— Что еще ты купил у женщины в деревне? — с нажимом произнесла она. — Может быть, саму женщину?

Лорд понял наконец-то, о чем она толкует.

— Прекрати! Старая Бьерда была стара, еще когда меня не было на свете. Она мою мать учила!

Обвинение в супружеской измене с травницей, которой лет не меньше, чем северо-восточной башне Эстерхалла, звучало нелепо, и вся сцена была до того безобразной, что лорд не знал, как ему реагировать на все это. К истерикам жены он уже успел привыкнуть — бывало, особенно в первый год брака, что Лейлис долго переживала из-за чего-то и под вечер это выливалось в желание высказать все наболевшее и немного поплакать, но после она, обыкновенно, быстро успокаивалась. Обычно достаточно было немного переждать, пока она выплеснет все накопившиеся эмоции, а потом обнять и уложить в постель — и назавтра все снова будет совершенно замечательно.

А теперь Рейвин смотрел на жену и не узнавал. Точнее, узнавал, но...

Воспоминание пришло из детства. Рейвин не помнил, сколько ему тогда было лет, но еще была жива сестра, и они играли вдвоем, прячась и отыскивая друг друга, и как-то оказались в алькове за родительской спальней. Оттуда доносился шум — мать кричала на своем родном непонятном языке, перемежая слова древними проклятиями, а отец громко смеялся, что могло означать у него в равной степени и злость, и веселье. Потом послышался грохот мебели, новый крик и ругательство — на этот раз не выдержал отец, потом глухой удар и все стихло. Когда отец вышел из покоев, его правая ладонь была в крови, наскоро перевязана салфеткой, но он все еще усмехался.

«Так бывает, когда auterre, — сказал он детям. — Только так и бывает. Ваша мама ревнует».

Мать не выходила из покоев еще неделю. Рейвин потом узнал, что отец в тот день оттолкнул ее так сильно, что она ударилась головой о высокую спинку кровати и от этого заболела. И было по-детски страшно от понимания: они могли тогда убить друг друга. И все еще могут в любой день.

— Хватит. Замолчи.

Рейвин вдруг осознал, что Лейлис больше не кричит, а он сжимает ее запястья с такой силой, что, должно быть, причиняет боль. Но она все-таки замолчала.

— Я не давал тебе поводов для подобных обвинений, — строго сказал он. — Пожалуйста, не веди себя так.

Это подействовало — его тон, его внешнее спокойствие. Когда он выпустил ее руки, Лейлис отступила на несколько шагов. Жестом попросила помочь ей поднять опрокинутое кресло. Рейвин закончил сборы в полной тишине.

— Я бы сделала тебе жаркую мазь, можно было просто сказать, — негромко произнесла Лейлис, снова устроившись в кресле у камина, исходящего приятным хвойно-пряным запахом. — Не покупай больше ничего у женщин. Иначе скажут, что я плохая жена.

— Никто такого не скажет, — заверил лорд, уходя.

Охотились лорды, если не облавой, обычно у маленького озерца, не имеющего названия, в полудне пути от замка на собаках или на лыжах. Там становились лагерем и охотились, пока не надоест.

— Три дня, три дня на охоту… Хорошая охота должна длиться неделю, — повторял старик Хэнред. — Прекрасная — две недели. Дольше уже не нужно. Как-то раз я охотился два месяца. Месяц охотился, месяц искал путь до дома.

А Эстергару было до того не по себе, что слов собеседника он будто не слышал. Он не настолько любил охоту, чтобы забывать ради нее обо всем на свете, как умел делать лорд Хэнред.

— Она все время чем-то недовольна. Не плачет, но злится. Ругает слуг, швыряет и рвет вещи…

— Олени, олени… Она просила оленя, твоя жена? Ее устроит косуля? Скажем, две молодые косули заменят одного оленя?

— Я боюсь, ее сейчас ничего не устроит… Она думает, я изменяю ей.

— Все женщины думают так, когда на сносях. Они думают, что мужчина не может обойтись пару сезонов без их тела. Как же тогда мы ходим в походы, интересно? Или они думают, мы тут же хватаем всех женщин, каких встречаем на пути? Да, именно таково их мнение. Моей жене было двенадцать, когда нас поженили. Я хотел подождать, но девчонку отдавали за бесценок, как на ярмарке, а моя сестра, Хельха — помнишь ее? — хотела сохранить деньги. Я уехал сразу после свадьбы — что мне было с ней делать? Но я не спал с другими женщинами, пока путешествовал. Хотя было из кого выбрать, — старик мечтательно присвистнул. — И женщины всегда меня любили…

Рейвину было скверно и хотелось поскорее вернуться. Они со спутниками сидели у костра, соорудив лежанки из лапника, косули подходили совсем близко, одна, давно прикормленная, клала голову на плечо Эстергару, пыталась лизнуть его ухо под меховым капюшоном. Возле озера животных не трогали, и потому они ничего не боялись. Рейвин глянул на своих приятелей-сопровождающих — те отдыхали, негромко переговариваясь и никуда не торопясь.

В замке тоскливо в зимнее время — в коридорах не теплее, чем снаружи, все окна закрыты и больше половины комнат необитаемы… Женщины шьют и рукодельничают в эти месяцы, а мужчинам остается только пить, играть в сейг и ждать, не заедет ли какой-нибудь гость или путешественник с новостями или не соблаговолит ли лорд отправиться на охоту.

Рейвин достал нож и коротко полоснул косулю по горлу. Кровь брызнула фонтаном, на утоптанный снег вокруг, на оторочку плаща Эстергара и на сапоги сира Тарека Горлстера.

— Что ты, что ты! — замахал руками Хэнред. — Девочка ведь!

— Еще одну, любую, и возвращаемся, — отрезал Эстергар.

— Вот и поохотились, — проворчал сир Тарек, розовеющим комком снега стирая кровь с сапога.

* * *

Лейлис никогда особо давалось хозяйничать в замке, хоть она и очень старалась. Особенно это было заметно в сравнении с тем, как все было устроено при жизни леди Бертрады. Приказы прежней хозяйки всегда исполнялись точно и незамедлительно, и Рейвин мог быть уверен, что мать справится с подготовкой и к празднику, и к зиме, и к длительной осаде, если потребуется, причем лучше его самого. В других обстоятельствах Рейвин бы не доверил Лейлис готовиться к празднику, во всяком случае, не оставил бы ее одну этим заниматься, но ведь она сама хотела, это была ее идея, так почему не дать ей возможность сделать так, как она хочет? В самом скверном случае, если что-то пойдет не так, с лордом Хэнредом гораздо легче будет загладить любое недоразумение, чем с любым другим лордом на Севере.