— Но это не по правде. Ты только притворишься моим парнем.

— Ты попросила меня о помощи, я говорю тебе, что хочу взамен. Ты трахаешься со мной, и я притворюсь твоим парнем перед твоей семьей. Или не трахаешься и рассказываешь сестре, что лжешь ей уже восемь месяцев.

Я уже упоминал, что я мудак?

Луна облизнула нижнюю губу. — Мне нужно, хм, переспать с тобой только один раз?

Я покачал головой. — Нет. Ты соглашаешься трахаться со мной, когда я захочу.

— Навсегда? — Она уставилась на меня широко раскрытыми глазами.

На мгновение у меня возникло искушение сказать «да», прежде чем я опомнился. Я заставил себя бросить на нее насмешливый взгляд. — Вряд ли. Сегодня вечером, и если все будет хорошо, мы продолжим трахаться до того момента, пока твоя сестра не уедет в воскресенье.

— А что, если будет не хорошо? — Ее внезапный взгляд, полный опасений, заставил меня пожалеть о своем диком поведении. — Я не... я имею в виду, что у меня нет большого опыта, так что... мы можем вообще не подойти друг другу, и в этом не будет моей вины. И, по статистике, секс в первый раз между двумя людьми обычно не так уж хорош. Требуется время, чтобы узнать, что нравится и не нравится другому человеку в постели, поэтому на самом деле несправедливо основывать то, будет ли секс хорош или нет, на первом разе. Это еще труднее, потому что мы незнакомы. Я ничего не знаю о том, что тебе нравится в постели. Что, если я укушу тебя в экстазе, а тебе не понравится, когда тебя укусят? Я не могу этого знать, и кажется действительно несправедливым судить о моих любовных навыках по тому факту, что я люблю кусаться. Что, если это что-то простое, вдруг тебе не понравится то, как я целуюсь? Действительно ли это справедливый крит...

— Довольно. — Господи, ее болтовня казалась гораздо более очаровательной, чем должна быть. И, черт возьми, просто слушать, как она говорит об укусах и оргазме, может заставить мой член взорваться.

Она уставилась на меня, но не отстранилась, когда я скользнул на скамейку, пока не коснулся ее стройного тела. — Поцелуй меня.

— Ч-что?

— Поцелуй меня.

— Перед бурундуком?

Я не смог сдержать улыбку. — Да. Если мы поцелуемся и не будет химии, тогда нам не нужно будет даже пытаться трахаться.

Ее щеки покраснели от моей грубости. – Я... что, если я не хочу тебя целовать?

— Хочешь.

На этот раз она прикусила нижнюю губу. — Ты этого не знаешь.

Я наклонился, пока мои губы не оказались над ее губами. — Думаешь, я не вижу, как ты смотришь на меня, Солнышко?

— Я не понимаю, о чем ты.

— Понимаешь. Черт, каждый раз, когда я прихожу в эту кофейню, ты промокаешь насквозь. Разве это не так?

– Нет, я... Нет, такого не бывает.

— Ты и сейчас мокрая. Одна мысль о том, чтобы трахнуть меня сегодня вечером, возбуждает тебя. Твоей маленькой киске нужен член, и я дам тебе свой, пока ты не начнешь выкрикивать мое имя.

— Ты... ты слишком высокого мнения о себе.

— Это ты сказала своей семье, что мы встречаемся.

— Только потому, что моя сестра хочет тебя, и я хотела... утереть ей нос.

— Это единственная причина? Или это потому, что ты проводишь каждую ночь в своей одинокой постели, гадая, каково это — иметь меня между твоих гладких бедер. Задаваясь вопросом, буду ли я грубым или нежным.

Лизнул уголок ее рта. Она застонала, и я удовлетворенно улыбнулся, прежде чем положить руку ей на бедро и погладить его.

Я удивленно хмыкнул, когда Луна прижалась губами к моим, но быстро взял поцелуй под контроль. Скользнул рукой в ее волосы, обхватил затылок – боже, она была такой маленькой и нежной – и накрыл ее рот своим. Я надавил языком на ее губы и, когда она раздвинула их, просунул язык между ее губ. Погладил ее языком и издал низкий одобрительный рык, когда она широко открыла рот и приняла мой требовательный поцелуй.

На вкус она была такой сладкой, как я и мечтал. Другой рукой обнял ее за тонкую талию и притянул к себе на колени. Заставил ее оседлать меня, прежде чем снова крепко поцеловать. Я прижал большую руку к ее пояснице и терся членом о ее промежность, пока мы целовались. Толщина ее куртки не давала мне покоя, и я протянул руку между нами и расстегнул ее. Обхватил маленькую грудь Луны через рубашку, и она ахнула мне в рот.

Немного отстранился, а затем обхватил ее задницу обеими руками, крепко сжимая, прежде чем прижать к своему члену. Тихий стон Луны заставил мою кровь гореть.

— Ашер...

— Скажи, что хочешь, чтобы я трахнул тебя, Солнышко.

— Я хочу, чтобы ты трахнул меня. Хочу, чтобы ты трахнул меня прямо здесь.

— Перед бурундуком? Я не из таких парней.

Она уставилась на бурундука – проклятая тварь все еще наблюдала за нами — и хихикнула. Обычно хихиканье женщины действовало мне на нервы, но хихиканье Луны сделало меня почти невозможно твердым.

Я снова поцеловал ее, и на этот раз она сама потерлась о мой член.

— Пожалуйста, Эш, — простонала она. — Это причиняет мне невыносимую боль, и я...

— Луна Дэвис?

Неодобрительный голос позади нас заставил Луну вскрикнуть, и она соскочила с моих колен. Она чуть не упала лицом вниз, но я поймал ее за руку и удержал на ногах. Она застегнула куртку и уставилась на женщину в фиолетовом велюровом спортивном костюме, стоящую на дорожке.

— Миссис Уилкинс! Эм, здравствуйте, здравствуйте, эм, здравствуйте, я вас не услышала.

— Действительно. Полагаю, язык мистера Стоукса был так глубоко в вашем горле, что это повлияло на ваш слух?

Мне хотелось рассмеяться, но я сдержался и встал рядом с Луной. Миссис Уилкинс было семьдесят три года, и она была школьной учительницей на пенсии. Она преподавала в начальной школе почти тридцать пять лет. Черт, она учила меня в пятом классе.

Она пристально посмотрела на меня своими глазами с густо накрашенными ресницами. — Мистер Стоукс, как вы думаете, уместно ли засовывать свой язык в горло мисс Дэвис посреди общественного парка?

— Нет, мэм.

— А вы, мисс Дэвис, как думаете, уместно ли сидеть верхом и тереться, как маленькая стриптизерша, о мистера Стоукса посреди общественного парка?

— Нет, мэм. — Лицо Луны было ярко-красным, и я взял ее за руку и сжала.

— Мы с Луной встречаемся, миссис Уилкинс.

Луна одарила меня благодарным взглядом, который сделал меня счастливее, чем следовало бы.

— Поздравляю, — голос миссис Уилкинс напомнил мне большой, холодный – очень холодный – айсберг. — Как думаете, вы сможете держать свои руки при себе, когда будете на людях? Пользование парком — это привилегия, а не право.

— Да, мэм, — ответила Луна. — Простите.

Миссис Уилкинс сухо кивнула нам и пошла дальше по дорожке. Как только она вышла за пределы слышимости, Луна уставилась на меня. — Ну, я думаю, мы выяснили, что поцелуи возбуждают нас обоих. Я права?

Мы все еще держались за руки, и она подняла свободную руку в кулак, чтобы я ударил. Я отпустил ее другую руку и отодвинулся на некоторое расстояние. Я все еще был тверд, как гребаный камень, и не доверял себе, с лёгкостью мог утащить Луну с дорожки в парк, чтобы трахнуть ее у чертового дерева. К дьяволу отставных учителей и извращенных бурундуков.

Луна покраснела и спрятала руки за спину. — Извини, э-э, значит, я прошла тест на поцелуй?

Я кивнул и поправил член, когда Луна застегнула молнию на куртке, а затем неуверенно улыбнулась мне. — Ну, и что теперь? Ты сказал миссис Уилкинс, что мы встречаемся, значит ли это, что…

— Нет. Я просто пытался удержать ее от того, чтобы она не вызвала полицию за наше непристойное поведение. Если хочешь, чтобы я притворился твоим фальшивым парнем, ты знаешь, чего я хочу.

Она глубоко вздохнула и стала возиться с молнией на куртке. — А что, если мы займемся сексом сегодня вечером, и я... я окажусь недостаточно хороша в этом для тебя? Что тогда?

Я постарался, чтобы мой голос звучал жестко. Черт, с каких это пор стало так трудно быть равнодушным к женщине?