг, делая судорожный вздох.
– Так и было пару часов назад. Теперь я уже почти освоилась, – тихо призналась я, а Матиас расхохотался. Этот смех был таким искренним, что я изумилась – настолько это было непривычно.
– Глайдеры работали по другому принципу – они охлаждались жидким азотом, и были больше размером, – он оживлённо размахивал руками. – Эта технология работает исключительно за счёт магнитного резонанса. Антигравы и гироскутеры были одними их первых прототипов скайборда.
– Не знала. А как работает скайборд? В смысле, я понимаю, что тут тоже в основе принцип магнитной индукции, как и в скайтране, так? – впервые он смотрел на меня, как на равную. Мы ещё никогда не разговаривали вот так, будто хорошие знакомые. И я поняла, что мне нравится быть с Матиасом, когда он такой.
– Да. Только скайборды – скорее развлечение для подростков, – он ухмыльнулся и поднял правую бровь. – Ты же понимаешь разницу между доской для одного человека, и скайтраном, рассчитанным на перевозку большого количества пассажиров?
– Слушай, если я мало знаю о жизни в Фильтре, это не значит, что совсем безнадёжная, – Матиас нахмурился, и я пожалела о своих словах. Теперь он точно будет считать меня дикаркой. Снова моя резкость всё испортила.
– Я не считаю тебя глупой. Невоспитанной – да. Возможно, неуклюжей ещё. Но не глупой. Что произошло у вас с Амандой? – Матиас потёр подбородок, а затем запустил пальцы в волосы. – У меня не было времени в последние дни, чтобы разобраться с этим. Из-за «оранжевого кода» пришлось дежурить на границе Фильтра.
– Ммм… расскажешь, что такое «оранжевый код»? Или, может быть, ты знаешь, почему все в этом сумасшедшем доме, который вы называете Фильтром, меня ненавидят? За что ты постоянно пытаешься меня унизить? Что я вам всем сделала? – ну вот, опять. И ведь хотела сдержаться, но не смогла. Знала же, что не стоит у него ничего спрашивать.
– Я не пытался тебя унизить, – Матиас с удивлением меня разглядывал, будто увидел первый раз. – Мне неприятно видеть тебя, но я пытался быть отстранённым… в конце концов, я ведь до сих пор не убил тебя.
И снова в его глазах промелькнуло раздражение. Да уж, хорошее продолжение диалога, ничего не скажешь. А я молодец, так быстро довести мужчину до бешенства – это тоже достижение.
– «Оранжевый код» означает, что появились перебои в защите Фильтра, а это может понизить содержание кислорода в воздухе. Если ты не в курсе, только благодаря Фильтру мы можем дышать. За его пределами нет жизни. Никакой. Только радиация и опустошение, – при этих словах лицо Матиаса помрачнело: он точно знал, о чём говорит.
– Я был там, это ужасно. Бескрайние просторы отравленной земли, покалеченные ядом деревья и песчаные бури, поднимающие радиоактивную пыль, которая стекает дождями и снова оседает на поверхности. Поверь мне, ты – меньшая проблема в данном случае, – он развернулся, чтобы уйти, но будто что-то вспомнил.
Резко приблизившись ко мне, Матиас взял доску, встал на неё и показал, как нужно расставить ноги – не очень широко, стопами внутрь, согнув колени, но это я и сама уже поняла.
– Тебе нужно как можно больше летать. Магнитный сенсор синхронизирует с доской возможности твоего тела. Только после этого он станет продолжением тебя.
Датчик, который ты вживила под кожу, сообщает доске, где располагается твой центр тяжести, в какую сторону повёрнуто тело, и напряжение пресса перед тем, как пытаешься развернуться, – Матиас положил руки на свой живот, показывая место вживления сенсора. Его речь походила на инструкцию.
– Делай всё медленно и плавно, доска сама подстроится под тебя. Не бойся падать, напульсники противоударные, они будут крутить тебя в воздухе, замедляя падение. Пока в земле под твоим телом есть металл, ты не разобьёшься.
После этого он ушёл, а я сняла браслеты и потёрла красные запястья – наверняка останутся синяки. Пожалуй, только Матиас сможет помочь мне разобраться с тем, что происходит. Надо быть с ним помягче и не дразнить его. Кто знает, вдруг он ещё что расскажет. Но все эти намёки… почему нельзя прямо сказать, чем я ему не угодила?
В его голосе проступала такая безнадёжность, он избегал меня, но, несмотря на это, не послал меня к чёрту. Вот бы поговорить с ним ещё. Услышать рассказ о его семье или о том, что он знает о Фильтре. В книгах всё же только сухие данные и статистика, а тут за пять минут я узнала намного больше, чем за последние пару недель.
