Больше я ни о чем не спрашивал. Пошли на ужин. Ужинали молча. Сомов то и дело поглядывал на меня, но вопросов не задавал. Нет, я к этому никогда не привыкну. Я вспоминал серьезного не по годам лейтенанта, рисующего крест на двери убежища и на душе стало совсем погано. Терентьев, угадывая мое желание, налил по полстакана разведенного спирта. Сомов с Ильей отказались. После ужина Пегас все таки поинтересовался в чем причина моего настроения. То, что он видел вокруг, его вполне устраивало. Пришлось рассказать. Не хотел портить ему настроение, но так получилось. Терентьев освободился, когда уже стемнело. Ушли в его дом, охраны в этот раз не было, оно и к лучшему. На изложение цели нашего рейда много времени не потребовалось. Когда он узнал про колонии, то в лице переменился. Пришлось выкладывать все, что ему нужно знать. Пригодились справочные материалы. После того как первый шок прошел, капитан заговорил:

– Все правильно, о чем-то таком я догадывался, но не думал, что это возможно. Ты знаешь, только через нас прошло около восьми тысяч беженцев. Я все удивлялся размерам убежища, даже сам собирался посмотреть хоть одним глазком. Да только некогда. Последнее время поток заметно ослаб, за последний месяц пара сотен человек, не более.

– Анатолий, сколько человек у тебя сейчас в общине?

– Сто сорок шесть, это со мной вместе. Из первых поселенцев почти все на месте. Четверых потеряли, Ковалев в том числе.

– Как это вышло?

– Запасы из воинской части вывозили до последнего. Все продукты вывезли. После третьего рейда они были уже безнадежны. После этого еще два рейса сделали и все. Сами так решили. Зачем всем рисковать, вот и не уберег, – капитан виновато замолчал.

– Твоей вины в этом нет. Мы тоже не смогли бы помочь, – решил я его немного успокоить.

– Если бы не они, не продержались бы. Когда еще первые колонны пошли. Да и первые сами были на пределе. Многие из первых у нас остались, те, что не в проекте.

– Сейчас у тебя запасы есть?

– По продовольствию – на три месяца максимум. Горючего хватает. Оружие даже вывозить не стали. Куда его девать? Да и некому. Больше я людей на смерть не пошлю.

– На смерть не надо. Но к завтрашнему вечеру надо определиться. Кто хочет остаться, должны будут двигаться вслед за нами, к столице. Кто решится в колонию, должны остаться на месте, дождаться последних колонн и следовать в убежище. Кто захочет остаться должны знать, что рассчитывать впредь придется только на себя. К сожалению, на тебя это предложение не распространяется. Твое место здесь, до тех пор, пока поселок не покинет последний человек.

– Ты прав, – капитан на удивление легко согласился, – ни в какую столицу я не поеду. Лучше уж одним из первых на Марсе, чем последним из людей на Земле. Только давай так сделаем. Я оставлю минимум из тех, кто в колонию захочет. Остальные пусть собираются, держать не стану.

– Хорошо. Тем, кто за нами поедет продуктов и теплых вещей не жалей. Оружие тоже пригодится. Транспорт само собой, пешком не дойдут. Кто соберется в убежище – запасов по минимуму. Все вещи все равно перед входом оставят. Хорошим темпом за день доедут. Оружие – только у охраны, заставят сдать. Мы ждать не можем, дорога проложена, думаю, что не собьются, карту дадим. Сами пойдем впереди, если что будем на связи.

Детали предстоящей эвакуации обсуждали долго. В конечном итоге решать людям. На этот счет у меня были свои предположения, вот утром и проверю. Предположения подтвердились. Едва только мне стоило утром появиться в избушке капитана, он уже докладывал первые результаты. Оказывается, ночью шло обсуждение, в стороне никто не остался. Желающих отсидеться, в надежде на лучшее, не оказалось вовсе. Решено было оставить десять человек для охраны и обеспечения. Больше сотни поселенцев изъявили желание двигаться к убежищу. Тех, кто собрался в столицу, набралось всего двадцать человек. Как бы то ни было, это их решение. Результат вполне ожидаемый. На этой земле их уже ничего не держало. Не было родных и близких, привычной работы, как не было и жаркого лета и развлечений, пикников на природе и семейных походов по магазинам или в кино. А главное не было пищи и надежды на то, что скоро все изменится к лучшему. Возможно, они не до конца осознавали, что в колонии их тоже могут подстерегать опасности. Сытой и уютной жизни им никто не обещал. Но факт остается фактом, большинство решилось на этот отчаянный шаг. Мне только оставалось связаться с убежищем и предупредить, что на днях придет первая группа последней волны беженцев. Предупредил больше для порядка. По протоколу убежище сейчас находилось в постоянной готовности к приему беженцев. Независимо от пункта назначения, людям было необходимо собраться в дорогу, подготовиться. Мы ждать не стали. Выехали вперед, если в дороге придется задержаться, то они нас нагонят.

Следующие двое суток двигались почти без остановки. Состояние дороги позволяло двигаться даже ночью. Миновали несколько заброшенных поселков, включая и печально известный поселок каннибалов. Не смотря на сравнительную оживленность трассы, чуда не произошло, поселки оставались заброшенными. Силуэт поселка в долине реки показался внезапно. Мы чуть было не проехали его, накатанная дорога уходила в объезд. Пришлось сворачивать на другую дорогу, почти заметенную снегом. Как и в прошлый раз, нас заметили первыми, Старшина запросил нас по связи и очень удивился, услышав знакомый голос, на блокпосту шлагбаум был уже открыт, заграждения убраны.

Иван Михайлович встречал нас на крыльце. В рассветном морозном тумане разглядеть поселок было трудно. На первый взгляд ничего не изменилось.

– Будь здоров, командир – приветствовал меня Старшина. – Уже не чаял тебя увидеть. Дашку в этот раз не привез?

Вот уж точно, ничего не меняется.

– Здравствуй, Иван Михайлович, – я протянул руку, мы поздоровались. – Что с Дашей?

– Да ну её, не поминай лихо. Опять сбежала, только теперь в город похоже. На этот раз с подружкой. Появится, назад не приму, пусть даже не рассчитывает, – он выбросил чинарик самокрутки и посмотрел на меня, ожидая продолжения.

– Понятно. Гостей примешь? Нас трое всего.

– Отчего не принять, если трое всего. Если больше – будьте добры в объезд, здесь не проходной двор и плату за проезд мы не требуем.

Вот те раз. А ведь обещал же помочь, говорил, что обязан. Я даже немного растерялся. Видимо что-то отразилось на моем лице, потому что он продолжил:

– Ты на меня не зыркай. У меня тут женщины и дети. Если все напрямик будут ездить никакого эпицентра не надо. Вот у Вас в убежище я слышал и шлюзы есть и карантин. А мне что прикажешь делать? На объездной срубы поставили специально для беженцев, так что я свое слово держу. И помощь, когда просят, оказываем и сами не отказываемся, если предлагают. А вот заразы никакой мне тут не надо, ученые уже. Живу я здесь, понятно?

Старшина был прав. Мало ли поселков было на старой трассе, которые из-за наплыва беженцев превратились в зоны бедствия, особенно дальше, за Уралом? Здесь было другое дело, но ему откуда об этом знать? Разубеждать не стал.

– Понятно, от чего не понять. Без обид если что. Знал бы, заранее предупредил.

– Вот то-то и оно, заранее никто ни о чем не думает, все наедятся на «авось», потом удивляются. Меня тут один из конвоя чуть было к стенке не поставил, хорошо, что вовремя ему старший мозги вправил.

– Всякое бывает, живы, здоровы и слава Богу, – решил я сгладить ситуацию.

– И то правда, проходи в дом, не стой и своих зови.

За завтраком обратил внимание, что консервы на столе отсутствуют. Не богато, но все свое. Только хлеб какой-то странный, не сразу сообразил, что он из кукурузной муки. Иван Михайлович завтракал с нами за одним столом.

– Смотрю консервы не в почете? – я надеялся услышать ответ и он не заставил себя ждать.

– От чего же, запасы на черный день кое-какие имеем. А так все свое. Первое время завалили нас консервантами, грех жаловаться. Так понимаю тебе спасибо сказать надо. Не отказываться же, вот и сделали запасы, мало ли пригодится, не нам, так беженцам.