– Господин Равенстер, умоляю, пощадите моего сына! Он не виновен! – Голос просителя звучал глухо и надтреснуто. А ещё так несчастно, что Анна против воли сделала несколько шагов вперёд, к двери из-за которой слышались голоса.

– А кто ваш сын? – Приёмный отец говорил спокойно, но Анна знала его и чувствовала, что это затишье перед бурей. Она сделала ещё несколько шагов и остановилась в тени. Дверь была приоткрыта, так что она видела приёмного отца, который сидел в кресле посредине комнаты, а перед ним стоял низко опустив голову мужчина, из самого низшего сословия. Одежда его была грязной и неопрятной, местами через дыры проглядывало голое тело.

– Ну как же, мой Николя. Его забрали давеча, за беспорядки. Ну так он в них не участвовал!

– Не участвовал, говорите, – господин Равенстер встал, сразу оказавшись выше ростом и шире в плечах этого несчастного мужчины. – А у меня вот есть другие сведения. И свидетели есть.

– Дак не может такого быть, – мужчина начал раздражаться. Анна слышала в его голосе такие нотки. Как будто вот-вот разразиться гроза, вдалеке слышны удары грома, но она ещё далеко. Когда матушка настоятельница заговаривала с ними таким тоном, даже самые отъявленные озорницы, умолкали. Но отцу видимо нравилось злить этого мужчину. – Какие свидетели?! Дома он был, говорю как есть. И жена моя, мамаша то есть его, видела его и дочка соседская забегала, с ним говорила. Я и на суде так говорил. Как мог Николя быть и дома и на площади в один час?

– Не знаю, господин Как Вас Там. Его Величество дало приказ найти зачинщиков беспорядков, я их нашёл. Если Вас что-то не устраивает, обращайтесь к Его Величеству. – Приёмный отец стоял, даже не глядя на мужчину и поигрывал кольцом на пальце.

– Но вы ведь королевский судья! К кому, как ни к вам прислушиваться Его Величеству? Мой сын ни в чём не виноват. У него дома невеста осталась. Мы только хотели справить свадьбу. Ну, господин судья, вызовите сына ещё раз. Поговорите с ним. Мы готовы тоже свидетельствовать, что он не виновен. Прошу вас, – мужчина вдруг бухнулся на колени. – Пожалуйста! Матушка моя, мамаша то есть евонная все глаза выплакала. Ей неможется. Сляжет как пить дать, коли сына не выпустят.

– Я не могу, увы. Его Величество уже подписал бумагу о казни провинившихся. На следующей неделе состоится. Да и даже если бы хотел, это очень дорого стоит.

Господин Равенстер уже в открытую требовал денег. И Анна не могла этого не понимать. Возмущение поднялось в ней, на глаза навернулись слёзы. Представилась несчастная женщина, которая лежит одиноко в своём бедном домике и ждёт сына. А он не придёт. Его казнят, казнят безвинно.

Анна не смогла этого стерпеть. Она бросилась в комнату.

– Отец, пожалуйста! Пересмотри дело! Может быть, действительно этот мужчина ни в чём не виновен. Пожалуйста, отец! – Она умоляюще сжала руки.

– Ты откуда взялась? Почему лезешь не в своё дело! А? – Он шагнул к ней. – Да ещё и подслушиваешь то, что тебя никак не касается. Мерзкое отродье своей поганой мамаши! И чему вас только в пансионах учат?

– Пожалуйста отец! Ну прошу тебя! – попыталась она ещё раз и вскрикнула. Господин Равенстер больно схватил её за руку.

– Тебя мои дела не касаются, ясно? Любительница справедливости. Защитница всех сирых и убогих выискалась. Давно не получала тростью по рукам? А по губам за свои слова?

Приёмный отец одной рукой перехватил её за запястье, а второй дотянулся до колокольчика, стоявшего на столе и позвонил. Через несколько минут и в комнату вбежало два рослых воина, в полном обмундировании. Королевский судья всегда держал рядом с собой телохранителей. И теперь Анна понимала почему. Злость на приёмного отца и гнев поднимались в душе, выжигая её дотла.

– Уведите его, – кивнул он воинам на мужика, – и передайте королевской страже. Он так хотел увидеть своего сыночка, вот пусть и убирается к нему.

– Нет отец, пожалуйста. Он же ни в чём не виноват! – Это было ужасно, но она не могла молчать. Сейчас этого мужчину посадят в тюрьму только из-за того, что он пришёл заступиться за сына. И из-за её вмешательства. Она сделала только хуже.

– Замолчи! Позоришь меня только перед людьми! – Острая боль от пощёчины пронзила как иглой. Голова закружилась, и Анна чуть не упала. И упала бы, если бы приёмный отец всё ещё не держал её так цепко. На глаза навернулись слёзы.

– Сейчас пойдёшь у меня в комнату и будешь там сидеть, пока не разрешу выйти. Ты забыла, кому ты всем обязана. Ну ничего, я напомню тебе. Любишь заступаться за мужиков? Получишь в мужья безродное отродье! Посмотрю, как ты запоёшь о справедливости в грязной хижине! Давно уже следовало это сделать! А я всё чего-то ждал. Благодарности, наверное, но так и не дождался. – Господин Равенстер потащил её к двери. Анна шла, не сопротивляясь, почти ослепнув от слёз. Сердце тоскливо сжалось, в ожидании беды.

– О, а вот и кандидат нашёлся, – приёмный отец усмехнулся криво и злобно и схватил на ходу несколько листов из ровной стопки, лежавшей на столе. Анна заледенела. – Что тут? – Он на ходу рассматривал бумаги, продолжая тащить её к двери. – Прошение от нищего доктора об открытии приюта для вшивых бедняков, больных разной заразой. Вот это для тебя жених. Защитник всех мужиков и голодранцев. Сегодня же пойду к королю.

Приёмный отец смял бумагу и злобно кинул её на ковёр.

– Пойдём! Посидишь у меня до завтра под замком. – Он больно дёрнул Анну за руку. Она всё-таки не удержалась и вскрикнула. Голова была как в тумане. Страшно и так внезапно. Господин Равенстер ещё никогда не был так жесток к ней.

Она с трудом помнила, как они шли по коридору, как он втолкнул её в её комнату и закрыл дверь на ключ. Тишина и темнота привели её в чувство. Она упала на кровать и разрыдалась.

Анна не знала, сколько времени прошло. Голова постепенно проходила, мысли прояснились и от этого было ещё страшнее. Она знала по опыту, если приёмный отец, который был жесток, суров, несправедлив, (Да, да! Она наконец-то могла себе в этом признаться, потому что злость на него ещё не остыла и не остынет, наверное, никогда, хоть это и нехорошо) принимал какое-то решение, то никто уже на него не мог повлиять.

Она сжала руки, закрыла глаза и взмолилась о том, чтобы кто-нибудь, возможно, сам король, воспрепятствовали решению господина Равенстера. Она не могла сказать – браку, задуманному приёмным отцом, потому что до сих пор ей это всё казалось какой-то глупой шуткой. И всё же она молилась.

Наконец, за дверью послышались шаги. Анна на всякий случай отошла к окну. Если это пришёл приёмный отец, то кто знает, что у него на уме. Иногда приступы гнева у него не проходили по несколько дней и тогда даже слуги старались не попадаться ему на глаза.

Но вот ключ повернулся в замке и дверь открылась. В комнату вошла госпожа Равенстер. Полная и некрасивая, она тщетно старалась спрятать морщины за румянами и белилами, а платья из дорогой ткани только невыгодно подчеркивали её фигуру. Потому что, как украдкой слышала от сестёр Анна, отец был очень скуп и не давал денег на наряды и украшения больше, чем было необходимо, экономя на чём только можно.

Госпожа Равенстер была всегда добра к ней. И за всю жизнь Анна не услышала от неё ни одного плохого слова. И всё-таки того доверия, что было между ней и матушкой настоятельницей у них не сложилось.

– Как ты? – Госпожа Равенстер с сочувствием смотрела на неё. – Эдуард сегодня сам не свой, – она печально улыбнулась, пытаясь защитить мужа. Наверное, она его любила, по-своему, но почему-то Анну только пугала такая любовь. – Сильно тебе досталось?

– Ну… – Анна замялась. – Не очень.

– Пойдём к девочкам. Покушаешь. Расскажешь, как учёба. Эдуард уехал во дворец. Теперь до вечера не приедет. Пойдём, – госпожа Равенстер протянула ей руку. Массивный браслет сполз с запястья и открыл несколько синяков. Анна вздохнула.

Пока они шли коридорами к комнатам сестёр, ей почему-то подумалось, что несмотря на такого отца, сёстры стремятся замуж. Влюбляются, мечтают о балах и кавалерах. А ей, глядя на синяки на запястьях госпожи Равенстер, хотелось только убежать туда, где ничего этого нет.