– Что?

– Ты ещё и глуха к тому ж? Оборванцам у нас места нет, – он ткнул в неё тряпкой, свёл брови и плотно сжал губы.

Джессика растеряно опустила взгляд и только тогда поняла реакцию пожилого человека. Обе её руки были испачканы и исцарапаны, блузка в крови, волосы растрёпаны, обувь в грязи, а светлое пальто в коричневых пятнах. Явись она в таком виде в полицию, вряд ли бы ей сразу же поверили. Скорее, сперва бы заперли, и лишь разобравшись с фактами, выслушали бы. Но худшим было не это, а осознание того, что ей сейчас ничем не помогут, и она снова окажется на улице.

– Нет, прослушайте! Я не… у меня есть деньги. Вот, – во внутреннем кармане пальто она нашла немного купюр. Сумма была не большая, но на комнату в дешёвом отеле хватило бы. – Вот, смотрите.

Мужичок поморщился, что-то пробормотал и резко вырвал деньги из рук Джессики. Рассматривая купюры, он нахмурил густые брови, и искривил лицо в странной гримасе. Неужели подумал, что фальшивые? Вдруг он потряс деньгами перед лицом Джессики и недовольно спросил:

– Шо я, по-твоему, должен с этим делать?!

– В смы… я не понимаю, – её взгляд забегал. Она не готова была вновь оказаться на улице и решила сделать всё, что угодно, лишь бы остаться. – Если не хотите денег, возьмите телефон!

Мужичок удивлённо наблюдал за плоским чёрным объектом, которым трясла перед его носом Джессика. Он настороженно взял прибор и с интересом повертел в руках. Он понюхал его, постучал им по столу, потом поднёс к свече. Сложно было сказать, чего он этим хотел добиться. Но вдруг он склонил голову и увидел в приборе своё размытое отражение. Мужичок поднёс его ближе к лицу и фыркнул.

– Шо за чертовщина? Там же ничо не видно. Ты хошь мне поломанное зеркало подсунуть? – он швырнул телефон на стойку. Джессика только ахнуть успела. – Думаешь, шо я совсем ничего не смыслю?!

– Зеркало? – Джесс не могла понять, шутил он или нет.

– Давай, убирайся отседава, – громко сказал мужичок и указал пальцем на дверь. – Пока я тебя силой не вышвырнул! Пшла вон, оборванка!

Прежде чем Джессика успела хоть что-то ответить, он шустро оббежал стойку и уже подпихивал её толстыми руками в сторону выхода. Как же так?

Не переставая бормотать что-то невнятное, он подтолкнул её сильнее, и она пошатнулась. Сердце застучало быстрее. Происходящее привлекло внимание сидящих в таверне. Никто не желал вмешиваться, но посмотреть хотелось всем. Джессика схватилась руками за стойку. Что было сил она прижалась к столу, не позволяя мужичку оттащить её.

– Постойте! Не надо… – слёзы обиды накатили на глаза. – Пожалуйста, мне правда нужна помощь!

– Мне тож она нужна, но я ж у тебя не клянчу! Давай, топай вон!

– Ну что ты так разорался? – вдруг раздался усталый женский голос.

Из тени лестницы, ведущий на второй этаж, вышла фигуристая низкорослая женщина. Внешне она казалась не моложе этого пузатого мужчика. Её тёмные с сединой волосы были собраны густой косой вокруг головы и украшены бордовыми лентами. В ушах блестели слишком большие серьги с разноцветным стеклом. В одной руке она несла ведро с водой, а в другой держала булку чёрного хлеба. Запах от него разнёсся по всему бару, и желудок Джессики издал предательский звук.

Женщина с лёгкостью подняла ведро на стойку и положила рядом хлеб. Она окинула пристальным взглядом навязчивых зевак и те, как по щелчку пальцев, без лишних слов вернулись к своим прежним разговорам. Женщина вытерла руки о фартук, который висел поверх аляпистой длинной юбки, и подошла к Джессике, чтобы рассмотреть.

– Да ты ж посмотри на неё, она вся дрожит, – женщина покачала головой и щёлкнула языком. – Кровь твоя, девочка?

Джессика, не отпуская край стойки из рук, неуверенно покачала головой.

– Уже хорошо.

– Я оборванцев не обслужваю! – гордо повторил мужичок, сложил руки на груди и отвернулся.

– А кто тебя просит её обслуживать, увалень старый? – женщина посмотрела на него исподлобья. – Ты ж дальше своих глаз не видишь. Чего она просила?

– Я шо знаю? Несла чушь какуй-то!

– Ага, тебя послушать, так каждый второй чушь несёт.

Он насупился и недовольно вздохнул. Мужичок этот казался очень настырным человеком. Скорее всего, не любил, когда ему перечили. Но почему же тогда он не стал спорить с этой маленькой женщиной? Только тогда Джессика обратила внимание, что даже посетители больше не поворачивались в их сторону. Видимо, она и была хозяйкой заведения.

– Небось не на ту улицу свернула? – спросила женщина. Она протянула руку и аккуратно коснулась щеки Джессики.

Джессика ойкнула от боли и наконец-то поняла, что её нос практически не дышит, а левый глаз не открывается:

– Я…

Она осознала, что не готова рассказывать о случившемся, тем более посторонним людям. Стоящая рядом женщина, видимо, заметила это и пожала плечами:

– Ну, ничего. Всякое бывает, стыдиться нечего.

Не дожидаясь ответа, женщина улыбнулась. Глубокие морщинки на её лице стали заметнее, а усталый взгляд подобрел. Она гордо выпрямилась, упёрлась руки в бока и постучала разноцветным башмачком о пол. Кивнув самой себе, громко сказала:

– Можешь переночевать вместе с Патриком.

– Шо?! – развернулся мужичок. Его пухлые щёки раскраснелись от недовольства, а пушистые брови взлетели от удивления. – Шо значить переночевать?!

– То и значит. Дай ей с кухни остатков, – добавила хозяйка таким же приказным тоном. – Давай только быстрее, работы ещё много.

Грязным рукавом пальто Джессика вытерла застывшие слёзы и хлюпнула носом, тихо понадеявшись, что Патриком окажется ребёнок.

Она заметила, как мужичок хотел что-то сказать. Но вместо этого лишь раздул ноздри, беспомощно вплеснул руками, взял одну из свечей, стоявших на столе, и жестом позвал Джессику за собой.

Она последовала за ним. Вместе они обошли стойку и повернули налево, где пряталась непримечательная дверь без засовов. Большая комната, в которую они вошли, оказалась кухней. Она была заставлена деревянными столами. На каждой стене висели полки, где хранились глиняные миски, всевозможной формы кувшины и прочие кухонные принадлежности. Из-под полок свисали свежие травы: тимьян, петрушка и кто его знает что ещё. Внимание Джессики привлекла большая печь, возле которой стоял чёрный котёл. Оттуда исходило приятное тепло, и Джесс захотелось остаться здесь навсегда.

– Ничего не трожь! – рыкнул мужичок. – И не шевелись!

Он поставил свечку на стол и схватил одну из мисок. Вряд ли она была чистой, но зато мужичок заполнил её до краёв едой из котла. Он грубо всучил миску Джессике и жестом потребовал, чтобы девушка последовала за ним к другой двери. Как оказалось, это был выход на улицу.

Джесс послушно пошла за стариком. Она не оглядывалась по сторонам, потому что не могла оторвать взгляд от миски, которая приятно согревала руки. Из-за всего произошедшего у Джессики не было времени даже подумать о том, что она проголодалась. Ни цвет, ни запах еды её не пугали. Если бы она была одна, накинулась бы на еду прямо сейчас. От этой мысли набежали слюнки. Джесс сглотнула, но вовремя подняла взгляд. На уровне лба оказался дверной проём. Она затормозила и чуть не разлила драгоценную еду. Пришлось слегка пригнуть голову, чтобы войти внутрь.

– Под ноги смотри, – шепнул мужичок. – И не шуми! Патрик спит.

Местом её ночёвки оказался неосвещённый сарай, а Патриком – осёл, который тихо спал в своём стоиле. Животное и ухом не пошевелило, когда они вошли внутрь. В сарае воняло не лучше, чем снаружи. Только к тому же добавился запах мочи и сена.

– Спать будешь там, – мужичок указал на большой стог сена, который занимал почти весь сарай. – И чтоб утром тебя здесь не было!

Он фыркнул, последний раз окинул Джессику взглядом и ушёл.

Она осталась одна. В сарае нависла тишина. Джесс боялась пошевелиться, пока глаза не привыкли к темноте. Тогда она обернулась к входу, посмотрела на мирно спящего осла, потом на сено и на еду. Поколебавшись с минуту, она шагнула к так называемой кровати и постаралась сесть как можно аккуратнее. Но пыль от сухого сена всё же разлетелась по сторонам под весом Джессики. Она кашлянула. Её живот вновь разгневано зарычал. Она вспомнила о вечеринке, которую устроили её сотрудники, о торте, к которому так и не прикоснулась, и о Вивиан. Она сейчас, наверное, беспокоится и места себе не находит. Но живот свело сильнее, и грустные мысли сами собой растворились в чашке с едой. Миску заполняла тёмная жидкость, в которой плавали большие куски овощей, а на дне виднелся кусок белой кости. К сожалению, ложки у Джессики не оказалось, а рука была чумазая. Попытавшись найти что-нибудь, обо что можно было бы вытереть грязные руки, она так и не преуспела. Ничего другого не оставалось. Джессика рукой достала кусок моркови и жадно проглотила его, точно кусок мяса. На вкус еда оказалась безумно пресной, но язык Джессики не придирался и не жаловался. Она была рада тому, что вообще хоть что-то ест. Вскоре в миске остался только кусочек кости.