– Нет, десять человек и вратарь!

– А-а, а ты не вратарь?

– Нет, я защитник. Я защищаю вратаря!

За разговорами молодые люди совсем не заметили, как дошли до дома Дарьи.

– Даш, давай я расскажу тебе о футболе в другой раз. Можно я позвоню?

***

Весь мир оплакивал гибель самой сильной

команды Великобритании. Такого удачного

состава игроков у нас никогда не было и дол-

го еще не будет. Большинство из них были сов-

сем юными. За 54 страшных секунды их не стало.

Фрэнк Тейлор, журналист, выживший в

авиакатастрофе.

Луис Линья тихонько отпер дверь своим ключом. Из глубины дома доносились странные, пугающие своей истошностью звуки. Дома должна быть одна жена, Олалья, но голос явно принадлежал не ей. Да и с трудом ЭТО можно назвать голосом.

Луис на цыпочках прошел по коридору, и чуть-чуть высунувшись, так, чтобы не было заметно, заглянул в комнату. Олалья сидела в трудновыполнимой позе на кровати, вокруг стояли зажженные свечи. Однако на романтическую встречу любимого мужа совсем не похоже. Звук также исходил от Олальи:

– А-а-а-у-м-м!

Луис удивленно вытаращил глаза, вытягивая шею вперед, но, не в силах удержаться на одной ноге, шлепнулся перед женой.

– А-а-а! – завизжала уже в другой тональности Олалья и открыла глаза. – О, Господи, это ты?!

– Как мне нравится, когда ты меня так называешь. Милая, что здесь происходит? Что это был за звук? И чем это здесь так пахнет? Воняет просто ужас.

Действительно, комнату заполнял едкий, противный запах.

Олалья посмотрела куда-то вниз и невозмутимо заметила:

– Я-то тут причем? Это у тебя брюки горят.

Луис опустил голову вниз. Брюки медленно тлели и дымились.

– А-а-а! – завопил он точно так же, как минуту назад его жена. – Это все твои свечи!

Затем он, недолго думая, схватил со столика вазу с цветами и выплеснул воду из вазы на тлеющие брюки.

Дым прекратился, но теперь по комнате разнесся совершенно другой запах – преотвратительнейшая вонь тухлой воды. Луис гневно уставился на жену:

– Что у тебя все не как у людей?

– Ха! – презрительно воскликнула Олалья. – Дарил бы ты мне цветы почаще, они бы не застаивались в вазе и не воняли!

Луис почувствовал легкий укол закопошившейся совести по отношению к дорогой и обожаемой женушке. В мокрых обгоревших брюках он присел рядом с любимой и, пытаясь придать своему голосу нотки нежности и заботы, поинтересовался:

– Чем ты занималась без меня, дорогая? Что это за новый ритуал – со свечами и странными звуками? Ты отгоняешь от нашей команды соперников, чтобы их всех скрутила таинственная болезнь, и мы выиграли Лигу Чемпионов?

– Это медитация! Тебе знакомо такое слово?!

– Хорошо, милая, медитация так медитация. А что же тут тогда так страшно выло?

– Я! Это выла Я! Ты знаешь, что такое мантры? Мантры нужно произносить глухим низким голосом, напевно.

– Новое увлечение? – виноватым голосом Луис старался сгладить все острые углы. – Ты уже занималась йогой, фитнесом, какими-то дыхательными упражнениями…

– Цигун!

– … рисовала какие-то странные картины…

– Авангардизм!

– … шила какие-то тряпки…

– Создавала собственную линию одежды!

– … сочиняла поэмы.

– Создавала песню! Хит на все времена!

– Лучше бы ты вместо этого научилась готовить аппетитные блюда и вышивать крестиком. А вместо своих авангардных картин… банер нарисовала!

Олалья прижалась к груди возмущающегося мужа и проворковала:

– Милый, ну мне так одиноко одной. Без тебя. Я сижу тут целыми днями и пытаюсь себя как-то развлечься. Мне о-о-очень скучно.

– Ну хорошо, ну.… Давай заведем ребенка?

Олалья нахмурила тонкие бровки:

– А девять месяцев? Все равно я буду одна девять месяцев! Потом придет срок, а тебя снова нет! Ты на игре, на тренировках, на сборах, на выезде, на базе. И однажды я все-таки дозвонюсь до тебя и скажу: « Дорогой, нашему ребенку уже три года, может, приедешь, посмотришь на него?»

– Не надо утрировать, я не всегда отсутствую. Каждую свободную минутку я стараюсь проводить с тобой. И вообще, ты знала, за кого выходила замуж. Ты знала, что я часто покидаю дом, что, возможно, придется менять команды, а значит, и страны. Сейчас я выступаю за клуб, с которым буду играть в Лиге Чемпионов, меня стали вызывать в сборную. А ты бы выучила язык, познакомилась с кем-нибудь.

– Ах, милый, здесь такой расизм! – томно закатила ювелирно накрашенные глазки Олалья.

– Да ладно, тебя никто не обидит. Мне на поле порой больше достается. Пойдем в ресторан?

– Пойдем! Только штаны переодень!

И изящная африканская пантера грациозно убежала наряжаться.

***

Посмотри правде в глаза: твоё время не наступит НИКОГДА.

Пока ты не возьмёшь ситуацию под контроль. Пока не будешь делать конкретные шаги и желать этого до исступления. Какие шаги нужно делать?

Ешь, молись, люби. То есть тренируйся, тренируйся и… молись, да. Молись до, молись после, и во время молись тоже. Иначе футбольный бог не заметит тебя. Или накажет. Говорят, он очень строгий – с посредственностей три шкуры дерёт.

***

Погибло 8 футболистов… 8 юношей,

8 мужественных спортсменов. Они

погибли с улыбкой на лице. Не осознавая

даже, какое блестящее спортивное будущее

их ожидало.

Фрэнк Тейлор.

Тренировочная база ФК «Лидер», практически родной дом футболистов, находилась в самом прекрасном месте в мире (по мнению вышеупомянутых). Особенно, если проводишь там как можно меньше времени. Больше всего тяжелых разговоров, тренерских напутствий и разносов, в частности с самыми недисциплинированными игроками, произошло именно здесь – в небольшом зале с ровными рядами мягких стульев. На стене перед стульями висели разнообразные планшеты с игровыми схемами и большой плазменный экран.

Вот дверь отворилась, и на пороге возник высокий черноволосый паренек – Богдан Боев. Он жил прямо в комнате на базе и снова пришел раньше всех.

Через пару десятков минут зал заполнился игроками ФК «Лидер». Появился и тренер – Андрей Степанович Стефанский – среднего роста, с небольшим животиком и живыми, неравнодушными глазами пятидесятилетний мужчина. Все утихли и тренер начал свою речь.

– Нам предстоит очередной матч российского чемпионата, и я приготовил небольшое досье на соперника…

Едва тренер вошел во вкус, раздался стук в дверь и пред очами присутствующих предстал Максим Апрелев. Огромный, с едва заметными фиолетовыми кругами под глазами и стоящими колом, еще не просохшими после наспех принятого душа, волосами, в вывернутой наизнанку футболке, он всем видом напоминал советские плакаты о вреде пьянства. Вообще, Апрелев был идеальным капитаном – влиятельным, строгим и ответственным, и сегодняшний алкогольный душок – катастрофическое исключение, вызванное сложившимися обстоятельствами.

– Здравствуйте, Андрей Степанович, извините, что…

– Штраф! – раздался зловещий шепот стоппера Вити Котлярова.

По рядам прокатился едва уловимый смех.

– Проходи, – отозвался тренер и продолжил объяснение.

– Если соперникам удастся забить, они предпочтут закрыться в глухой обороне.

Тренер двигал разноцветные кружочки на планшете, объясняя игрокам тактические действия в предстоящей игре.

Дверь снова тихонько скрипнула и в проеме появилась лохматая голова и идеальный профиль Кирилла Лаврова. Стефанский даже не обернулся на звук, продолжая пояснять игрокам их задачи. Тихонько-тихонько на цыпочках, Кирилл по стеночке продвигался к месту, где от хохота давились одноклубники и недавно появившийся Максим Апрелев. Добравшись без помех до стула, Лавров, радостный от того, что сумел не обратить на себя тренерское внимание, опустился рядом с Максом.