— Она выбрала ее нарочно, — сказал Нокс. — Как можно быть такой сукой по отношению к собственной сестре?
— Лидия Дэвис.
— Ага, я так и думал. Просто надеюсь, что Луна не сбежала насовсем.
Что-то похожее на панику охватило мое сердце. — Что, черт возьми, ты имеешь в виду? Где Луна?
— Как только Лидия начала петь, она сказала, что ей нужно подышать свежим воздухом. Она выглядела расстроенной.
— Конечно, она чертовски расстроилась. — Я встал. — Придержи Лидию в баре, когда она закончит свою гребаную песню. Не позволяй ей искать Луну.
— Будет сделано. — Нокс протянул мне свое пиво, прежде чем поставить его и хрустнуть костяшками пальцев. — Пора выпустить очаровательного Нокса поиграть.
Я повернулся и протопал через бар, игнорируя пение Лидии и то, как все смотрели на нее. Оказавшись снаружи, я осмотрел парковку. Луна явно не приехала в бар на машине, что, если она пошла домой пешком? Было поздно и темно, а она такая чертовски маленькая. Любой мог встретить ее, причинить боль и...
Облегчение нахлынуло на меня. Я заметил ее волосы в лунном свете и сразу же побежал к ней через парковку. Она действительно стояла рядом с моим джипом, и я подумал, не сделала ли она это нарочно.
«О да, конечно. Луна расстроена, поэтому будет стоять рядом с твоей машиной, потому что что? Она напоминает ей о тебе, и ты заставляешь ее чувствовать себя лучше? Приди в себя, чертов идиот».
— Привет. — Я остановился перед ней, и она слабо улыбнулась мне.
— О, привет. Что ты здесь делаешь?
— Пришел, чтобы найти тебя. Ты не должна стоять здесь в темноте одна.
— Это совершенно безопасно.
— Это не так. — Я видел мурашки на ее тонких руках. — Пойдем внутрь. Ты замерзла.
— Мне нужно еще несколько минут.
Она изучала землю, а я прислонился к своему джипу. — Я должен был ответить тебе.
— Все в порядке. Я решила, что смогу подождать, по крайней мере, до завтра.
— Я был занят на работе весь день и знал, что увижу тебя здесь сегодня вечером, так что…
Господи, это звучало чертовски неубедительно.
— Нет, я все понимаю. Мне жаль, что тебе пришлось рано начать притворяться, но, — она наконец взглянула на меня, — я действительно ценю, что ты, э-э, помог мне.
Я ничего не сказал, но мне было невыносимо видеть, как она дрожит. Я притянул ее к себе и погладил по спине. Она положила голову мне на грудь и обняла за талию.
— Почему ты не остался послушать, как поет Лидия? — спросила она.
— Ее голос отстой.
Она рассмеялась. — Нет, это не так. Он лучше, чем у меня.
Я потянул ее за косу, пока она не подняла голову. — Нет.
— Так и есть. У нее всегда был великолепный голос и...
— Он не лучше. У тебя невероятный голос, Солнышко. Я прихожу в бар по средам только для того, чтобы послушать, как ты поешь.
— Да? — Ее глаза загорелись. — В самом деле?
— Да, — признался я. — У тебя самый красивый голос, который я когда-либо слышал.
Черт, я говорил как влюбленный идиот, но улыбка на лице Луны того стоила.
— Спасибо, Ашер.
— Всегда пожалуйста.
На мгновение она замолчала, а затем, покраснев, сказала: — Итак, э-э, прошлая ночь была для тебя хорошей?
— Да, — сказал я.
Она уставилась на меня: — Ты уверен?
Я поцеловал ее. Ничего не мог с собой поделать. Я провел большую часть этого проклятого дня, думая о ней, о ее сладкой киске и о том, как сильно хотел снова погрузиться глубоко в нее. Я почти разбудил ее этим утром, прежде чем уйти, но уже опаздывал, и если бы разбудил ее, у меня было бы искушение держать ее в постели весь гребаный день. К черту обе наши работы.
Ее тихий стон и то, как она облизала мой рот, прежде чем скользнуть языком между моих губ, мгновенно заставили мой член затвердеть. Я потерся о нее своим стояком, прежде чем обхватить грудь через платье и большим пальцем сжимать ее сосок в твердый бутон. Мы целовались до тех пор, пока не почувствовал, что она нужна мне так чертовски сильно, что не мог больше ждать ни секунды. Ни один поцелуй с женщиной ни разу не заставил меня потерять контроль, но это была моя Луна, женщина, которую я хотел уже много лет.
Я приподнял ее и одобрительно застонал, когда Луна обвила ногами мою талию и потерлась о мой член. Прижал ее к грузовику нижней частью тела и использовал обе руки, чтобы обхватить и размять ее грудь через платье, пока продолжал ее целовать.
Она тихо стонала от желания, выгибаясь в моих руках, и это сводило меня с ума настолько, что я, как гребаный подросток, прислонил ее к своему грузовику и пытался трахнуть, не снимая штанов.
— Эш, пожалуйста.
Я не смог удержаться от ее задыхающегося крика. Моя женщина нуждалась в моем члене, и я собирался, черт возьми, дать ей его. Когда Луна поцеловала меня в шею, покусывая зубами, я быстро оглядела парковку. Она была совершенно пуста. Я припарковался в дальнем конце стоянки, и было достаточно темно, чтобы скрыть то, что мы делали, пока никто не подошел слишком близко. Я протянул руку между нами и расстегнул джинсы. Вытащил свой член прежде, чем Луна поняла, что происходит. Сжал ее бедра. — Подвинь трусики, Солнышко.
— Ч-что?
Я потерся членом о ее киску. Черт, если не войду в нее в ближайшие десять секунд, сойду с ума. — Сдвинь свои трусики, пока я не сорвал их с тебя.
— Мы не можем, — прошептала она. — Мы на стоянке, и если нас кто-нибудь увидит...
— Луна, — мой член все еще упирался в ткань ее трусиков, и я чувствовал, насколько они были влажными, — сдвинь свои трусики сейчас же. Мне нужно трахнуть свою женщину, а тебе нужно, чтобы тебя трахнули.
Луна уставилась на меня, ее зрачки расширились в тусклом свете, прежде чем она безмолвно протянула руку между нами и стянула трусики до складки бедра. Она обхватила другой рукой мою толстую шею и прижалась ко мне, когда я просунул руку между нами и схватил основание члена. Я направил его к ее сладкой, влажной дырочке и толкнул. И застонал ей в горло, когда почувствовал, как ее горячее напряженное лоно окружило мой ноющий член.
Она ахнула мне в ухо, ее влагалище сжалось вокруг меня, и я немедленно остановился. Я потер одно голое бедро, прежде чем отодвинуться и снова толкнуться. Луна была как перчатка вокруг моего члена, и я застонал, продвигаясь вперед, пока ее крошечная киска не приняла каждый дюйм моего члена.
— О Боже, — прошептала она мне на ухо. — Ты такой большой, такой твердый.
— Я делаю тебе больно, Солнышко? — Никогда в жизни я не хотел двигаться так сильно, как сейчас, но, черт возьми, скорее умру, чем причиню боль своей Луне.
— Нет, — выдохнула она. — Нет, мне так хорошо. Трахни меня скорее, Эш. Мне это нужно.
Ей не нужно было повторять дважды. Когда она обхватила меня другой рукой за шею, я взял ее за бедра и начал входить и выходить из нее. Ее мягкие всхлипы и стоны удовольствия подстегивали меня, я целовал ее, а затем трахал в жестком, быстром ритме, от которого мои яйца напряглись, а основание позвоночника покалывало.
Господи, я уже был близок к тому, чтобы кончить, и немедленно просунул руку между нами и потер клитор Луны. Он был набухшим и твердым, и я проглотил ее крик удовольствия, когда тело Луны сразу напряглось, и она кончила на мой член. Стоило ее крошечной киске сжать меня, как я простонал ее имя, сильно толкнулся и кончил. Как и прошлой ночью, наполнил ее своей спермой, и Луна приняла ее всю, сжимаясь и пульсируя вокруг меня, и втягивая мое семя глубоко внутрь.
Если бы Луна не принимала эти чертовы таблетки, мои мальчики плыли бы к главному призу, обрюхатили бы мою Луну и сделали моей навсегда. Если бы она носила моего ребенка, ей пришлось бы переехать ко мне, спать в моей постели каждую ночь, пока мой мальчик рос бы в ее животе, и я доставлял бы ей больше удовольствия, чем она когда-либо мечтала. Она была бы моей и беременна...
Святое дерьмо. О чем, черт возьми, я думал? Мои бедра все еще двигались, и Луна продолжала тихо стонать и вздыхать мне в ухо, содрогаясь от оргазма, но я, черт возьми, погрузился в какую-то гребаную мечту о том, чтобы заставить Луну забеременеть только для того, чтобы трахать ее каждую ночь. Что, черт возьми, со мной не так?
